Тайна похищения генерала Кутепова - Клод Фелисье

— Вы извините его, мадам: он сегодня совершенно болен…

«Голубое платье», как мысленно назвал Посвистов свою таинственную незнакомку, опиралась на руку высокого красивого пожилого человека с выправкой военного. Лицо этого господина показалось немного знакомым Посвистову, но он не обратил на это внимания.

Его всецело заинтересовала женщина.

Она шла через зал, со скучающим видом рассматривая танцующих. Только на секунду глаза ее загорелись любопытством, когда она увидела негра, изнемогавшего в танце с какой-то полновесной матроной, но сейчас же отвела взор в сторону.

Вместе со своим спутником она прошла в конец зала к эстраде балалаечников. Метрдотель указал столик, очевидно, заказанный заблаговременно, и парочка уселась.

Посвистов встал и направился к ней.

Только вблизи Посвистов понял, что перед ним не просто красивая женщина. Она была воплощением каких-то тончайших чар, излучавшихся как от ее лица, фигуры, так и от каждого движения.

Посвистов понял, что ее спутник прикован к ней этими чарами, и сам ощутил странный жуткий трепет, когда встретил взгляд ее глаз — тихий, мерцающий, точно отсвет далеких лампад, погруженных в сумрак храма.

Она приняла предложение Посвистова просто, без жеманства и даже без улыбки.

— Я потанцую, Серж, пока ты распорядишься ужином, — сказала она, поднимаясь со стула.

По-видимому, «Голубое платье» знала хорошо обычаи дансингов и на дансера смотрела, как на вещь, необходимую, но не имеющую никакой особой ценности. Если бы вместо живого человека был перед ней автомат, она так же отнеслась бы и к нему.

Посвистов привык к такому обращению, но в высокомерии «Голубого платья» было что-то особенное. Так могли держаться разве только принцессы крови, и это понравилось полковнику.

Он увлекся танцем. Гибкое, упругое молодое тело в непосредственной близости с ним точно опьянило его. Он забыл даже о поручении Дегро, и только бледная роза на плече дамы напомнила ему о его странной миссии…

Очарование пропало. Посвистов склонился к уху «Голубого платья» и произнес:

— Дегро ожидает…

Дикий взгляд, полный панического ужаса, был ответом ему. Она сделала инстинктивное движение руками — хотела оттолкнуть его… Но сейчас же овладела собой…

— Я устала… Проводите меня, — сказала она действительно усталым голосом. — Что вы сказали? — чуть хмуря брови, спросила она.

— Дегро ожидает.

— Когда вы его видели?

— Вчера.

— Хорошо…

Последнее слово она сказала, точно отвечая на собственные мысли. Они подошли к столу. Пожилой господин взглянул на нее, и тревога отразилась на его лице.

— Что с тобой, Эллен? Может быть, этот… господин позволил себе что-нибудь? — Он угрожающе посмотрел на Посвистова.

— Нет, нет, Серж, — поспешно ответила она. — Этот господин очень мил и любезен… Нет… У меня закружилась голова… Я бы хотела поскорее уйти отсюда.

Посвистов отвесил ей профессиональный поклон дансера — нечто среднее между поклоном джентльмена и лакея — и удалился.

Спустя пять минут он видел, как его недавняя партнерша по танцу промелькнула голубой мечтой в дверях и скрылась.

А минуту спустя перед ним очутился мосье Жан Лабрю и, полный кипучего негодования, заявил:

— Вы с ума сошли, мосье Посвистов? Вы разгоняете моих гостей! Вы были так нелюбезны с мадам Фише, что она жаловалась мне и сказала, что ее ноги больше у нас не будет… А теперь ушли и эти отсюда… Я видел сам, как вы испугали даму, танцуя с ней… Мосье Посвистов, я вынужден буду расстаться с вами.

В другое время слова маленького марсельца, пожалуй, произвели бы сильное впечатление на Посвистова, но теперь его забавлял задор мосье Лабрю.

Он усмехнулся.

— Полноте кипятиться, мосье Лабрю, — ответил он. — От мадам Фише было немного проку и вам, и мне. А что касается «Голубого платья», то она еще придет к нам…

Почему он сказал это — и сам не знал. Но была в душе странная уверенность, что это должно быть именно так.

III

ДЕЛОВЫЕ СНОШЕНИЯ НЕГОЦИАНТА ДЕГРО

Бакалейную лавочку на тихой малолюдной улице Русселе трудно назвать солидным коммерческим предприятием. Полутемная, маленькая, с одним окном, она не давала простора ни для торговых оборотов, ни для запасов товаров.

