Войны кровавые цветы: Устные рассказы о Великой Отечественной войне - Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что будет со мною, если проиграю войну?
Портрет ему ответил:
— Меня снимут, а тебя повесят».
Из семидесятых годов мы слышим голоса и читаем мысли тех, кто сражался с думой о Родине, о ее будущем: «Ничего так не хочется, как заглянуть хоть одним глазком в будущее… Интересная, богатая жизнь должна быть!»
Это о нас с вами, о нашей жизни, о нашем времени! Видя перед собой на месте разрушенных селений и городов лишь «ивы плакучие да камни горючие», люди верили в нас, в созидательную силу труда. И до чего милы были каждому из них представлявшиеся почти несбыточными подробности мирной жизни! «На заре по-над рекой туман стелется, воздух — парное молоко; нет-нет рыба на мелководье у берега проплещет — волны так кругом и пойдут…»; «На целую округу — ни одной уцелевшей деревни, ни одной души гражданского населения. Ночь. Со стороны передовой нет-нет да и прострочит пулемет… Чуток отдых офицеров. Молчание. И вдруг один из них начинает мечтать вслух: «Ехать бы сейчас в вагоне. Я люблю ехать. Ехать, лежать на полке, покачиваться и курить хорошие папиросы». И еще: «Не вспоминай жену. Как вспомнишь, сердце так и заноет».
В устных рассказах обнажена душа народа, звучит его боль и гнев. Не проходите мимо народных рассказчиков, старайтесь встретить наиболее одаренных из них и записать то, что они расскажут, и то, как расскажут, чтобы не были в обиде на нас потомки. Ведь запись этого драгоценного материала непосильна для горстки фольклористов, а неумолимое время оставляет в живых все меньше и меньше людей старшего поколения, и особенно внезапно и быстро уходят те, кто участвовал в великой четырехлетней битве…
Итак, перед вами первый сборник, представляющий устные рассказы о войне сразу во многих жанровых разновидностях. Записи рассказов относятся к различным годам, начиная от военного времени и кончая нашими днями. Одна часть материала взята из печатных источников, другая из архивов. В примечаниях в первую очередь указывается фамилия собирателя или обозначается архив, а затем называется лицо, от кого записан рассказ. Но более всего тут устных рассказов нашей записи, начало которой было положено еще в 1947 году и которая не прекращается по сей день. В примечаниях даны сведения: когда записан рассказ, от кого, называется местность. Эти рассказы, за небольшим исключением, публикуются впервые.
Пользуясь случаем, выражаю сердечную благодарность Ю. В. Бондареву за поддержку, оказанную мне в напечатании этого труда, а также Н. В. Новикову, предоставившему мне рукописные материалы, собранные им в годы войны на разных фронтах.
А. Гончарова
Рассказы-воспоминания
I. Фронтовые устные рассказы
1. По фашистам огонь!
За Смоленск дрались в течение месяца, но силы противника в этом районе были превосходящие. Он имел задачу захватить Москву… и выбросил в районе Ярцево огромную армию, десантную, и дороги перекрыл. Перекрыл дороги и все магистрали. И нам ни боеприпасов не подвозят, ни продовольствия — ничего. Мы оказались в окружении. Задача была такова: уничтожить этот десант. Но надо было определить его силы на нашем направлении, чтобы знать, как его бить.
Мне как командиру дивизиона приказано форсировать реку Днепр. Мы с разведчиком пошли переправу через Днепр узнать, не туда, где она была (занята немцами. — А. Г.), а другую, чтобы найти, где бы переправиться на другую сторону Днепра.
Иду с разведчиком спокойно так. Олешничек, небольшой кустарник. Это дело было в августе месяце сорок первого года. Так. Смотрю. Подхожу к речке Днепр (она там неширокая) — наши солдаты с противогазами. Лопатами сбрасывают землю с берега. Но я подумал, что это наши части. Иду к ним ближе и, примерно в ста пятидесяти — двухстах метрах, смотрю — от этих же солдат идет немец, в немецкой форме. Я как взглянул налево: смотрю, немецкие машины. А я иду. Я тогда разведчику своему говорю: «Ложись!» Мы легли. У меня бинокль был трофейный… Батюшки! Мы идем прямо в пасть к немцу. Оказывается, солдаты с противогазами — наши, пленные. Пленные! И сбрасывают землю с берега для того, чтобы переправиться на ту сторону. К Москве, туда именно, к Дорогобужу и в том направлении, потому что он стремился идти туда — вперед! Я как посмотрел: машин, наверное, около пятидесяти немецких, и с пулеметами, и бензозаправочные машины.
Но когда я шел, искал переправу, я увидел на нашем берегу, где мы шли, пушки. И пушки такие же, как вот у нас. Оставленные наши пушки, отечественные. И я посмотрел тогда. Пушка-то пушкой, а посмотрел в зарядном ящике, дернул за лоток. Смотрю, а там снаряды боевые, нормальные. Затворы, всё. И у меня возникла мысль: а нельзя ли из этих-то пушек обстрелять немцев!
Я вернулся. Шел туда рост в рост, но оттуда по-пластунски полз метров сто пятьдесят до мостика. Вот у берега олешничек. Тут, значит, мы поднялись с разведчиком и пошли.
Прихожу я к себе туда, в район расположения. Беру разведчиков, артиллеристов, которые в моем подразделении, и иду к этим пушкам. Подошел. Сам я сел за наводчика, потому что я специалист. Заложили первый снаряд. Я посмотрел, какой прицел взять. Ну, расстояние примерно было четыреста — пятьсот метров. Я прямой наводкой и хотел ударить.
Когда сделали первый выстрел, столб пыли поднялся перед стволом орудия. Вот вам! Я выглянул в окно: где панорама устанавливается, тут специальное окошечко такое есть. Голову-то высунул из-за щитка, посмотрел, а снаряд-то мой загудел на ту сторону Днепра и там разорвался.
Немцы забеспокоились: как это так? Сзади бьют пушки. А мне время дорого было, нужно было быстро… Чтобы не дать разобраться, что такое. Я — скорей, скорей! Подаю снаряд, расчет у меня. Уровень деления угломера начинаю убавлять. Так… панорама, взял — раз-раз! И вторым снарядом как вдарил! Как раз у них на берегу стояла минометная батарея. И моя задача — уничтожить эти минометы, потом — бить по машинам. Как я ударил, то зацепил берег с этими батареями. Взрыв! Смотрю, солдаты наши с противогазами, русские, поплыли на ту сторону (к своим. — А. Г.), в речку бросились, в Днепр! Тогда я начал наводить ствол по бензовозке. По бензовозке — огонь! Удар! Смотрю, бензовозка взрывается, бензин на пятьдесят — сто метров разливается. Все загорелось. Я и начал! То направо перемещусь, то налево и, значит, в
