Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы - Луиза Перри

что, пока это их выбор, эксплуатация за деньги – это «секс-работа», а «секс-работа – тоже работа». Женщин призывают не смешивать секс с любовью, не вовлекаться в отношения слишком сильно и держать эмоциональную дистанцию. Культура требует от них изменять свое тело в соответствии с порнографическими идеалами. И, что хуже всего, она утверждает, что выполнение всего этого расширяет их права и возможности, игнорируя очевидный факт, что побуждать женщин смирить свой разум и подчинить свое тело малознакомым мужчинам – которые физически сильнее их – это буквально смертельно опасно.

Возможно, кому-то покажется удивительным, что феминизм служит одним из источников табу на обсуждение издержек и последствий сексуальной революции. Но дело в том, что популярный феминизм является всего лишь версией либерального феминизма, а либеральный феминизм в своем популистском обличии сосредоточен в первую очередь на «праве женщины на выбор», на «согласии», истолкованном крайне размыто. Что бы ни происходило – все в порядке, если это ваш выбор или если вы даете на это свое согласие. Очевидно, что при этом упускается из виду возможное давление со стороны сверстников, партнеров или более широких культурных факторов. Давление, которое заставляет женщин верить в желанность того, что они позже сами признают вредным. Культура, построенная на мужской сексуальности, заинтересована в том, чтобы убедить женщин заниматься сексом как мужчина, и многие женщины соглашаются на это, хотя потом сами сожалеют.

В этот момент во многих читательницах может проснуться либеральная феминистка: а что, если я действительно хочу всего этого? Что ж, за вас можно только порадоваться, если это действительно так. Однако, как показывает Перри, даже если такая половая жизнь и подходит для одних женщин, она не подходит для остальных. И дело не в том, что они строят из себя скромниц, что они «фригидны», «асексуальны» или находятся «в моральной панике» – эти и другие оскорбительные слова произведены нашей культурой для того, чтобы поддерживать в рабочем состоянии всю эту машинерию мужского удовольствия. Дело даже не в религиозности. Существует множество причин относиться с настороженностью к современным сексуальным нравам, и эти причины имеют чисто светский характер.

Зацикленность либерального феминизма на выборе, а также его неспособность обсуждать глубокие различия между женщинами и мужчинами восходят к его интеллектуальному прародителю, коим является либерализм – политическая традиция, в значительной степени сосредоточенная на свободе выбора как факторе, который определяет личность. Фантазия либерального субъекта – это якобы бесполый индивид, определяемый главным образом наличием свободы воли, не связанный семейными узами или общественными ожиданиями и относительно беспрепятственно следующий личным предпочтениям. Я говорю «якобы бесполый», поскольку – с точки зрения феминисток второй волны, чьи позиции обновляет Перри, – эта идеализированная фигура либерального субъекта больше напоминает мужчину, сеющего свое семя по свету, чем женщину, чья жизнь тесно связана с детьми, которые являются результатом ее сексуальной активности.

Итак, что же действительно может помочь женщинам? Перри обращается к биологии и эволюционной психологии, задаваясь вопросом: чего склонна желать женщина, если иметь в виду, что она является животным женского пола, с его специфическими репродуктивными способностями?[1] Учитывая непростую историю дискуссий о природе и воспитании в феминизме, обращение к «естественному» – рискованный шаг. Тем не менее подход Перри заслуживает непредвзятого отношения, особенно если вспомнить популярный сегодня нарратив о пластичности человеческого тела и разума. Страх либерального феминизма перед ограничениями личной свободы настолько велик, что теперь – в тандеме с его лучшим другом капитализмом – он истолковывает факты о здоровых телах как препятствия на пути к свободе. Вам не нравится ваша грудь? Купите новую или вообще отрежьте! Невероятно, но некоторые феминистки в своем отрицании заходят так далеко, что считают биологию мифом или конструктом. Однако, как утверждает Перри, именно признание «жестких ограничений, налагаемых биологией», позволяет нам делать обоснованные выводы о женском благополучии. Выводы, которые будут основаны на фактах, а не на мужских проекциях или фантазиях.

Опыт Перри – как журналистки, обозревательницы и участницы кампании против использования в суде алиби «грубого секса» – идеально подходит для работы с такими проблемами, и она делает это бесстрашно и с характерным стилем. В ее книге есть целый ряд моментов, совсем не типичных для современного феминистского текста. Отказываясь от легких побед «феминизма классных девчонок», она гребет против розового течения секс-позитивной пустоты, защищая неудобные истины. Ее не подкупают модные словечки либерального феминизма – «свобода» и «равенство». Вместо этого она фокусируется на потребностях и благополучии женщин – так, чтобы ее точка зрения действительно не зависела от обычных соображений мужчин. Независимо от того, согласны вы в конечном счете с анализом Перри или нет, эта книга крайне серьезно относится к женским интересам и формирует пространство, в котором женщины могли бы как следует поставить вопрос об издержках современной сексуальной культуры, в которой их вынуждают действовать по принципу «все или ничего». Это действительно важно для благополучия молодых женщин, и мы должны быть благодарны Перри за развитие этой дискуссии.

Кэтлин Сток

Глава 1. Секс – это серьезно

Хью Хефнер и Мэрилин Монро – две иконы сексуальной революции. Они родились в один и тот же год и, хотя при жизни ни разу не встретились, были похоронены бок о бок[2]. В 1992 году Хефнер купил место на кладбище по соседству с Монро в Мемориальном парке Вествуд в Лос-Анджелесе за 75 000 долларов[3]. Он рассказывал «Лос-Анджелес таймс»: «Я верю в символические вещи… [так что] провести вечность рядом с Мэрилин – слишком хорошо, чтобы пренебречь этим»[4]. В возрасте 91 года Хефнер исполнил свою мечту. Давно умершая Монро не имела права голоса в этом вопросе. Впрочем, и на протяжении ее короткой жизни ей нечасто давали право голоса в том, что делали с ней мужчины.

Мэрилин Монро была одновременно и первой звездой на обложке, и первой обнаженной моделью на развороте первого номера хефнеровского журнала «Плейбой», вышедшего в декабре 1953 года. Обложка обещала «развлечение для МУЖЧИН», и журнал, несомненно, сдержал обещание, как показал его немедленный коммерческий успех.

Фото обнаженной Мэрилин Монро были сделаны за четыре года до момента публикации. В 1949 году двадцатитрехлетняя Монро получила 50 долларов за двухчасовую сессию с пин-ап-фотографом Томом Келли, который пообещал, что на фотографиях ее будет невозможно узнать. И он почти сдержал обещание[5]. Не сразу можно догадаться, что женщина, свернувшаяся калачиком на красном бархатном покрывале – это Монро. Ее волосы были тогда немного темней, мученическое лицо было наполовину скрыто за вытянутой рукой, а прелестное белое тело было неотличимо от тел большинства других моделей «Плейбоя». (Первая