Большая книга афоризмов, житейской мудрости и цитат - Сборник афоризмов

Древнегреческий драматург, отец европейской трагедии. Он придумал вид выступлений в театре – трагедию.

Казаться глупым мудрому не страшно.

Тех лишь не хулят, кто зависти не стоит.

Удачливый глупец – большое бедствие.

Кровь, живущая в воспоминаниях, склеивает века.

Глас народа опасен, когда за ним истина.

Я думаю, убитым все равно, спят ли они и поднимутся ли вновь.

Свершивший да несет последствия дел своих.

Если сила соединяется со справедливостью, то что может быть сильнее этого союза?

Двойною плетью хлещут празднословного.

Всем тиранам свойственна болезнь преступной недоверчивости друг к другу.

Хоть плохо мне, но это не причина, чтобы доставлять страдания другим.

Преуспевающие негодяи невыносимы.

Софокл

(ок. 496 г. до н. э., Колон – 406 г. до н. э., Афины)

Выдающийся древнегреческий драматург, автор трагедий, один из трех (Эсхил, Еврипид, Софокл) знаменитейших литераторов античной эпохи.

Много говорить и много сказать не есть одно и то же.

Кто ищет – тот находит.

Не в мудрости заключается сладость жизни.

Непреклонный нрав скорей всего сдается.

Антигона

(трагедия Софокла)

Перевод с греческого Сергея Дмитриевича Шестакова

Действующие лица:

Антигона, Исмена – дочери фивского царя Эдипа.

Креонт, царь Фивский.

Гемон, его сын.

Тиресий, слепой старик-прорицатель.

Страж.

Вестник.

Эвридика, супруга Креонта.

Хор фивских старцев.

Рабы Креонта, служанки Эвридики.

Театр представляет площадь перед дворцом Креонта. С левой стороны вид на загородные холмы, с правой – на город.

I. Пролог

Антигона. – Головка милая родной Исмены!Каких же бед эдиповых ещёНе совершил уж Зевс при нашей жизни?Нет скорбного и преступленья нет.И нет позорного, бесчестья нет,Чего бы я не видела в твоих,Чего б в моих не видела несчастьях.И вот опять приказ какой-то новыйКреонт, как говорят, народу дал.Ты знаешь ли? ты слышала ль об том?Иль скрыто от тебя, что милым нашимВраги готовят поруганье.

Исмена. – Нет, ни с радостью, ни горем, Антигона,Об милых весть ко мне не доходилаС тех самых пор, как две сестры двух братьевЛишились мы, в один погибших день,Друг другу смерть родной рукой нанёсших.И с той поры, как в нынешнюю ночьИсчез Аргосцев стан, я ничегоНе знаю вновь ни к радости, ни к горю.

Антигона. – Я знала то, и для того тебяЯ вызвала сюда за двери дома,Чтобы одна ты слышала меня.

Исмена. – Но что? Тебя тревожит слово, вижу.

Антигона. – Так ты не знаешь, что Креонт почтилЛишь одного из наших братьев гробом,Другого же лишил последней чести?Как говорят, он Этеокла с честьюОбычною в земле похоронил,Да будет он и там почтен, средь мёртвых1.А Полиника труп, лежащий жалко,Он запретил гражданам, говорят,И в гробе скрыть и слёзы лить над ним.Велел без слёз оставить[1], без могилы,Чтоб был находкой сладкой хищным птицам.Вот, говорят, что добрый наш КреонтТебе и мне (себя считаю тут же),Всем объявил. Он скоро будет здесь,Чтоб тот приказ всем громко объявить,Которые о нём ещё не знают.И не ничтожным он считает дело,Но в городе умрёт от камней тот,Кто вопреки поступит повеленью.Вот всё тебе, и скоро ты покажешь,Родилась ли с душой ты благороднойИль с низкою от благородной крови.

Исмена. – О гордая душа! но что ж могуСвязать иль развязать я в этом деле?

Антигона. – Подумай, мне помочь решишься ль ты?

Исмена. – Но в чём, скажи: какая мысль твоя?

Антигона. – Поднимешь ли со мною вместе труп?

Исмена. – Так хочешь ты его похоронить,Когда то городу запрещено?

Антигона. – Я брата моего похоронюИ вместе твоего; коль ты не хочешь:В предательстве меня не обвинят.

Исмена. – Несчастная!Назло Креонта воле?

Антигона. – Но разлучить меня с моими онНе в праве.

Исмена. – Горе мне! Сестра, ты вспомни,Как наш отец, презренный и бесславный,Погиб, когда, открыв свои грехи,Своей рукой себе разбил он очи,А там жена и мать, двойное имя,Шнурком плетёным жизнь свою сгубила;Потом два брата общий жребий смертиВ один и тот же день друг другу дали.Несчастные! погиб от брата брат.Остались мы лишь две теперь: смотри,Чтоб наша не была страшнее гибель,Когда, закону вопреки, мы презримКреонта приговор и силу власти.Мы женщины – о том подумать надо;Родились мы не с тем, чтобы с мужамиВступать в борьбу. Подумай и о том,Что мы подвластны тем, кто нас сильней.И горше этого нам слушать надо.Так буду я покорна тем, кто силен,И попрошу у мёртвых в том прощенья,Когда к тому меня неволит сила.А не по силам делать – смысла нет…

Антигона. – И требовать не стану я, и даже,Когда б ещё ты действовать решилась,Твоё участье мне не будет мило.Как хочешь делай ты, но я егоПохороню. Умру прекрасно я,Исполнив то. И, милая ему,С ним вместе там лежать я буду…Ведь больше тем, которые в земле,Мне должно угождать, чем здесь живущим:Там буду я лежать всегда. А ты,Коль хочешь, презирай пожалуй то,Что у богов самих в почтении.

Исмена. – Нет,Не презираю я, а делать то,Что гражданам противно, я не в силах.

Антигона. – Оправдывай себя, а я пойдуМогилу брату милому насыпать.

Исмена. – О горе! как боюсь я за тебя!

Антигона. – Нет, за меня не бойся, а подумай,Свою судьбу как лучше бы устроить.

Исмена. – Не объявляй же ты, по крайней мере,Об этом деле никому, но скрой,И скрою я.

Антигона. – О нет! ты говори.Не говоря, врагом мне больше будешь,Когда не всем о том расскажешь ты.

Исмена. – Горяч твой дух к тому,что в дрожь бросает.

Антигона. – Но знаю я, что тем угодна буду,Кому всех больше нужно угодить.

Исмена. – Когда б ещё могла ты это сделать!Но невозможного желаешь ты.

Антигона. – Когда не в силах буду, то оставлю.

Исмена. – Но невозможного и начинатьНе следует.

Антигона. – Не повторяй ещё,А то тебя я буду ненавидеть,И брату поделом немилой будешь,Когда в могиле с ним соединишься.Оставь же ты меня с моим безумьем,Оставь терпеть ту страшную судьбу.Но что бы надо мной ни учинилось,Коль я умру, умру прекрасной смертью.

Исмена. – Иди, когда так хочешь ты; но знай,Хоть ты безумная теперь идёшь,Но всё ж друзьям своим ты милый друг.

II. ПародосХор (входя в орхестру).Солнца луч, никогда ещёВ седьмивратном ты городеНе всходил так блистательно.Вот наконец явилась ты, дня золотого ресница[2],Поднялась над водами даркейскими[3]И Аргосца с большим щитом[4],Что пришёл к нам с силой большой,Обратила вспять беглецом,И бежит он быстрей, чем пришёл.А его против нашей земли ПолиникИз-за распри с родным своим братом привёл.И как белоснежным одетый перомС острым криком слетает на землю орёл,С сильным войском напал Полиник,Конский волос на шлемах вился.Став над городом пасть свою,С кровожадными копьямиОн открыл на все семь ворот,Но ушёл он прежде, чем нашею кровью наполнилПасть свою, прежде, чем жаркое пламя ГефестаМогло обнять башней венцы,И поднялся с тылу егоБранный Арея шум; гибель врагуНеизбежна дракону[5].Ненавидит ведь Зевс звон надменных речейИ увидевши их, как они подошли,Словно бурный поток, гордых мыслей полны,Звоном злата горды, как один уж из нихНа зубцы взошёл стен и победу своюЛиковал уже там,Зевс перуном его поразил[6].И на дрожащую землю поверженный палОн огненосец[7], который в безумном стремленииПолный бешенства шёл и бурей враждебной дышал.Был ему жребий тот;Жребий другой выпал другим;Всех наделил грозный АрейСильный воитель.Было их семь вождей: у семи всех воротОни выстроились против наших вождей,И победному Зевсу[8] оставили всеТам доспехи свои; лишь два страшных врага,Одной матери дети, отца одного,Друг на друга победно копьё устремив,Общей смерти имели судьбу.Громкоимённая вот уж богиня победыВ многористальные Фивы вошла, улыбаясь.Так забудьте теперь вы о боях: время идтиПо всем храмам богов;Целую ночь станем там петь,Фивский наш Вакх будет нам вождьВакх колебатель (земли).Вот Креонт царь страны, Менекея сын;Он недавно здесь власть получил; новый царь,С новым счастьем богов к нам он ныне идёт.Но какая же мысль так волнует его,Что совет стариков он собрать повелел,Чрез глашатая нас пригласивши сюда.

III. Первый эпизодКреонт, хор и потом страж

Народ! хотя из страшной бури бедВновь к тишине воздвигли боги город;Но я чрез вестников лишь вас одних[9]Сюда собрал затем, что знал, как властьПрестола Лаева всегда вы чтили;Потом я знал, что с той поры, как городЭдип поднял и сам потом погиб,Что с той поры вы преданы всегдаВ заботе неизменной детям их[10].А как они в один и тот же день,Удар нанёсши и приняв, погибли,Дав смерть преступною рукой друг другу,То я, как ближний родственник погибших,И власть их всю и трон имею ныне.Но трудно дух и мысль и думы мужаИзведать прежде, чем себя окажетВ распоряженьях власти и законах.А мне, кто, правя целым государством,Не держится советов самых лучших,Но свой язык из страха запирает,Всегда, как и теперь, казался подлым.И ничего по мне не стоит тот,Кто друга выше ценит, чем отчизну.А я – всевидящий то знает Зевс —Молчать не стал бы я, погибель видяГрядущую на граждан вместо счастья,И никогда б врага родной землиСебе не сделал другом: знаю я,Что в ней спасенье наше; что тогдаСебе друзей находим верных сами,Когда её корабль плывёт счастливо.Я подниму таким уставом город.Согласно с сим и ныне объявилЯ гражданам о сыновьях Эдипа:Чтоб Этеокла в гробе скрыть, свершив,Что подобает честным мёртвым, всё.Во всех боях он первым был бойцом,За город сей сражался он и пал.Но Полиник, его по крови брат,Беглец вернувшийся хотел огнёмВконец пожечь отеческую землюИ с нею сжечь богов, родных богов;Родною он хотел напиться кровьюИ в рабство увести своих сограждан.Так в городе велел я объявить,Чтобы его никто с обычной честьюНе хоронил, никто б над ним не плакал;Но чтобы псам и хищным птицам в снедьОставить труп его непогребённый,Чтоб поруганья вид очам был страшен.Таков мой приговор, и никогдаНе будет от меня той чести злым,Которую лишь правые получатНо друг моей земли, живой иль мёртвый,Один почёт получит от меня.

Хор. – Ты так решил, Креонт, сын Менекея,О друге города и о враге;И властен ты на мёртвых и живыхИзречь закон, какой тебе угодно.

Креонт. – А вам смотреть за тем, что я сказал.

Хор. – Нет, поручи заботиться о томКому-нибудь, кто помоложе нас.

Креонт. – Но труп стеречь уж там готовы люди.

Хор. – На что ж ещё другим даёшь приказ?

Креонт. – Чтобы ослушникам не потакать.

Хор. – Но кто ж так глуп, что умереть желает?

Креонт. – Да, смерть награда будет. Но не разНадежда на корысть людей губила.

Страж. – О царь! я не скажу, что шёл проворно,Что быстрый бег мне дух перехватил;Не раз прикован был заботой к месту,Не раз назад хотел поворотить.Душа вещала мне, так говоря:Зачем идёшь туда, где наказанье,Тебя, несчастный, ждёт? потом опять:Несчастный! что ж нейдёшь? И всё КреонтУзнает от других? Всё та ж беда!В таком раздумье шёл нескоро я:Ведь так и краткий путь бывает длинен.Но наконец за лучшее я счёлИдти к тебе. Хоть ничего почтиЯ не скажу тебе, но всё ж скажу.[11]Я в той надежде и пришёл, что тоЛишь потерплю, что рок определил.

Креонт. – Но что ж, что страха твоего причиной?

Страж. – Сказать хочу сначала о себе:Не сделал я и не видал, кто сделал,И казни я никак не заслужил.

Креонт. – Ты ловко метишь и кругом себяОгородил. Принёс же, видно, новость!

Страж. – Но страшное всегда боязнь внушает.

Креонт. – Да что ж? Ты скажешь ли когда-нибудь?Скорей! потом иди, сказав, что надо.

Страж. – Скажу тебе, что мёртвого недавноПохоронил не знаю кто и скрылся;Сухой земли посыпали на телоИ свято весь обряд над ним свершили.

