Люди с чистой совестью - Анна Козлова

— Но ведь она в «Норильском Никеле», — упорствовал в обсуждении участи неизвестной никому Юльки Владимир Иванович, — зачем это пособие?

— Ну, он такой жадный, Колька, — отвечала Даша, — за рубль удавится.

В таком духе они беседовали еще минут десять — Владимир Иванович даже начал совсем уж мерзко подхихикивать, вспоминая историю знакомства Юльки с некими Пашей и Володей, о которых она много и с эпитетами рассказывала, а потом была застигнута Дашей в скверике с двумя неграми, но не растерялась: «Знакомься, Дашун, — сказала Юлька, — вот Паша, вот Володя». Потом из приглушенного радио донеслись первые марши песни «Районы, кварталы, жилые массивы», и Даша стала требовать, чтобы звук усилили. Потом все наслаждались музыкой…

— Ну что же, — Владимир Иванович сверкнул очками, — молодой человек тебе, Алексей Степаныч, проектик некий показать хочет.

Рукав согласно закивал и принял из Валериных рук папочку.

— Как вы с Рыбенко? — вдруг спросил он, присасываясь взглядом к Валере.

— Сотрудничаем! — с энтузиазмом рявкнул Валера, словно бы ничего лучше сотрудничества с Рыбенко в его жизни не было.

— Он… Это… Такой. — Неопределенно заметил Рукав.

Федор Рыбенко возглавлял молодежную организацию партии Любви, был он — алкаш, бабник и застольный балагур. Правда, активного, самостоятельного зла Рыбенко не творил, Валера с ним даже подружился.

— Как это… — сказал Рукав, косо, по диагонали, отклоняясь от стола, — будем работать — будем жить, верно?

Владимир Иванович хлопотливо проводил до приемной.

Рукав со свойственной ему незаметностью метнулся в какой-то коридор и исчез, Валера, улыбнувшись секретарше, пошел к лифту. Ничего не оставалось, как звонить Рыбенко.

Они договорились пересечься через четверть часа в «Шоколаднице» на Большой Дмитровке.

Валера пришел раньше. Рыбенко возник, когда трепетная официантка ставила перед Валерой кофе.

— Здорово! — заорал Рыбенко, он вообще разговаривал очень громко, объясняя это последствиями какого-то давнего избиения. Вроде избивавшие задели барабанную перепонку.

— Привет, садись, — пригласил Валера.

Рыбенко сел и заказал пива.

Он много и успешно на своем посту воровал; день держался на пиве, а с шести начинал понемногу принимать водочку, смотрелся симпатягой. Всегда не без шика постриженный (с бритыми висками и косицей), с набитым лопатником, Рыбенко пользовался оглушительным успехом у женщин. Несмотря на брюхо и откровенное пьянство, его мобильный непрестанно осаждали девушки и даже замужние дамы, предлагавшие себя в качестве очередного приключения.

У Рыбенко было то ли двое, то ли трое детей.

— Ну, чего, Валерьян! — Рыбенко бодро хватанул пива. — Как жена, как дети?

— У меня детей нет. — Сумрачно ответил Валера.

— А жена есть? — заинтересовался Рыбенко.

— Есть.

— Знаю я, — говорил Рыбенко, то и дело отхлебывая из кружки, — знаю вас, карьеристов хреновых, взял крутого дяди дочку, а она кокса нанюхается, рогатки раскинет и говорит: «Поцелуй меня туда, Валерьян». И чего делать-то, а, старик? Приходится, приходится! Я, кстати…

— Не надо бреда, — перебил Валера, — я на ней женился еще до политики.

— Ты еще скажи, полюбил? — паясничал Рыбенко.

Тут у Валеры затренькал мобильный — звонила Даша.

— Валерочка! — зазвенело в трубке. — Любовь моя, ты где? Мы с Ирочкой походили по всем магазинам, и нам теперь скучно! Ты не занят? — по голосу чувствовалось, что они «с Ирочкой» уже чуточку приняли.

Валера ощутил привычную забавность ситуации.

— Ну, что ты, Дашутка, — ответил в тон ей, — кафе «Шоколадница» на Большой Дмитровке, подъезжайте. Когда будете?

— Летим! — в трубке крякнуло и восстановилось молчание.

— Девки будут? — оживился Рыбенко. — Девушка, еще пива принесите! — отвлекся на шмыгнувшую мимо официантку. — Все в норме, Валерьян, денег — море.

Валера с некоторой завистью глянул на Рыбенко.

У самого у него денег никогда не было море, все до копейки отнимала Даша. У нее всегда находились неотложные развлечения — наращивание волос, куртка с песцом, новые сапоги и выходные в Питере.

— Что за девки-то? — по-деловому осведомился Рыбенко, но мгновенно сам себя осадил: И че, за вопрос, скажи, тупой? Если есть пизда и рот…

— Моя жена с подругой, я попрошу все же вести себя прилично.

