Сказка о добром короле - Анар

Король застенчиво улыбнулся.

Третий министр стал первым, первый третьим. А второй так и остался вторым.

Ночью король вспоминал слова лучшего министра и улыбался в темноте. Как сильно любят его подданные, если готовы даже убить друг друга из верноподданнических чувств. Теплая волна признательности захлестнула короля. Что бы еще придумать, чтобы осчастливить своих верноподданных, думал всю ночь напролет король. И к утру пришло гениальное решение. Подданные, рассуждал король, стали счастливы после того, как он запретил им видеть сны. Следовательно, чтобы сделать их еще счастливее, надобно ввести еще какие-либо запреты.

На следующий день король созвал своих министров.

- Жду ваших предложений, - заключил король свое краткое сообщение. - Я дал вам общую мысль, детали должны разработать вы.

Один из министров предложил вывести из алфавита букву "С". Он сильно шепелявил.

Другой министр предложил ввести единый цвет - коричневый. Он был дальтоник.

Третий министр предложил остричь всех женщин. Его жена была лысой.

А четвертый министр предложил вдруг запретить вопросительный знак.

Все предложения были приняты. И король особо подчеркнул, что все это делается для счастья подданных. Что и предписывалось в указе о запретах.

"Выполняется ли наш указ? Счастливы ли мои подданные?" - хотел спросить король министра. Но, вспомнив, что вопросительный знак отменен, сказал все это с утвердительной интонацией.

Но тут опять возникла незадача.

Король, как известно, должен прежде всего сам выполнять свои указы. И потому он выкрасил свои волосы, брови, бороду и глаза в коричневый цвет. Указ о букве "С", ну, той самой запретной... Так вот, указ тот соблюдался королем неукоснительно. Слов с этой буквы он не произносил. Хотя это было не так просто, ибо слов с этой буквой в их языке было великое множество. Но самым сложным оказался вопросительный знак. У короля было два камердинера, и он обычно справлялся у них, который час. Теперь, понятное дело, он не мог спрашивать. С одним все обстояло просто. Человек он был смышленный. "Сейчас девять часов". На что камердинер отвечал: "Прошу прощения, ваше величество, сейчас половина второго". И никаких хлопот. А другой ужасно был глуп, к тому же трус и льстец. Какое бы время король ни назвал, он отвечал: так точно, ваше величество. И когда он дежурил, король нипочем не мог узнать, который час...

Король снова стал думать.

Он лежал бессонными ночами и думал о том, как несправедливо устроен мир. Его запреты осчастливили страну, а что ему с того? Одни хлопоты.

Запомнить все, что запрещено - это ли не проблема для короля?!

А для министров?!

Однажды первый министр поставил перед королем туго набитый саквояж с разоблачающей документацией. Тут было все - и магнитофонная лента с голосом министра, который ночью, в разговоре с женой, дважды произнес слово с запрещенной буквой, и фотографии длинноволосой дочери другого министра, и ветка с зелеными, вместо коричневых, листьями с дерева, растущего во дворе второго министра, и, наконец, записанный особым устройством ночной бред и бормоток второго министра, из чего явствовало, что он видит сны, причем, - о ужас! - в среду.

Министры сами нарушали законы своей страны.

У   короля   дрожали   губы.   Это   был   очень   впечатлительный король.

- Что же делать? С нарушителями? - спросил король, не заметив от волнения, что нарушает собственный указ о запрете вопросительного знака.

Первый министр, отметив про себя оплошность короля, спокойно отозвался:

- Ну для начала посадить!

- Куда? - еще раз нарушил закон король.

- В тюрьму, - тихо и нежно ответил министр.

- Но   у   нас   нет   тюрем! - воскликнул   в   волнении   король.

- Построить бы надо, - еще тише и нежнее сказал министр. Король призадумался, а потом сказал:

- Так тому и быть. Но поручите это лучшим архитекторам. Чтобы было современно, уютно и удобно.

- Мы объявим конкурс на лучший проект, - пообещал министр;

- В архитектуре здания должна ощущаться монументальность, торжественность, вечность - повелел король. - Такие здания должны строиться на века. Для нынешнего и будущих поколений.

Первый министр молча поклонился.

И очень скоро было сооружено такое фешенебельное коричневое роскошное высотное здание тюрьмы, что многие подданные стали с умыслом нарушать законы, только бы переселиться туда. Дело в том, что в королевстве жилищные условия были неважными.