И между тем негоциант Дегро, имевший возможность швырять сотни тысяч франков, мирился с такой ничтожной ареной деятельности.

Утром он собственноручно открывал двери лавочки и, попыхивая сигарой, поджидал приказчиков — двух молодых людей, приходивших ровно в 9 часов.

По ходу дел предприятие Дегро с полнейшим успехом могла бы обслуживать не слишком проворная особа женского пола. Но, очевидно, мосье Дегро был коммерсантом с широкими замашками и не мог обходиться без двух помощников.

Дождавшись приказчиков, негоциант Дегро удалялся в глубь помещения. Невзрачная низенькая дверь вела из лавки в темные сенцы, заставленные ящиками; отсюда скрипучая деревянная лестница поднималась наверх почти под прямым углом к полу.

По этой лестнице Дегро попадал в совершенно изолированную комнатку, обставленную наподобие конторы. На пустом письменном столе красовался телефон.

Здесь Дегро проводил время до обеда, читая газеты и не делая никаких попыток заняться какими бы то ни было коммерческими операциями.

Приблизительно в таком же положении находились и его помощники внизу. Они с неослабным вниманием созерцали пустую улицу и дом напротив — унылую каменную громаду довольно непрезентабельной внешности. Это занятие изредка нарушали мелочные покупатели.

В это утро Дегро по обыкновению поднялся в свою контору, но вместо того, чтобы углубиться в газету, подсел к телефону.

Добившись нужного соединения, он кинул в трубку по-русски:

— Номер 48.

Несколько минут протекли в молчании. Наконец, лицо негоцианта оживилось приятной подобострастной улыбкой.

— Все налажено, — начал он услужливой скороговоркой. — В два часа Посвистов и шофер будут в ресторане. Ожидаю Марго для снабжения ее точными инструкциями. Нет, товарищ Аренс, на этот раз промаха не будет. Будьте покойны. Что? Ну, конечно. Посвистов никогда не догадается. Он чересчур глуп. Да… Да…

Дегро повесил трубку с самым удовлетворенным выражением на лице.

Скрип лестницы возвестил о прибытии посетителя. Дегро согнал с лица довольную улыбку. Стал холоден и деловит.

— Войдите, — ответил он на стук по-французски.

В комнату вошла женщина в скромном наряде прислуги небогатого семейства с молочным кувшином в руке. Если бы Посвистов находился в этот момент здесь, он вряд ли узнал бы в ней свое «Голубое платье».

Она была явно раздражена.

— К чему этот глупый маскарад? — бросив кувшин, сердито заговорила она. — Есть тысячи способов видеться в более приличной обстановке.

— Тише, моя красавица, — спокойно и властно остановил ее Дегро. — Ваше дело подчиняться и не рассуждать. Только за это вам платят. Насколько подвинулось у вас дело с Посвистовым?

Марго вздрогнула.

— Он ходит за мной по пятам, — ответила она деланно равнодушно. — Вы же знаете, что и сегодня мы встретимся в «Ла Гушо». Вы тоже будете?

Дегро кивнул головой.

— Да, я буду там с Гельфандом. Мы будем наблюдать за вами, милочка, и за тем, как вы исполните мое поручение.

В пристальном взгляде Дегро было что-то заставившее Марго снова вздрогнуть.

— Какое поручение? — спросила она равнодушно.

Дегро вынул из жилетного кармана маленькую стеклянную трубочку, в которой виднелись крохотные белые пилюли.

— Одну из этих пилюль вы должны незаметно положить в стакан с вином…

— Кому? Посвистову? — быстро спросила она.

Дегро пытливо поглядел на нее, но ничего не прочел на ее лице.

— Не перебивайте. Пилюлю положите в стакан приятеля Посвистова, шофера. Это не яд — не бойтесь. Она вызовет лишь обморок… Это должно случиться ровно в половине третьего. Поняли?

Марго кивнула головой.

— Теперь можете идти. Кстати, вы напрасно презираете этот наряд — он вам к лицу.

По лицу женщины пробежала гримаска брезгливости. Она вышла из комнаты, еле кивнув Дегро на прощание головой.

IV

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШОФЕРА

— Мне сейчас повезло, и у меня искреннее желание распить с тобой бутылочку вина. Кроме того, ты познакомишься с очаровательнейшей женщиной, дружище. В два часа ты не занят?

С таким радушным предложением обратился Посвистов к шоферу такси, дежурившего на бульваре Инвалидов.

Фортунато в прошлом был офицер-гренадер, проведший всю войну на германском фронте и потом в армии Деникина. С Посвистовым его соединяли прочные дружеские узы, родившиеся под грохот немецких пушек посреди мазурских топей.