Креонт. – Что молвил ты?Но кто ж тот человек?Кто смел так дерзким быть?

Страж. – Не знаю я,Не видно там ударов топора,И заступ там не рыл: земля крепка,Тверда, не взрыта; нет следа колёс;Но без следа сокрылся тот, кто сделал.И как сказал нам первый страж дневной,Казалось всем то чудом непонятным:Невиден труп, но не зарыт; на нёмЛишь тонкий прах лежал, как будто ктоОт преступленья тем спасался только1.[12]И никакого не было следа,Чтоб зверь иль пёс являлся труп терзать,И бранные слова послышались меж нас,Страж стража обвинял, до драки делоДошло; остановить не мог никто.И каждого винили все другие,Но не было улик: все запирались.И раскалённое железо в рукиРешались брать, и сквозь огонь пройти,И именем богов поклясться в том,Что невиновны мы, что чужды мыИ замыслу и совершенью дела.Но наконец, как розыск был бесплоден,Тут говорит один – и всех от страхаПринудил голову склонить к земле;Мы не могли сказать ни слова против,А, сделав то, не знали, как нам быть.Сказал же он, что надо донестиТебе об этом деле, не скрывать.На том решили мы, и это счастьеДал жребий мне несчастному нести.Неволей к вам сюда явился я,И вы нерады мне – я знаю то.

Хор. – О царь! Давно уж шепчет мысль моя:Богов в том деле не было ль участья?

Креонт. – Остановись, пока твои словаНе преисполнили ещё мой гнев;Не докажи, что ты и глуп, и стар.Твои слова невыносимы мне,Коль признаешь богов ты попеченьеО мёртвом том. Скажи, сокрыли ль богиЕго, как благодетеля почтив?Того, кто истребить пришёл огнёмКолоннами обставленные храмыИ честные дары, того, которыйИх область и закон хотел разрушить?Иль думаешь, что боги чтут злодеев?Не то. Но граждане давно с трудомТерпели то, и на меня роптали,И потрясали тайно головой,Неверную под иго шею гнулиИ не хотели полюбить меня.Их деньгами, наверно знаю я,Подкуплены они, чтоб это сделать. (Указывая на стража).Да, деньги для людей – большое зло:Здесь губят города, а там мужамСвой дом родной велят покинуть деньги,И извращают деньги честный ум,Ведут его они к делам бесчестным;Все хитрости открыли деньги людямИ всякому нечестью научили.Но тот, кто плату взял за это дело,Получит наконец за то и казнь.Коль примет Зевс ещё мою молитву,Так знай, я говорю тебе под клятвой,Что если не откроете того,Чьи руки ту устроили могилу,И не представите его ко мне,То мало будет вам одной лишь смерти:Живых, повесив вас, заставлю преждеСознаться мне в том дерзком оскорблении.Чтоб знали вы, где барыша искать,Недобрых вестников никто не любит.Чтоб поняли, что прибыли искатьОт всякого равно недолжно дела,Что пагубу нечестная корыстьПриносит чаще, чем спасенье, людям.

Страж. – Сказать мне дашь иль так идти назад?

Креонт. – Не знаешь и теперь, как тяжелыТвои слова?

Страж. – Кусают слух иль сердце?

Креонт. – Как? Ищешь ты, моя досада где?

Страж. – Но я лишь ухо огорчил, а сердцуНанёс печаль не я, а тот, кто сделал.

Креонт. – О, о! как видно, ты искусный плут.Страж. – Но всё ж того не сделал дела я.

Креонт. – Да душу ты свою за деньги продал.

Страж. – Увы!О страшно, что и ложным подозреньямПоверить должен тот, кто хочет верить.

Креонт. – Теперь пока глумись себе над верой.Но если мне не сыщете виновных,Помянете, что подлая корыстьПриносит скорбь. (Уходит).

Страж. – Да, хорошо б сыскать.Найдут иль нет – судьба решит всё это,Но здесь меня опять ты не увидишь.И ныне уж спастись не чаял я;Богов благодарить за то я должен.

