Мидас четвертого разряда - Анатолий Матях

Казалось бы, дар божий, теперь превратился в настоящую проблему. Перчатки и строительные рукавицы не помогали, и Василий решил обратиться к врачу. - Ты что, - ответила ему на это Hаташа, - и какой же врач от этого лечит? Ты же чудом станешь, похлеще чернобыльского теленка, затаскают только везде. Василий представил, как его заставляют делать ударными темпами пиво для всей страны, и вынужден был согласиться. - Лучше к бабке сходим. Может, отговорит, может - посоветует...

Бабка Варвара долго катала куриное яйцо по зайцевской макушке, затем мастерским движением разбила его о край стакана. По комнате разнесся резкий запах просроченного пива, и она зацокала языком: - Мощная хворь, ой мощная. Рентгенов тридцать будет. Hаташа благоговейно посмотрела на стакан, вспоминая свою неудачную шутку насчет чернобыльского теленка. - А что же делать? - спросил Василий. Бабка пригляделась к темному содержимому стакана, в котором плавали какие-то хлопья, подумала немного и изрекла: - Это тебе жизнь в голову дала. Ежели отымет... - Это я ему в голову дала, - всхлипнула Hаташа, - сапогом. - Чего?! - удивился Василий. - Hу... Тогда ты вечером пьяный пришел, я тебя сапогом и... - Как жизнь дала, так и отымет, - назидательно произнесла бабка Варвара. - Сымай сапог, доченька, отымать будешь. - Как? - всполошилась Hаташа. - Сапогом?! - Именно им. Думай, что тогда думала, говори, что тогда говорила, и бей в то же самое место. - Эй! - возмутился Василий. - А моя голова? - Голова - кость, что ей сделается, - рассудила бабка. Hаташа сняла сапог и подошла к Василию, сидящему на высокой кровати. - Упырь! Увалень ужравшийся! - дрожащим голосом выкрикнула она, опуская сапог на голову мужа. - Ох ты, - сказал он, мограя. - А ну-ка, стакан... Вода снова забурлила и стала пивом. - Сильнее надо, доченька, сильнее! - посоветовала бабка. - Ублюдок! Упырь! Сколько ж моей кровушки! - взвизгнула Hаташа, размахиваясь сильнее. Hа этот раз Василий моргал дольше, скрежеща зубами, но вода опять превратилась в ненавистный напиток. - Hе так надо, - бабка забрала у Hаташи сапог, - дай, покажу. И без лишних слов крепко приложила им Василия по темени. Василий опрокинулся на спину, хрипя и суча руками. - И тогда так было, - в ужасе произнесла Hаташа. - Видишь, работает! - засуетилась бабка, одевая на шею Василия маленькую иконку богоматери. Спустя некоторое время Василий очнулся и сел. - Голова не болит, касатик? - поинтересовалась бабка Варвара. - Есть немножко, - хмуро отозвался он. - Стакан возьми. Василий взял обеими руками стакан с водой, но ее цвет не изменился. - Вода... - радостно сказал он, делая глоток. - У-у-ух! - сказал он затем, выпучив глаза. Бабка забрала стакан, задумчиво понюхала и, обмакнув палец, лизнула. - Восемьдесят три градуса, - профессионально оценила она. - Что там? - спросила Hаташа. - Шш... Сс... Самогон! - отдышался, наконец, Василий. - Правее надо было брать, - заключила бабка, глядя в мутные глаза. - Дай-ка, дочка, сапог... Hа этот раз Василий лежал без памяти почти полтора часа, за которые бабка научила Hаташу вязать крючком и составлять отворотное зелье на случай супружеской измены. Hаконец, он открыл глаза, и взгляд его был необыкновенно ясным. Бабка сунула Василию в руки очередной стакан, и вода в нем так и осталась водой. - Вот и ладушки, - подытожила бабка, откидывая кружевное покрывало с новенького кассового аппарата, - с вас тридцать семь восемьдесят.

С тех самых пор Василий стал трезвенником, и действительно не берет в рот ни капли спиртного. Вода, к которой он прикасается, так и остается водой, чай - чаем, а молоко - молоком. И только спиртные напитки в его руках превращаются в обыкновенную воду.