Власть четырех - Эдгар Уоллес

— Я знаю все, что в этом деле полагается знать. Если б не случилось одной ошибки, я теперь, может быть, был бы богатым человеком, — мрачно изрек Сери.

Манфред отвел глаза от бумаги:

— В таком случае английский министр мертвый человек.

Глава 1. ГАЗЕТНАЯ ЗАМЕТКА

14 августа 190.. года на одной из последних страниц серьезной лондонской газеты появилась заметка о том, что министр иностранных дел чрезвычайно озабочен полученными угрожающими письмами и готов уплатить 50 фунтов награды тому, кто наведет полицию на след и поможет задержать лицо или лиц… Немногочисленным читателям показалось странным, что английский министр может быть чем-то озабочен. И еще более странным, что он сам признавался в своей озабоченности. И уж совсем казалось странным, что предложенная награда в 50 фунтов может освободить его от заботы.

Заведующие хроникой менее серьезных, но более распространенных газет, просматривая скучные столбцы «Спокойной Старины», заинтересовались короткой заметкой.

— Гм! В чем дело? — пожал плечами Смайльс в «Комете». Большими ножницами он вырезал заметку, наклеил ее на лист бумаги, озаглавив: «Кто пишет сэру Филиппу?».

Не забывая о том, что «Комета» принадлежит оппозиции, он сопроводил заметку небольшой статейкой, шутливо высказав предположение, что письма, вероятно, шлет недовольный избиратель, которому надоели рутина и медлительность правительства.

Заведующий хроникой «Вечернего Слова», седовласый господин, дважды прочитал заметку, бережно вырезал, положил в ящик и скоро забыл о ней.

Заведующий хроникой «Мегафона», самой распространенной газеты, не успев прочитать заметку до конца, вызвал репортера и дал задание:

— Срочно поезжайте на Портлэд Плэс, постарайтесь повидать сэра Филиппа Рамона, узнайте, кто и чем угрожает. Постарайтесь достать копию одного из писем. Не удастся повидать Рамона — поймайте его секретаря.

Репортер исчез.

Он вернулся через час в возбуждении, которое знакомо каждому репортеру, поймавшему «сенсационную новость». Заведующий хроникой тотчас снесся с главным редактором, и последний сказал: «Очень хорошо».

Почему «очень хорошо», читатели могли узнать из «Мегафона» на следующий день:

Кабинет министров в опасности.

Министру иностранных дел угрожают убийством.

«Четыре Справедливых Человека»!

Попытка остановить прохождение в Палате Общий билля о выдаче политических преступников.

Сенсационные разоблачения».

По поводу заметки, появившейся вчера в «Национальной газете», была написана целая статья:

«Министр иностранных дел (сэр Филипп Рамон) получил в течение последних недель ряд угрожающих писем, исходящих, по видимому, из одного источника и написанных одним лицом. Письма носят такой характер, что министр Его Величества по иностранным делам не мог не обратить на них внимания и настоящим объявляет награду в пятьдесят (50) фунтов тому, кто поможет полиции выследить и арестовать лицо или лиц, посылающих анонимные угрозы».

Обычно каждый государственный деятель и дипломат ежедневно находит в своем почтовом ящике одно или несколько анонимных писем. Появившееся объявление было настолько удивительным, что «Мегафон» немедленно провел расследование причин странного поступка министра.

Корреспондент газеты явился к сэру Филиппу Рамону и был любезно им принят.

— Действительно, это несколько необычный шаг, — заявил знаменитый государственный деятель в ответ на вопрос корреспондента. — Он был предпринят с полного согласия моих товарищей по кабинету. Есть основания полагать, что угрозы серьезны. Несколько недель назад дело передано в руки полиции.

— Вот одно из писем, — прибавил сэр Филипп и вынул из портфеля лист иностранной почтовой бумаги, любезно позволив нашему корреспонденту снять с него полную копию.

Письмо было без даты и написано хорошим английским языком, хотя почерк, вычурный и женственный, выдавал человека латинской расы. Вот его содержание.

«Ваше Превосходительство!

Билль, который Вы собираетесь провести через Палату Общин, несправедлив. Если он пройдет, люди, нашедшие в Англии убежище от преследований со стороны тиранов и деспотов, будут преданы преступному и мстительному правительству своей страны. Мы знаем, что английское общественное мнение далеко не единодушно по поводу билля, и прохождение его через Палату зависит исключительно от Вашего упорства и настойчивости.

Предупреждаем Вас, что если Ваше Правительство не возьмет билль обратно, мы вынуждены будем устранить Вас и всякого, кто вместо Вас будет пытаться возвести в закон вопиющую несправедливость.

Четыре Справедливых Человека ».

— Билль, о котором они говорят, — пояснил сэр Филипп, — действительно касается выдачи иностранных политических преступников, нашедших в Англии убежище. Если бы не возражения со стороны оппозиции, он прошел бы и стал законом уже в прошлую сессию Палаты.

Сэр Филипп прибавил, что билль, между прочим, имеет целью воспрепятствовать обострению борьбы вокруг вопроса о престолонаследии в Испании.

— Ни Англия, ни иная страна Европы не должны впредь давать приюта агитаторам, разжигающим европейский пожар. Необходимые меры уже приняты всеми государствами Европы, теперь очередь за Англией.

— Почему вы придаете значение этим письмам? — поинтересовался корреспондент «Мегафона».

— Потому, что и наша собственная и континентальная полиция уверяют нас: авторы писем действительно намерены привести свои угрозы в действие. «Четыре Справедливых Человека», оказывается, известны многим. Никто, однако, не знает, кто эти люди. Они считают, что наше правосудие несовершенно, я, когда находят нужным, вмешиваются и поправляют закон. Они убили генерала Треловича, главаря сербских цареубийц, они повесили поставщика французской армии Конрада на площади Согласия в Париже под носом сотни полицейских агентов. Они застрелили поэта-философа Германа Ле Блуа в его кабинете за то, что он своими идеями развращал молодежь…

Министр иностранных дел вручил корреспонденту список преступлений, совершенных необыкновенной Четверкой. (Мы не станем пересказывать леденящие кровь случаи, один страшнее другого, в том числе убийство Треловича и Ле Блуа)».

Это, несомненно, была сенсационная статья.

Главный редактор, сидя в своем кабинете, прочел ее от первой до последней строки и остался доволен.

Репортер, которого звали Смит, прочитал и с удовольствием потер руки при мысли о награде за хорошую работу.

Министр иностранных дел прочитал ее в кровати, за утренним кофе, и, нахмурившись, подумал, не слишком ли он много сказал.

Начальник французской полиции прочитал телеграфный перевод в «Тан» и яростно выругал болтливого англичанина, спутавшего все его планы.

В Мадриде, в кофейной Мира, на площади Солнца, Манфред, насмешливо улыбаясь, читал выдержки трем другим. Двое весело посмеялись, а третий мрачно насупился.

Глава 2. В ПАЛАТЕ ДЕПУТАТОВ

Кто-то, кажется Гладстон, сказал, что ничего не может быть опаснее, свирепее и страшнее обезумевшей овцы. Не бывает человека болтливее и бестактнее дипломата, сошедшего с рельсов.

Сэр Филипп Рамон был человеком особенного темперамента. Не думаю, чтобы какая-нибудь сила в мире могла остановить его, раз решение его было обдумано и принято. Это был человек сильной воли, с квадратным подбородком и большим ртом, с тем оттенком синих глаз, который бывает либо у жестоких преступников, либо у знаменитых полководцев. Но теперь сэру Филиппу было страшно.

Посторонний человек, не колеблясь, описал бы Рамона, как жалкого труса, боящегося не только смерти, но и малейшей физической боли.

— Если эта история вам неприятна, — любезно предложил премьер-министр на заседании Совета два дня спустя после появления статьи в «Мегафоне», — почему бы вам не отложить билля? В конце концов, у нас есть более важные дела для обсуждения в Палате, и не следовало бы слишком затягивать сессии.

Слова были встречены общим одобрением.

— Нет и нет! — министр иностранных дел решительно стукнул кулаком по столу. — Я проведу билль, иначе мы окончательно испортим отношения с Испанией, Францией и со всеми державами Союза.

Премьер-министр пожал плечами.

— Позвольте сказать вам, Рамон, — произнес генерал-прокурор Балтон, — мне кажется, вы несколько неосторожно поступили с печатью. Правда, мы вам предоставили полную свободу, однако ваши откровения с корреспондентом «Мегафона»…

— Моя откровенность, сэр Джордж, сегодня не обсуждается, — сухо возразил Рамон.

Позже, идя по двору рядом с министром финансов, генерал-прокурор не удержался и пробормотал: «Старый глупый осел», и моложавый страж британских финансов понимающе улыбнулся.