IV. Первый стасимонХор (поёт). – Сильного много в мире есть,Но сильней человека нет.И под бурными ветрамиОн плывёт по седым волнам,Плывёт, а вздутое мореШумит вокруг него.И высшую из всех богов он мучитВечную, неустающую землю:Из года в год по ней катятся плуги, и лошадьНе даёт земле покоя.Хитрый ловец, несёт он в дом,Чтобы вперёд хватали там, где можно,Легкомысленных птиц стада.И зверей лесных дикий род,И морских племя ловит рыб,Сетями плетёными ловитОн, хитрый человек.И хитростью он побеждаетВольного горного зверя, и шеюЛошади, гривой покрытую, игом смиряет,Игу вол покорен буйный.И речь, и воздушную мысльПридумал, и нравы нашёл,Что блюдут города; избегать он знаетСурового холода,Дождей и воздушных стрелВсё придумал, бессоветнымНе застигнет его время.Лишь ада избежать не может он,Но от болезней трудныхСпасенье он нашёл.И чудным каким-то умом,Искусным владеет умом.То к хорошему он, то к дурному стремится,Когда нарушает онЗаконы родной землиИ богов святое право.В ком нет правды, хоть высокоСтоит в народе он, он без отчизны.В ком дерзкий ум, кто поступает так,Тот не войдёт в мой дом,Совет со мной не разделит.Но не чудо ли то? мысль смутилась моя.Но могу ль отрицать, когда вижу я сам,Что ведут Антигону девицу сюда.О несчастнаяИ отца несчастливца Эдипа дитя!Что случилось с тобой? Не царёв ли законПреступила уж ты? Не ведут ли тебяПотому? Не нашли ли в безумье тебя?

V. Второй эпизодХор, страж, Антигона, потом Креонт и наконец Исмена

Страж. – Вот здесь виновная – она. На делеЕё мы взяли там. Но где Креонт?

Хор. – Вот впору он идёт опять из дома.

Креонт. – Что там? к чему сюда я вышел впору?

Страж. – О царь, ни в чём не должен клясться смертный.Ту мысль, что верною казалась прежде,Другая мысль неверной объявляет.Вот я сюда прийти опять не думал,Как на меня твой гнев грозою пал;Когда ж приходит радость сверх надежды,Другую с ней нельзя сравнить приятность.Пришёл, хоть клялся я, что не приду,Девицу вот привёл: её застали,Как там она готовила могилу.И тут мы не кидали уже жребья:Моя была находка, не другого.Теперь ты, царь, как хочешь, сам еёВозьми, суди и уличай, а я,Свободный от вины, могу теперьОтделаться от той беды по праву.

Креонт. – Где взял её и как? ведёшь откуда?

Страж. – Она того похоронила мужа —Вот всё тебе.

Креонт. – Ты понял ли, смотри,И так ли ты сказал, что говоришь?

Страж. – Когда скажу, что видел я её,Как хоронила мёртвого она,Которому ты отказал в могиле, —Не ясно ль всё я говорю тебе?

Креонт. – А как увидели её? как взяли?

Страж. – Вот было дело как. Лишь мы пришлиСо страхом от твоих угроз ужасных,Тотчас весь прах мы с мёртвого смели,Что был на нём, и тлеющее телоОткрыли всё; на высоте холмаПотом мы сели так, чтоб ветер намНе мог донесть гнялого трупа запах.Друг друга бранью злой мы возбуждали,Как только кто пренебрегал трудом.И было так, пока круг солнца светлыйНе стал в средине неба высокоИ зной нас жёг. Тут страшный вихрь с землиВдруг ураган поднял, небесный страхНаполнил землю всю и лист с дерев,Растущих в той долине, весь разнёс;Великий им наполнился эфир,По времени, как буря прекратилась,Явилась девушка и взвыла горько.То был печальной птицы острый крик,Каким кричит, когда гнездо своёНайдёт осиротелым, без детей.Так и она, как видит голый труп,И зарыдала с воплями, и страшнымВиновников того клянёт проклятьем.И прах сухой несёт тотчас руками,И, меди кованой поднявши кружку,Тройным венчает возлияньем труп.Увидев то, мы бросились и взялиЕё тотчас; она не испугалась.И в прежнем том и в сём последнем делеЕё винили мы, и, ничегоНе отрицая, там она стояла.Но радость та мне радость вместе с скорбью.Приятно, что я сам беды избегнул,Но горько мне друзей в беду повергнуть.По мне, однако же, своё спасеньеЦенить всего дороже должен каждый.

Креонт (к Антигоне). – А ты, ты, что головой к земле поникла,Сознаешься ль, что сделала ты это,Иль станешь отрицать?

Антигона. – Я говорю,Что сделала, и отрицать не стану.

Креонт (к стражу). – От тяжкой ты вины теперь свободен:Так можешь сам идти, куда угодно (к Антигоне).А ты скажи, но коротко, не длинно,О запрещении том ты знала?

Антигона. – Да,Я знала. Как не знать? То знали все.

Креонт. – И смела ты нарушить тот закон?

Антигона. – Не Зевс мне возвестил его, не Дика,Присущая всегда богам подземным,Которые постановили в людяхЗакон о мёртвых тот. Твои ж веленьяЯ сильными на столько не считала,Чтоб твёрдый тот, неписаный закон,Богов закон мог смертный преступить.Не ныне, не вчера явился сей закон,Всегда он жил; никто не знает здесь,Никто его начала не открыл.Его нарушить не хотела яИ быть за то в ответе пред богами,А человека суд не страшен мне.Я знала, что умру. И как иначе?До твоего я знала объявленья.А если я до времени умру,Так прибыльно считаю то себе.И кто живёт, как я, в бедах столь многих,Не пользу ли тому приносит смерть?Вот так и я: я не скорблю нисколько,Что встретилась с ужасною судьбою.Но если б сына матери моейМогла я видеть труп непогребённым,О том скорбела б я; а тут нет скорби.А если кажется тебе теперь,Что глуп поступок мой, так я скажу:Безумный пусть винит меня в безумье.

Хор. – Неукротимый нрав отца в ней виден:Бедам она не знает уступать.

Креонт (к хору). – Но знай, что падает скорей всегоУпрямый дух, и часто видеть можешь,Как крепкое ломается железо,Когда оно в огне закалено;А бешеных коней удилом слабымСмиряют. И не след тому быть гордым,Кто раб других. Она ж и прежде мне,Когда закон предписанный презрела,Мне оскорбленье нанесла тогда —И вот теперь другое оскорбленье;Поступком тем вот хвастает онаИ, сделав то, смеётся надо мною.Коль власть моя пред нею так падёт,Коль даром ей пройдёт презренье к власти,Так я не муж теперь, а муж она.Пусть дочь сестры, пусть ближе б мне ещёОна была по крови в целом роде;Но злой судьбы она не избежит —И вместе с ней её сестра родная.И ту равно подозреваю я,Что вместе думали они о гробе.Позвать её! Недавно в доме яЕё в безумье видел, вне себя.Так тайну дел задуманных во мракеВиновный дух сам прежде выдаёт.Но ненавижу я, гнушаюсь тем,Коль пойманный на деле нехорошемСтарается его словами скрасить.

Антигона. – Довольно ли тебе убить меня?Иль хочешь больше ты?

Креонт. – О, ничего!Коль это получу – я всё имею.

Антигона. – Что ж медлишь ты? Когда и мне немилыТвои слова – и пусть всегда так будет —Когда и я родилась уж такою,Что не могу тебе приятна быть.Но где ж искать мне было лучшей славы,Когда б её и в том я не нашла,Что положила в гроб родного брата? (Указывая на хор)То любо им, сказали бы они,Когда б и им страх не запирал язык.Но власть, помимо всех других блаженств,Блаженна тем, что лишь одна здесь можетИ говорить и делать всё, что хочет.

Креонт. – Но лишь одна из камдова народаТо видишь ты.

Антигона. – Нет, видят и они (Указывая на хор),Но от тебя свою скрывают мысль.

Креонт. – И что ж? Тебе не стыдно думать так,Как ни один не думает из них?

Антигона. – Какой же стыд в любви к родному брату?

Креонт. – Но разве тот, кто пал, сражаясь с ним,Не брат тебе единокровный был?

Антигона. – По матери и по отцу был брат.

Креонт. – Что ж ты ему любви не платишь должной?

Антигона. – Не подтвердит того умерший брат.

Креонт. – Но если чтить его равно с преступным?

Антигона. – Не раб погиб, но брат его и мой.

Креонт. – Но пал один врагом родной земли,Другой погиб, сражаясь за неё.

Антигона. – Одно обоим право смерть дала.

Креонт. – Но добрый с злым одно иметь не может.

Антигона. – Кто ж ведает, что там один устав?

Креонт. – Но враг, хоть умер он, всё враг, не друг.

Антигона. – Не злобу я, любовь делить родилась.

Креонт. – Иди же к ним туда и их любиТам, под землёй, коль ты должна любить:Пока я жив, не властвовать жене.

Хор. – Вот из дома сюда к нам Исмена идёт;О сестре своей льёт любви слёзы она;И печали туман светлый лик исказил.И лицо всё горит,Слёз ручей по ланитам красивым бежит.

Креонт. – А ты, которая змеёй эхиднойВ дому скрывалась и тайком моюСосала кровь – не зная, я кормилДве пагубы, два разрушенья трона —Что скажешь ты? Признаешь ли себяУчастницей в приготовлении гроба?Иль клясться станешь, что о том не знала?

Исмена. – Да, вместе с ней и я над тем трудилась,Когда она на то согласна будет,И часть вины беру я на себя.

Антигона. – Но несогласна будет правда с тем:Ты не хотела брать участья в деле,И не хотела я делить с тобой.

Исмена. – Но при твоих бедах я не стыжусьВ волнах страданья плыть с тобой теперь.

Антигона. – Чьё дело то – свидетель ад и те,Которые живут в подземном царстве;Но не могу любить того я друга,Который любит на словах.

Исмена. – Сестра!Не покрывай меня таким бесчестьем,Чтоб не могла с тобой я умеретьИ с мёртвым братом примириться.

Антигона. – Нет!Ты не умрёшь со мной, того своимНе сделаешь, к чему не прикасалась:Одной моей довольно будет смерти.

Исмена. – Но как же мне, когда одна останусьЯ без тебя, как будет жизнь мила?

Антигона. – О том спроси Креонта: ведь о нёмОдном всегда печальницей была.

Исмена. – Зачем так огорчать меня без пользы?

Антигона. – И больно мне, что над тобой смеюсь.

Исмена. – Скажи, чем я могу ещё тебеТеперь полезной быть?

Антигона. – Спасай себя:Тебе я в том завидовать не стану.

Исмена. – О горе бедной мне!Твою судьбуУже ли я с тобой не разделю?

Антигона. – Но жить хотела ты, я – умереть.

Исмена. – Не то в невысказанном было слове.

Антигона. – Ты можешь им оправдывать себя.А мне моё казалось дело правым.

Исмена. – Но общая с тобой у нас ошибка.

Антигона. – Смелее! не робей! ведь ты жива,Моя ж душа давно уж померла,Чтобы отдать себя служенью мёртвым.

Креонт. – Об этих девушках могу сказать:Одна безумною недавно стала,Другая же такою родилась.

Исмена. – В несчастных ум, который даже был,Не остаётся, царь, но прочь уходит.

Креонт. – То верно, что тебя оставил он,Коль злое ты решилась делать с злыми.

Исмена. – Но что же в жизни мне одной без ней?

Креонт. – Не говори о ней, её уж нет.

Исмена. – И смерти ты предашь невесту сына?

Креонт. – Для пахаря другие будут нивы.

Исмена. – Не так ему, и ей не так казалось…

Креонт. – Я сыну не хочу дурной жены.

Антигона. – О милый мой Гемон, какой обидойЗдесь оскорбил тебя родной отец?

Креонт. – Мне ненавистна ты, и горько б было,Когла б мой сын делил с тобою то же.

Хор. – Уже ль у сына ты её отнимешь?

Креонт. – Сам ад хотел разрушить этот брак.

Хор. – Назначено ей, видно, умереть.

Креонт. – И у меня, и у тебя, конечно;Немедля в дом её ведите, слуги!С сих пор им женщинами надо быть,А не давать себе широкой воли.И смельчаки бегут, когда увидят,Что ада бог подходит близко к жизни.

VI. Второй стасимонХор (поёт). – О счастливы те,Жизнь которых без горя прошла!Если ж гнев богов поразил чей дом,То беда уж не покинет,Но перейдёт и на всё поколенье.Так точно вздутые валы,При фракийском бурном ветре,В подводную нисходят глубинуИ выметают чёрный с дна песок,А вихрь его потом разноситИ, отражая волн напор,Шумят и стонут берега.Вот древние скорби лабдакова дома я зрю,Где за горем падает новое горе.И род роду избавленьяЗдесь не даёт, но какой-то разит бог,И нет спасенья никомуНад последним ныне корнем.В эдиповом дому разлился свет:Его кровавый прах богов подземныхОт нас берёт, речей безумствоИ вместе с тем Эринние души.Мужей гордость не может, Зевс,Твоей силе противиться.Её сон не берёт, всё побеждающий сон,Ни вечно текущие месяцы.Юный всегда, царь, ты живёшьВ светлых чертогах Олимпа.И в будущих, и в прежних временахВсегда имеет силу тот закон,Что смертных жизнь без бед пройти не может.А надежда, та странницаСчастье, правда, даёт иным,Но как многим обман страсти приносит слепой!И тихо подходит нежданная:В жарком огне ты обожжёшьНогу – и после поймёшь всё.Сказала чья-то мудрость слово,И слово то недаром славно,Что кажется добром и зло тому,Чью мысль бог к пагубе ведёт,И без беды уж долго тот не будет.Но вот и Гемон, твой юнейший сын,Что пришёл он сюда? Иль печалит егоАнтигоны невесты судьба?Огорчён ли он тем,Что обманут надеждой на брак?

VII. Третий эпизодКреонт, Гемон, Хор

Креонт. – Узнаем скоро то.Мой сын, невесте приговор услышав,Во гневе ль на отца пришёл сюда?Иль любы мы тебе всегда, во всём?

Гемон. – Отец! я твой, и добрый мне советТы должен дать, и я приму его,И никакой не предпочту я брак,Когда мне добрый ты даёшь совет.

Креонт. – Так сердцем чувствовать, о сын мой! должно,Чтоб выше был всего совет отца,Затем и молят люди, чтоб в домуПокорных им иметь себе детей,Чтобы врагу отца платили злом,Чтоб друга чтили так, как чтит отец,А не на пользу кто родит детей,Не скажешь ли о том, что он родилСебе оковы, смех своим врагам?Для наслажденья, сын, и для женыНе презри голоса рассудка; знай,Что холодны тебе объятья будут,Коль с злой женой своё разделишь ложеИ раны большей нет, как друг дурной,Но нет! ты, как врага, её отвергнешь,В аду жених пусть сватает её!Её одну изо всего народаЯ непокорною себе нашёл,И я лжецом пред городом не буду:Убью её. И Зевса пусть зовёт,Защитника семейных кровных уз:Он не спасёт её! Когда своихЯ непокорными себе вскормлю,Тем непокорнее чуже будут.А кто хорош в своём кругу семейном,И в государстве тот правдивым будет;А кто закон насилует и рушит,Того не похвалю.И властвовать сумеет тот, надеюсь,Кто это знает, и покорным быть,И в буре битв, поставленный в рядах,Надёжный, верный будет он товарищ.Но нет страшнее зла, как безначалье!Оно-то губит города и царства,Оно домов колеблет основанье,В бою ж, ряды прорвав, их гонит вспять.Но где порядок есть, там послушанье,От вражеских мечей спасает многихТак надобно хранить закона силуИ женщине никак не уступать.Коль надо так, уж лучше пасть от мужа:Что мы слабее жён, того не скажут.

Хор. – Нам кажется, что судишь ты умно,Коль ум у нас лета не унесли.

Гемон. – Отец! Взращают боги в людях ум,Стяжанье высшее из всех стяжаний.Я не могу, не смею я сказать,Что ты судил теперь несправедливо:Но и другой радушно может мыслить.А ты не так поставлен, чтоб всё знать,Что каждый скажет, сделает, осудит:Твой страшен взор простому человеку,Когда сказать тебе он должен то,Чему не будешь ты внимать охотно.А мне, мне можно слышать незаметно,Как город весь о девушке скорбит,Которая, невиннее всех жён,За славные дела бесчестно гибнет:За то, что брата своего родного,Который пал в бою, непогребёнымНе бросила, не отдала егоВ добычу жадным псам, иль хищным птицам.Не чести ль золотой она достойна?Так говорит молва тайком, в тиши.А мне, отец, нет блага выше в мире,Как дел твоих счастливое теченье.И что ж даст больше радости детям,Как не отец, цветущий доброй славой?Отцу какая радость выше той,Которую получит от детей?Но не носи в себе ту мысль одну,Что праведно лишь то, как ты сказал…

Креонт. – А! речь твояВся за жену одну.

Гемон. – И за тебя,И за меня, и за богов подземных. (Уходит).

Хор. – О царь! пошёл он скоро, раздражённыйА сердца скорбь страшна в таких летах.

Креонт. – Пусть он идёт, и делает, и мыслитНе так, как человеку можно мыслить;Не изменит он участи девиц.

Хор. – Так смерть обеим им назначил ты?

Креонт. – Невинной – нет! Ты дело говоришь.

Хор. – Какой же смертью ту казнить ты хочешь?

Креонт. – Сведу её туда, где человекЕщё следа не пролагал, и скроюЕё живую в каменной скале,И пищи ей немного положуЛишь для того, чтобы очистить совесть,Чтоб город от греха свободен был.И там она, взывая к богу ада,Которого лишь чтит из всех богов,Иль от него спасение получит,Или узнает наконец, хоть поздно,Что царство ада чтить – напрасный труд.

VIII. Третий стасимонХор. – Эрот непобедный в бою,Эрот победитель богатства,