Вскоре тюрьма оказалась перенаселенной, и никакие нарушения, ни действительные, ни фиктивные, не могли помочь попасть туда. Редким везунам удавалось устроиться недельки на две где-нибудь на девяносто девятом этаже - и то за большую взятку.

Тысячный арестант - очаровательная невестка первого министра, схваченная из-за своих длинных, к тому же золотистых волос, была объявлена мисс Тюрьмой, и король самолично защелкнул на ее запястье позолоченный браслет-наручник.

К слову сказать, первый министр и сам отхватил себе в этом здании семь камер с видом не то на Красное, не то на Желтое море...

Королю очень нравилось тюремное здание, он бы и сам не прочь был переселиться туда из своего хрустально-железобетонного бункера, и если он не делал этого, то лишь из опасения, что это могут превратно истолковать в соседних королевствах.

А короля мучила бессонница. И ох как скучно жилось ему на этом свете. Все, что можно было отменить, запретить, искоренить, было отменено, запрещено, искоренено. Все думано-передумано, сделано-переделано. Все прочитано, все забыто.

Ночью во дворце ему было не только одиноко, но и безумно холодно. Король топил большую печь книгами из своей библиотеки. В четные дни - книгами современных авторов, в нечетные - книгами классиков. Королевская библиотека на глазах вылетала в печную трубу. И подданные, заботясь о добром здравии короля, приносили во дворец книги из своих библиотек.

Когда все книги в королевстве сожгли, начали топить печь дровами.

По ночам король обыкновенно думал. Однажды ночью он обнаружил, что думает сразу о двух вещах и что обе мысли рифмуются. Он удивился и пририфмовал к двум первым еще и третью мысль. Это так его увлекло, что он решил выражать отныне свои мысли в стихах. И король написал длинное-предлинное стихотворение. Когда он закончил его, то понял, что мысли - это совсем не главное, а главное рифмы. И еще король понял, что главное в его жизни - поэзия, а королевство, трон, корона - сущая ерунда! Король написал еще пятьдесят пять стихотворений и окончательно понял, что прежде всего он - поэт, а потом король. Он решил объявить об этом подданным. Но под утро спохватился, что всем, а тем более первому министру, знать это не обязательно, более того, не надо, и более того, попросту опасно. "Мои поэтические обязанности не должны мешать королевским, а королевские поэтическим", - твердо решил король. Это был трезвый король. Очень, очень трезвый.

Поэту, как и королю, нужна публика. Королю не хотелось читать стихи своим придворным поэтам. Он не забыл еще, как однажды чихнул, и все поэты хором сказали, что это к добру, а наутро сбежала королева.

- Приведите ко мне поэта, - велел король первому министру.

- Из какой камеры? - спросил министр. Теперь, когда он сам поселился в тюрьме, он мог сколько угодно нарушать законы.

- Приведите ко мне настоящего поэта, - распорядился король.

- В королевстве есть один настоящий поэт, - сказал первый министр, -он обитает не то в лесу, не то в пустыне.

- Разыщите его, - повелел король.

Поэта разыскали и привели. Это был красивый, статный и гордый молодой человек.

Король прочитал ему свои стихи.

- Ну как? - спросил он, нарушив от волнения закон.

- Что как? - спросил поэт, который слыхом не слыхал об этом законе. Первый министр тотчас хотел его арестовать, но король жестом остановил его.

- Стихи как?

- Какие стихи?

- Те, что я прочел.

- А разве это были стихи? - в третий раз нарушил закон поэт.

- Да, - ответил король.

- Но это были не стихи.

- Почему?

- Потому, что стихи - нечто совсем другое.

- Значит, мои стихи вам не понравились, -  задумчиво сказал король.

- Какие стихи? - спросил поэт. Король грустно повернулся к министру:

- Этот человек четырежды нарушил закон, - сказал король. - Он без конца задает вопросы. - И тихо добавил: - Распорядитесь.

- Вы арестованы, - объявил министр поэту.

- А поэт, ничего не знавший о новых законах в королевстве, подумал, что его арестовали за неодобрение королевских стихов.

- Свободных мест в тюрьме нет, ваше величество, - доложил первый министр. - Дозвольте разместить его в хлеву.

- Не отвлекайте меня по мелочам, - с досадой сказал король. - Этот человек нарушил закон, и должен быть наказан. А где, как и сколько он будет сидеть, не имеет никакого значения.

А король ночью снова начал писать стихи. Целый год король писал по ночам стихи. Ровно через год он вызвал к себе первого министра и повелел: