Неизвестные лица - Клавдий Дербенев

— Здравствуйте, Анна Александровна!

— Владимир Иванович! — воскликнула она и, схватив на груди расстегнувшуюся блузку, прижалась к двери, пропуская его в прихожую. Вошла следом, провела Орлова в столовую, постояла немного у двери и, извинившись, выбежала.

Орлов сел на стул около обеденного стола, испытывая волнение. Было тихо, и ему сразу подумалось, что сейчас откроется дверь из кухни и войдет его старенькая мать. Она мелкими шажками подойдет и заботливо поставит перед ним дымящуюся тарелку с его любимыми зелеными щами. Но увы! Давно уже матери нет в живых… «Да, многое изменилось в этом доме…»

Вошла Анна Александровна, успевшая переодеться. Усевшись на диван, она с любопытством разглядывала Орлова. Мало-помалу завязался обычный в этих случаях разговор. Вскоре вернулся из театра сын Анны Александровны Максим. Взглянув на племянника, стройного молодого человека, Орлов убедился, что Анна Александровна не преувеличивала, говоря, что сын ее очень похож на отца. У Максима такой же внимательный взгляд карих глаз, такая же глубокая складка между прямыми бровями. Орлов подошел к Максиму, обнял его и, почувствовав под руками крепкое, мускулистое тело, сказал:

— Одобряю, Максим, и занятия спортом, и путь, избранный в жизни…

Максим вопросительно посмотрел на мать.

— Ничего нет удивительного! Рассказала о тебе Владимиру Ивановичу и даже пожаловалась, что ты против моего желания поступаешь в сельскохозяйственный…

Но ты же видишь: дядя Володя одобряет! — весело сказал Максим и, обращаясь к Орлову, продолжал: — Она хотела, чтобы я, как папа, стал журналистом… Мама ужас какая почитательница литераторов!

— Я забыла вам сказать, Владимир Иванович, — воскликнула Анна Александровна, — зимой он хотел бросить школу и уехать на целину!

— Что же ты, Максим, из десятого-то?

— Там, дядя Володя, какой простор! Ширь какая! Землю уснувшую оживить… Это — огромнейшее дело! — ответил Максим и улыбнулся.

Племянник радовал Орлова. В нем он увидел отблески своей юности, юности брата…

За разговорами прошло больше часа. Анна Александровна говорила мало и была чем-то озабочена. Наконец Орлов поднялся и стал прощаться. Максим искренне огорчился и стал упрашивать Орлова остаться ночевать.

— Мне не заснуть здесь, Максим… В другой раз.

— Обождите минутку, Владимир Иванович, вдруг сказала Анна Александровна. — Я должна вам кое-что передать. Совсем забыла сказать об этом.

— Что передать? — спросил Орлов.

Но она уже вышла из комнаты.

Орлов посмотрел на племянника, тот недоуменно пожал плечами, взглянул на дверь, в которую вышла мать. Слышно было, как в соседней комнате что-то скрипнуло, послышался слабый крик.

Вошла Анна Александровна. Лицо ее было бледно. Она растерянно уставилась на Орлова.

— Что с вами? — спросил он.

Максим подбежал к матери.

— Пропал пакет, — поспешно проговорила она, и поддерживаемая сыном, тяжело опустилась на стул.

Максим непонимающе смотрел на мать. Юноша впервые слышал о пакете. Невольно он взглянул на Орлова, как бы прося его помочь рассеять недоумение.

Орлов подошел к Анне Александровне и положил ей на плечо свою руку.

— О каком пакете вы сказали?

Она медленно подняла глаза и ответила:

— Уезжая на фронт, Саша отдал мне пакет с какими-то бумагами и просил передать его вам, как только вы приедете в Лучанск. И вот он пропал…

Анна Александровна встала и беспокойно заходила по комнате.

— Мама, не убрала ли ты его в другое место? Припомни, — сказал Максим.

— Простите, Анна Александровна, — мягко проговорил Орлов, крайне удивленный словами невестки. — Прошло столько лет после смерти Саши, много лет после окончания войны! Мы с вами переписывались все эти годы, и вы мне никогда даже не намекали о поручении брата… о каком-либо пакете…

— Хорошо, Владимир Иванович… Я все вам объясню… Сейчас важно другое — пакета нет, он исчез, его украли…

— Мама, припомни, где он у тебя был, — снова попросил Максим.

Анна Александровна с быстротой повернулась к сыну:

— Я все прекрасно помню!

Максим потупился и отошел к дивану.

Орлову было не по себе. Он никогда не предполагал, что его появление в этом доме будет омрачено. В то же время какое-то чувство жалости он испытывал и к невестке. Как можно мягче сказал:

— А может быть, не стоит расстраиваться, Анна Александровна?

