Спаситель мира - Андрей Анисимов

Они сразу вернулись на историческую Родину, больше ничего не писали, но с высоты выстраданного Олимпа поучали новое руководство страны, как обустроить Россию.

Существовала и малочисленная третья группка. Она состояла из сочинителей-бизнесменов, делавших большие деньги на заказных пьесах и романах о красных вождях. Эти легко переключились на более реальный бизнес, набрали негров, которые строчили для них детективы, или открыли водочные заводики, рестораны, строительные компании и напрочь забыли о несчастной Музе с ее болезным вдохновением.

Олег Иванович Каребин, наоборот, не выпускал пера из рук. Он сделался автором нарасхват. Книги писателя финансировали истосковавшиеся по исторической правде граждане, что давало издателям нормальную прибыль. За три года он превратился из полуголодного придурка, как о нем думали окружающие, в обеспеченного и востребованного производителя литературного товара.

Сорокапятилетний холостяк купил себе квартиру, женился на молодой и красивой студентке Литературного института Маше Барановой, завел вместо пишущей машинки компьютер и десятую модель «Жигулей».

Все это начинающий следователь Слава Синицын выяснил довольно быстро, но ни на шаг не придвинулся к необходимому выводу — кто и почему выстрелом в затылок прекратил успешную литературную и личную жизнь Олега Ивановича Каребина.

Старший лейтенант Синицын тоже водки в рот не брал, не имел дурной привычки к никотину и не ругался матом. И писателю, как только стал вырисовываться его портрет, искренне симпатизировал. Вал заказных убийств прокатился по стране, и начальник райотдела милиции Михаил Прохорович Грушин не сомневался — Каребина застрелили по заказу. Заказные убийства раскрывались редко, и подполковник решил проверить на этом безнадежном деле Вячеслава Валерьевича Синицына. В управлении требовали выдвижения молодых сотрудников, и подполковник прикинул, что это вполне подходящий момент. Лейтенант Синицын уже успел походить два года в помощниках следователя Штромова и лишь три • месяца назад получил очередную звездочку. Поэтому решение подполковника выглядело со стороны как благословение заботливого родителя на свободный полет любимого птенца. Но на самом деле Грушину просто некому было поручить расследование.

Опытный следователь Никита Штромов, который мог бы раскопать и заказное убийство, с рождением второго сына сбежал в коммерческую структуру. Ему нужны были деньги, а у Грушина их не заработаешь. Лебедев, в отделе которого и сидел Синицын, уже сам бегал по двум скандальным убийствам. Он обещал приглядеть за старшим лейтенантом, но вести это дело не мог. Подполковник создал следственную группу из трех человек. В помощь Синицыну были приданы стажер Тема Лапин и опер Гена Конюхов. Но Гена пока об этом не знал, поскольку находился в отпуске.

Капитана Сашу Лебедева Грушин, учитывая их дружеские отношения со старшим лейтенантом, попросил курировать Синицына неофициально.

Приняв решение, подполковник вызвал молодого сотрудника к себе в кабинет и, поделившись с ним своими соображениями, поручил следствие. Слава согласился с версией начальника о заказном убийстве. Пистолет «Макарова», из которого и был сделан роковой выстрел, валялся рядом с телом, на кафеле возле парадного.

Оружие выбрасывали только профессиональные киллеры, и об этом старший лейтенант хорошо знал. Время смерти писателя ему тоже было известно. Медицинский эксперт Владимир Петрович Предько имел за плечами двадцатилетний опыт работы и сомневаться в своей компетентности повода не давал. Из его заключения следовало, что Каребина застрелили около полуночи.

Почему никто в доме не слышал выстрела в половине двенадцатого ночи, Слава выяснял долго. Маша Баранова сообщила, что в это время крепко спала, а во сне она никогда ничего не слышит. Вдове Синицын поверил не сразу. Он погнал стажера Лапина наводить справки у ее подруг и друзей по факультету. Те подтвердили (они выезжали на практику и жили с Барановой под одной крышей), что молодая женщина отличалась отменным здоровьем и крепким долгим сном. И по словам ее маменьки, Тины Андреевны Барановой, с которой Слава встретился лично, Машу нельзя было разбудить даже выстрелом возле ее хорошенького ушка.

Жильцы двух других квартир первого этажа уверяли, что выстрела не слышали, потому что тоже спали. Славе пришлось вписать их слова в протокол, хотя он и подозревал, что они нагло врут только потому, что им не хочется становиться свидетелями.

Старший лейтенант нервничал, но ни следа преступника, ни мотивов убийства нащупать не мог. Он каждый день понуро отчитывался начальству о проделанной работе и ехал в Гороховский переулок на очередную беседу с вдовой. Не узнав ничего нового, отправлялся по издательствам, выпускавшим книги писателя. Там разводили руками. Издателям смерть раскрученного беллетриста ничего кроме убытка не сулила.

Поначалу Синицына посещали всевозможные догадки. Версии в его голове роились. Он предполагал, что и издателям верить нельзя. Они могли отомстить Олегу Ивановичу за то, что он предпочел одних из них и отказал другим.

Книги Каребина выпускали два крупных издательских дома. Одним руководил Илья Эдуардович Гаврилов, другим — Светлана Михайловна Рачевс-кая. Вполне реально выглядела версия, что кто-то из них и не простил писателю его измены.

Но в реальной жизни дело обстояло обыденнее и проще. Гаврилов не мог издать последнего романа Каребина, потому что слишком много вложил денег в его предыдущую книгу, и сам позвонил конкурентке, чтобы та встретилась с Олегом Ивановичем. Рачевская с удовольствием согласилась, поскольку как раз была на распутье. Новый роман писателя ее выручал.

— Мама, я бездарный, тупоголовый юнец, — жаловался Синицын, укладываясь в постель, — я никогда не распутаю этого преступления, и меня погонят с работы поганой метлой.

В отличие от матерых детективов, которые забывали о профессии, ступив за порог своего кабинета, Слава мучился расследованием днем и ночью — ведь убийство Каребина было его первым самостоятельным делом. Вера Сергеевна гладила сына по голове и говорила успокоительные слова:

— Ну зачем ты так, Пусик? Ты был самый способный студент на курсе. Ты с отличием защитил диплом. И вообще, Пусик, ты очень умный и толковый. Все будет хорошо. Спи.

— Ничего не будет хорошо, — мрачно возражал он, — я осел и тупица.

Но молодой организм брал свое, и Синицын засыпал. Так прошло две недели.

Сегодняшний день также не сулил Славе никаких авансов. Утром, как и все последние дни, старший лейтенант навестил вдову, ровным счетом ничего от нее не добился и решил поехать в банк, где у писателя имелся счет.

Работники банка долго отказывали ему в информации. Пришлось звонить подполковнику. Грушин принял просьбу молодого следователя без оптимизма, но все же Синицын своего добился и доступ к финансовым тайнам убитого получил.

Оказалось, что за день до выстрела Олег Иванович снял десять тысяч наличными, что молодого следователя всерьез насторожило. «Нет ли тут какой зацепки? Вдруг у известного писателя кто-то вымогал деньги?..»

Из банка он снова поехал в Гороховский переулок. Маша открыла ему дверь, не выразив ни малейшего удивления. Поначалу Синицына поражало полное отсутствие эмоций у этой молодой женщины. Ему даже пришла в голову страшная мысль — уж не она ли заказала своего мужа? Но через несколько дней Слава убедился, что эмоций Маша Баранова лишена от природы. Вот и сейчас, впустив молодого следователя в квартиру, она молча уселась за стол и, терпеливо выслушав вопрос о десяти тысячах, задумалась. Причем напряжение мысли на ее лице читалось буквально.

Маша морщила лоб и шевелила губами. Через минуту морщинки на ее лбу разгладились, потому что она вдруг вспомнила:

— Олежек купил тогда новый унитаз. Его еще не установили, он до сих пор лежит в ящике.

И Синицыну был продемонстрирован унитаз. В фанерной коробке сиял белизной шведский аппарат, при котором имелся чек. Чудо зарубежной сантехники стоило девять тысяч восемьсот рублей. Таким образом, тайна предсмертной банковской операции Каребина была раскрыта. Слава поблагодарил вдову и попрощался.

Время уже было нерабочее, и он решил ехать домой. Но перед самой остановкой десятого троллейбуса вспомнил, что его девушка Лена Шмелева взяла билеты в кинотеатр «Художественный». Синицын понял, что на троллейбусе ему не успеть. Он подошел к инспектору дорожной службы, показал служебное удостоверение и честно объяснил свою беду. В результате был посажен в черное «БМВ», которое инспектор остановил жезлом. Грузный лысый субъект за рулем, обиженно посапывая, без единого слова довез навязанного ему властью пассажира до Арбатской площади.

Лена уже ждала:

— Предки в гости намылились. Пойдем лучше к нам, — чмокнув парня в губы, предложила она. Ее поцелуй больше походил на штамп в паспорте при пересечении границы, но само предложение имело заманчивый подтекст.