Бегущие сквозь грозу - Елена Навроцкая

Помещение, бывшее когда-то уютным баром, представляло собой поле брани: разбитые лампочки, перевернутые столики и стулья, правда осколки стекла поблескивали в углу аккуратной кучкой. епонятно каким образом, на стене сохранилась новогодняя мишура, придававшая общей картине особенно тоскливый вид. За целыми столиками сидели три посетителя - мужчина и две женщины, все, как один, заразные. Стойка, за которой находился бармен в бронежилете, каске и респираторе, была наполовину разломана. Бармен выразительно положил перед собой пистолет, но, узнав меня, глухо поприветствовал.

- Ждрафстфуй, Hаташа!

- Привет! Ты чего это намордник напялил?

Доподлинно известно, что зараза не передается по воздуху, через прикосновение и половым путем, она появляется даже у того, кто сидит в полном одиночестве в барокамере или замуровался под землей, и только в нашем городе. Однако перестраховщики есть везде.

- Берефоного бох берефот! - ответил бармен, коего звали Андреем; его слова терялись в недрах респиратора.

- Странно, ты еще работаешь...

- Мне хорофо платят.

- А...

Интересно, кто ему платит? По-моему, Мамона из всех богов самый живучий, его не задушит никакая эпидемия, никакая катастрофа, этот идол будет жить, словно таракан, и после падения цивилизаций.

Я села за один из выживших столиков, ничего не заказав, так как мне уж точно никто не платит, чтобы разоряться на выпивку. Дверь скрипнула, и Эдик осветил бар своей медной обесцвеченной шевелюрой. Мой бывший любовник воплощал в себе истинное спокойствие Будды; с достоинством поднес он свое грузное тело к столику, небрежно кивнув мне, протянул пухлую ладонь по нашему старому обычаю. Я подала ему руку, а он сжал пальцы так, что заставил меня вскрикнуть.

Являя собой образец настоящего джентльмена, Эдик на самом деле был садистом, не изощренным, конечно, но имел в своем репертуаре пару жестоких штучек. Может быть, таким образом он проявлял свои эмоции, в основном похороненные под толстым слоем невозмутимости. Однажды он развлекался тем, что кидал в меня дротики, до тех пор, пока я не заорала, как ненормальная, не в силах оторваться от стены, испещренной дырками. "Тебе не понравилось?" - равнодушно спросил он. Мой поток ругательств заставил покраснеть даже его самого... У Эдика в спальне стояла жуткая кровать: древняя, с металлической сеткой и железными спинками-прутьями с круглыми тяжелыми набалдашниками. Зайдя как-то в эту спальню, я увидела лежащие на тумбочке наручники и солдатский ремень, чья увесистая пряжка с ржавчиной заставила меня вздрогнуть, я сразу же хотела ретироваться, но обнаружила, что дверь заперта, а Эдик сидит напротив, бесстрастно поблескивая своими вмерзшими в глазницы кусочками льда. Тогда-то все и случилось впервые. Когда боль и экстаз одновременно наполнили меня, фонтан липкой жидкости хлынул из моего рта прямо в лицо любовнику. адо отдать должное - сначала Эдик завершил свое дело, а потом кинулся мыться. Я же лежала, словно в тумане, чувствуя себя, как приговоренный на плахе. Вернувшись в комнату, Эдик, отвязал меня от прикроватной спинки и сказал без особых эмоций: "Убирайся вон, заразная." Правда, на следующий день он позвонил с извинениями и звонил потом постоянно.

Теперь мы сидим напротив друг друга, и я жду, когда он наконец начнет говорить.

- Я почти знаю, как тебе можно помочь, - тихо выдохнул Эдик и сунул мне в руки какую-то плотную бумажку. Я оглянулась. Заразные уже до безобразия пьяны, бармен увлеченно разглядывает свою пушку, но все равно опасно рассказывать такие вещи на людях. Все мы эгоисты, когда речь идет о жизни и смерти.

- Может, пойдем ко мне и поговорим?

Эдик покачал головой и указал взглядом на бумажку.

Дверь опять скрипнула, я невольно подняла голову и заметила, как в помещение вошла девушка, одетая по последнему слову моды. Я буквально засмотрелась на нее, на это создание, непонятно как оказавшееся в городе мертвецов. Мне она напомнила Венеру Боттичелли. Такие же выразительные и наивные, как у ребенка, глаза, и волосы, небрежно перетянутые тонкими резинками, струятся по плечам, словно золотые змеи. Только вот у Венеры не было такого роскошного бюста, как у незнакомки. Одной рукой новая посетительница оперлась на стойку, а другой сняла изящный туфель с правой ноги.

- Вот черт! Каблук сломался, - голос девушки оказался чуднЫм. Если б я не видела ее, то не смогла бы уверенно определить, кто говорит: мужчина или женщина. ет, нет! Голос вовсе не неприятный или манерный, он просто необычный. Ангельский.