В ее глазах мелькнула тревога.

— Что же все-таки могло быть в пакете? — вырвался у Орлова невольный вопрос.

— Не знаю.

— Где он у вас лежал?

— В Сашином столе.

— А когда вы видели последний раз этот злополучный пакет? — продолжал интересоваться Орлов.

— В январе или в феврале.

— Мама, ты напрасно волнуешься, — стараясь успокоить мать, сказал Максим. — Завтра днем надо хорошенько поискать.

Она не обратила внимания на слова сына, закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Пакет украли твои товарищи, Максим! — внезапно крикнула Анна Александровна. — Кто-нибудь из них! Я теперь в этом уверена!

Анна Александровна стояла перед сыном, и ее лицо стало еще бледнее, глаза сделались совсем темными.

Максим попятился к стене и растерянно проговорил:

— Подумай, что ты говоришь…

— Они, они! Больше некому!

— Кого же ты подозреваешь? — сдерживая волнение, проговорил Максим.

— Кого, кого! Это не имеет значения. Факт остается фактом! — Она посмотрела на Орлова и продолжала, уже обращаясь к нему: — Вы понимаете, я целыми днями на работе. Дом в полном его распоряжении…

— Мама, пойми, что папина комната всегда заперта. Ты же мне запретила туда заходить, а тем более с товарищами. Ты это отлично знаешь…

— Ты меня не разубедишь, — сказала она.

— Я и не пытаюсь, — сухо ответил Максим и посмотрел на Орлова. — Извините, дядя, я пойду… В четыре утра выезжаем в велопоход…

Когда за Максимом закрылась дверь, Анна Александровна пожаловалась:

— Как трудно все же воспитывать детей!

— Мне кажется, Максим вам не причиняет особых забот.

— Это правда, — смиренно проговорила она и добавила: — Пойдемте, Владимир Иванович, я покажу, где лежал пакет.

Они вошли в маленькую комнату по соседству со столовой. Орлов вспомнил, как они с братом готовили тут уроки, занимались играми и разными ребячьими делами. Только теперь здесь все было по-другому. Стояли два шкафа с книгами, письменный стол, на стенах висели картины и небольшие портреты писателей. Анна Александровна включила настольную лампу, в комнате стало уютнее.

— Здесь Саша и работал?

— Да. Он очень любил свой кабинет, — грустно проговорила Анна Александровна.

Склонившись над выдвинутым ящиком стола, она показала, где был пакет…

— Странно… Все это очень странно, — вырвалось у Орлова. — Но что за пакет был? Какой он?

— По-моему, в нем лежало несколько тетрадей.

— Возможно, у вас с Сашей был какой-нибудь разговор об этом?

— Нет. Минут за двадцать до отъезда он прибежал домой и стал писать. Я несколько раз заглядывала сюда, но старалась не мешать, хотя мне очень хотелось быть с ним в эти минуты… Я тогда думала, что мы расстаемся надолго, а вышло — навсегда…

На глаза Анны Александровны навернулись слезы. Она опустила голову и нервно теребила носовой платок.

Орлов наконец попрощался и направился к двери. Она проводила его и у калитки сказала:

— Заходите к нам, Владимир Иванович…

— А как же! Зайду еще не раз…

Свою первую ночь в Лучанске Орлов спал плохо. Какой-то осадок был от встречи с невесткой. Но, следуя привычке, он проснулся ровно в семь часов, проделал гимнастические упражнения, принял холодный душ и почувствовал себя, как всегда, бодрым. Еще во время бритья мысли Орлова занял Роберт Пилади. Не переставал думать о нем и за завтраком, и идя на работу.

Солнечное утро сияло за окнами кабинета. Улица, на которой находилось здание управления, была оживленной, но шум, доносившийся в кабинет, не мешал Орлову. Он работал.

Совещание, проведенное вчера начальником управления, сразу как-то сблизило Орлова с работниками отдела. Они сегодня заходили к нему с такой деловой простотой, как будто он уже давно работал здесь.

Полковник Орлов в органах госбезопасности недавно — всего четыре года. До этого ветры западных и восточных границ Советской страны обвевали его более двадцати лет. С первых же дней пограничной службы он нашел в ней свое призвание и внимательно изучал приемы вражеских лазутчиков. В первые пять лет службы рядовым бойцом он задержал нескольких диверсантов и шпионов, и его, как отличника, послали в офицерскую школу. Длительный срок, напряженная обстановка, в которой пограничникам постоянно приходится быть, закалили характер Орлова и вместе с тем выработали в нем бережное отношение к товарищам по службе.