Как поймать за уши солнечного зайчика - Жанна Вишневская

— Здравствуй! — С трудом выдавил Лешка.

Самое ужасное, что все сидящие на веранде засмеялись и Людочка тоже.

— Так! Еще один в шоке от того, как ты выросла! — приветливо поднялась навстречу Людочкина мама.

Лешку прошиб пот.

Если бы он мог, то провалился бы сквозь деревянный пол веранды.

Он и так легко краснел, как все рыжие, но сейчас от него можно было просто прикуривать.

Он попятился к выходу.

— Нет! Нет! Мы тебя не отпускаем! Садись с нами пить чай. — Людочка потащила его к столу.

С трудом глотая обжигающий кипяток, Леша всматривался в новую Людочку.

Ему было стыдно своих грязных рук и ног, пылающих ушей и огненной взлохмаченной головы.

— Рыжик, мой Рыжик! Как хочется, чтобы ты был счастлив! — периодически вздыхала мама.

— Рыжий, рыжий, конопатый! Убил дедушку лопатой! — продолжали дразниться мальчишки.

— Какой ты… яркий! Просто солнечной зайчик! — шутливо улыбнулась мама Людочки.

Лешку обожгло до слез.

Конечно, он со своими красными ушами, веснушками и рыжиной, всего на всего зайчик! Безобидный зайчик, которого никто не боится, но и не принимают всерьез.

Этим вечером он лежал без сна, еще не понимая, но смутно опасаясь тех новых чувств, которые смущали и пугали.

Он, наверное, все-таки уснул, потому что, когда открыл глаза, то услышал под окнами голоса.

Один, нестерпимо знакомый и не изменившийся, а другой- басистый, принадлежащий новому дачнику, который въехал с родителями в освободившуюся через дорогу мансарду.

Лешка знал, что мальчик на два года старше и всерьез занимается шахматами.

Выглянув в окно, он увидел Людочку, которая с интересом склонилась над шахматной доской, а высокий темноволосый парень охотно учил ее различать фигуры, и при каждом удобном моменте старался или взять Людочку за руку, или дотронуться до ее плеча.

Лешка зарылся головой в подушку, да еще и натянул сверху одеяло.

Мама забеспокоилась и стала совать градусник.

— Наверное, перегрелся на солнце! Вон, красный, как рак. Уши горят. Надо носить кепку.

Только этого еще не доставало!

Кепочка, рыжие волосы и розовые уши.

Солнечный зайчик в шляпке.

От горя Лешка зарыдал, напугав маму до ужаса. Днем его даже потащили в поликлинику, но ничего не нашли, и мама успокоилась.

Потом все как-то наладилось.

Людочка, как ни в чем не бывало, участвовала во всех играх, но стала более рассеянной и иногда просто уходила к себе под каким-то предлогом.

Только одно было прежним, собаки ели у нее с руки и ждали по утрам за воротами, грызясь между собой и пугая ранних прохожих.

Что-то еще неуловимо изменилось. Лешка не мог больше пить с ней молоко из одного треугольного пакетика и кусать с одного батона, как они делали всегда.

Он старался не оставаться с ней наедине, хотя и хотел этого, как ничего другого на свете.

А если все-таки случалось, то не знал, что сказать и выдавал какие-то глупости и пошлости, от которых потом сам страдал, встречая ее удивленный взгляд.

Шахматист ходил за Людочкой по пятам. Он устраивался со своей доской на самом видном месте, принимал многозначительные позы, подпирая голову в раздумьях над многоходовой комбинацией.

Задерживался взглядом на Людочке, нарочито рассеянно вертел в руках фигуру и затем решительно двигал ее по доске.

У Лешки застревали в горле слова.

Вместо привычного «Штандер, Люда!» вырывался какой-то невнятный сип и мяч не летел высоко в небо, а падал в соседних кустах.

Все чаще она оставалась сидеть на скамейке, наблюдая за развитием шахматных партий и, не обращая внимание на старых друзей, гоняющих мяч.

Лешкины уши пламенели в буйной заросли рыжих волос и веснушки темнели от гнева.

Зайчик, он всего лишь зайчик, пусть даже и солнечный!

*****

Сейчас Лешка лежал на берегу реки Сестры и думал о том, что Людочка очень любит кувшинки.

И хоть они через день начинают пахнуть затхлым болотом и вянуть, он все же решил набрать букет.

Ноги вязли в противном иле, и он сразу плюхнулся в воду, чтобы не чувствовать под ногами противную жижу.

Кувшинки не поддавались, но он ожесточенно выдирал их из реки, вымещая на цветах свое первое настоящее горе.

Потом он бежал по расплавленному асфальту и капли с ободранных стеблей высыхали так же быстро, как детские слезы.

Окно знакомой веранды было закрыто гипюровыми занавесками.

Лешка привычно запрыгнул на подоконник и отодвинул тонкую ткань.

Они сидели рядом на диване. Шахматист держал Людочку за руку, и его голова клонилась к ее смущенному лицу.

Услышав шорох, они вздрогнули и отпрянули друг от друга.

Лешка капал кувшинками на подоконник и, кажется, что-то кричал.

А потом он долго куда-то бежал, его вырвало и он долго плакал и отмывал рубашку у колонки, с отвращением топча, валяющиеся на земле полумёртвые кувшинки.

Лучи заходящего солнца отбивали стаккато в лужицах воды на каменной поставке, куда все ставят ведра и бидоны.

— Сол- неч-ный зайчик с ро-зовы-им уш-ка-ми! Солнечной зайчик!

*****

— А помнишь, ты принес мне лилии?

— Я принес желтые кувшинки.

— Да, возможно. Они были еще желтее от того, что на них падала твоя тень.

— В тени все темнеет.

— Не в твоей! Ты же рыжий! От твоей светлеют даже неприятные воспоминания.

— Спи давай! Скоро кормить зайца.

— Все, все, сплю. Надо же мне так и сказали в роддоме: «Держи своего солнечного зайчика!»