- Дьявол меня побери, - прошептал Эдик, его отвисшая челюсть подтверждала, что незнакомка и правда - восьмое чудо света.

- Чем могу помочь? - засуетился Андрей, торопливо срывая с себя респиратор, стягивая каску и взъерошивая волосы.

- Да чем тут поможешь? - обреченно вздохнула девушка, обращая свой взор на нас. Эдик пожал плечами и пнул меня под столом ногой.

- Забыла, зачем пришла сюда? - ревниво зашипел он, - я могу и уйти!

- Можно присесть? - раздался над нашими головами ангельский голосок. - Я - Александра. о лучше зовите меня Сандрой. О'кей? - е дожидаясь ответа, девушка присела за наш столик.

- Тебя никто не приглашал, - спокойно, но четко, словно ножом отрезал, проговорил Эдик.

Сандра резко поднялась, пробормотала "извините" и стала оглядывыться в поисках свободного места. аконец, пристроилась за столиком, с заразной женщиной, которая неподвижно смотрела в одну точку. Удивительно, что такая холеная красотка не брезгует нами, несчастными мутантами.

- Хамло, - подвела я итог беседе и определила одним словом характер бывшего. Он вновь пожал плечами. Я наконец-то развернула злосчастную бумажку.

"Ул. Энгельса, д. 76, кв. 3"

- Это что? Адрес знахаря?

- Я даже не знаю, кто там живет... - начал было Эдик, но хлопок раздавшийся за его спиной, заставил замолчать моего бедного любовника навсегда. Голова Эдика развалилась, словно керамический кувшин, а его содержимое брызнуло прямо на меня... Последствия шока не заставили себя ждать, и вот уже черная блевотина летит на размозжженную голову парня, перемешиваясь с его кровью и мозгами. аверное, Эдик испытал самый мощный, но, к сожалению, последний, экстаз в своей жизни.

- Йохххооооууу! - Безумный крик. - Преклоните колени перед святой инквизицией! Очиститесь огнем и кровью! а колени, чертовы уроды! а колени!

Бармена распяли прямо на стойке. Он дико кричал, пытаясь освободить раздробленные ладони от ножей, а "инквизиторы" искренне веселились, наблюдая за его потугами: как смешно он дергается, этот продавший душу дьяволу!!

Кто-то схватил меня за шиворот, как щенка, я приготовилась к мучительной смерти, но Сандра зашептала:

- Очнись же! Очнись!

Я открыла глаза и увидела, что мы скорчились за стойкой, как младенцы в утробе матери, и кровь Андрея ритмично капает на наши волосы. Сандра возилась с каким-то предметом, а потом, резко выпрямившись, кинула этот предмет в зал, наполненный беснующимися людьми в черных балахонах.

- Получи, фашист, гранату! - заорала она, теперь ее голос был больше похож на мужской. Мы упали на пол, прикрыв голову руками. Раздался оглушительный взрыв, перед глазами все поплыло. Девушка что-то мне объясняла, я видела, как шевелятся ее губы, но совершенно не понимала, что она говорит. Сандра схватила меня за руку, мы перемахнули через стойку, и, задыхаясь от дыма, уворачиваясь от падающих обломков и тянущихся к нашим ногам скрюченных пальцев, выбежали на улицу.

Глава вторая

Двуликий Янус

Прах к праху. Пыль к пыли.

Струи воды смывали с тела засохшие грязь, кровь и рвоту. В голове все еще гудело после взрыва, устроенного Сандрой в баре. Ловко же она провела инквизиторских ублюдков. Обычно после их налетов оставался лишь пепел - очищенные от скверны люди. Мы тоже за собой оставили пепел - очищенных от гордыни инквизиторов.

- у? - спросила меня Сандра, когда я вышла из душа и расположилась напротив нее в очень неудобном кресле. - И что же мне с тобой теперь делать?

- Я вся твоя, - развела я руками.

Сандра растерянно улыбнулась, спросила:

- Есть хочешь?

Я вдруг поняла, как голодна, кажется, будто с самого начала болезни мне больше не приходилось питаться. Все пища шла на корм не мне, но монстру, поселившемуся в моем не слишком аппетитном теле.

- е откажусь.

- Яичница с овощами? "Сдавайтесь, партизаны!"?

- Пойдет!

Девушка отправилась на кухню, я же от скуки принялась разглядывать картины, почему-то расставленные на полу возле стен. Это были самые обыкновенные пейзажи - посезонное изображение нашего города. Слишком много осени. Слишком много уныния. Особенное уныние навевал нарисованный на одной из картин зеленый двухэтажный домик, с рядом окон на втором этаже, на первом они отсутствовали. Странная архитектура - каково жильцам первого этажа, неужели они обитают в кромешной тьме?.. Похожий на городского карлика-циклопа, построенный, судя по обветшалости, не менее полувека назад, дом придавал всей местности особенно зловещий вид. о, черт возьми, нельзя же так пугать людей! аваждение какое-то!