— Не вопрос! — Рыбенко замахал поросшими черным волосом кистями. — Жена — это, как говорит один наш знакомый, «дело такое», жена — это наше все, как сказала, так и будет.

Он вдруг привстал и через стол шлепнул Валеру по плечу обезьяньей рукой.

— Не отобью, не волнуйся, старичок!

— Не думаю, что у тебя есть шансы, — усмехнулся Валера.

— Э, старик, — протянул Рыбенко, — кто знает, что письке надо? Никогда не угадаешь, она и сама порой не знает.

Проскользнувшая философская нотка ознаменовала прибытие Даши в «Шоколадницу». Она вошла, осторожно, но не без пафоса ступая на шпильках, с правой стороны ее перевешивали три картонных пакета с популярными надписями. Валера замечал, что женщины почему-то очень любят такие пакеты.

Сзади напирала Ирка. Эта Ирка была вроде гермафродита: мужского роста, с густыми итальянскими бровями, она независимо от сезона ходила в черных сапогах. У них с Дашей была особая, недоступная постороннему пониманию игра — Даша в присутствии подружки отчего-то принималась дробно хихикать, жеманиться и выпучивать губки, а Ирка баском бранилась, сплевывала на землю и, если была возможность, хлестала крепкое пиво из бутылки.

Девицы, покачиваясь на своей непригодной для жизни обуви, подошли к столику. Рыбенко вскочил и принялся, кланяясь, целовать им прокуренные пальчики.

— Федор, — представлялся он, отклячив немалый зад, — Федор, можно Федя, с вами, мадам, кажется, встречались, — Рыбенко нагло вперился в Дашу.

Воспитанная на заискивающих шоферах, по малейшему капризу увозивших и привозивших ее на государственную дачу в Снегирях, а также избалованная своим болезненным отцом, Даша несколько секунд презрительно обозревала Рыбенко.

— Вы мне ногу отдавили. — Сказала она, наконец.

— Виноват, — засуетился Рыбенко, отодвигая стул, — простите, пьян. Исправлюсь.

Ирка, зажав в зубах папиросу, равнодушно кивнула Валере и бухнулась на стул.

— Чего пьете? — спросила она.

— Пиво, — быстро отозвался Рыбенко, — но если б вы были так добры, с наслаждением бы попробовал ваше пис-пис.

— Сегодня не советую, — баском отозвалась Ирка, — мексиканский ресторан плюс жутчайшая похмелюга.

Рыбенко пораженно примолк.

— Закажите мне клубничный дайкири, — потребовала Даша.

С этими словами она демонстративно углубилась в исследование своих глаз в карманном зеркальце.

Ирка пожелала темного пива.

Рыбенко энергично звал официантку.

Валера опустил правую руку под стол и коснулся Дашиного колена. Колено недовольно дернулось. Даша, со всей очевидностью, злилась за присутствие Рыбенко. Обычно ее устраивало общество Ирки и Валеры — он исполнял роль полупьяного шута. Развлекал девчонок жизненными анекдотами, хохмил и изображал политических лидеров страны.

Официантка подлетела, Рыбенко надиктовывал обширный заказ.

— Друг мой, — попросил Валера, — может, сделаешь в пиве паузу?

Рыбенко внезапно оказался вызывающе нетрезв. Полулежа на столе, время от времени сбривая носом Иркину папиросу и делая слабые попытки намотать на палец светлые волосы Даши, он бормотал:

— Лесбиянки, девчоночки? Э, да, такое видно, я уж в этом смысле такой ходок! Да не ревную, не ревную, к девкам не ревную, Дашун, чего огорчилась?

Даша отклонялась и била Рыбенко по рукам.

— Посплю часок, мадам, не против? Всего лишь пару, так сказать, десятиминутий…

— С чего он так нажрался? — спросила Ирка, зевнув во весь рот.

Рыбенко профессионально свернулся на стуле, уткнув голову в скрещенные ручки.

— Как ты можешь общаться с этим человеком?! — воскликнула Даша. — Он же — банальный алкаш!

Она наотрез отказалась прикасаться к Рыбенко, и Валере пришлось вдвоем с Иркой выволакивать того из «Шоколадницы», а потом поддерживать в вертикальном положении, пока ловилось такси.

Глава 2

Доноры

И гадчайше завертелось.

Избавившись от Рыбенко, собирались погулять и посмотреть новый ужастик «Призрак красной реки», но почему-то оказались на Пушке, причем Даша истошно визжала — пропал один из картонных пакетов, как она говорила, важнейший. Опять поперлись на Большую Дмитровку — Валера запомнил, что сумерки наползли очень скоро, пока шли с Пушки на Большую Дмитровку. Пакет благополучно обнаружился в «Шоколаднице», официантки припрятали в подсобном помещении. Он помнил, как Даша, в сумеречном сиянии волос, наклонилась к Иркиной зажигалке, а потом, разогнувшись, сказала: