Железное пламя - Ребекка Яррос

Я пошла дальше по центральному коридору первого этажа и внезапно уловила эхо голосов из комнаты слева. В нее вели большие резные двери, и сейчас одна створка была распахнута. Приблизившись, я сразу же узнала глубокий, низкий голос Бреннана, и что-то в груди болезненно сжалось от таких знакомых интонаций.

– Это не сработает, – сказал он. – Следующее предложение.

Я прошла дальше и попала в огромный холл, из которого вели два широких коридора – видимо, в другие крылья здания. Это место поражало воображение. Отчасти дворец, отчасти дом, а в целом – крепость. Толстые каменные стены – вот что спасло его от гибели шесть лет назад. Помнится, я читала, что родовое гнездо Риорсонов ни разу не захватывали враги и, насколько мне известно, оно пережило как минимум три осады.

Камень не горит. Именно так сказал Ксейден. Город – превратившийся теперь в маленький городок – тихо и скрытно отстраивался несколько лет прямо под носом у генерала Мельгрена. Когда дети казненных мятежников собирались по трое и больше, магические метки отступников каким-то непостижимым образом скрывали их помыслы от печати Мельгрена. У него нет возможности видеть исход битвы, в которой они планируют участвовать, потому что он не может «посмотреть», как здесь к ней готовятся.

Некоторые черты дома Риорсонов, начиная от его неприступности – здание вырубили в скале – и заканчивая мощенными камнем полами и двойными дверями на входе, укрепленными сталью, напоминали мне Басгиат. Военную академию, которую я называла домом с тех пор, как моя мать заняла в ней позицию главнокомандующего. Но на этом сходство заканчивалось. Здесь помещение украшали настоящие произведения искусства, а не только бюсты героев войн, как в Басгиате. И я была почти уверена, что гобелен на стене – напротив дверного проема, возле которого сейчас стояли Боди и Имоджен, – это настоящий гобелен из Поромиэля.

Имоджен приложила палец к губам и жестом предложила мне встать между ней и Боди. Я подошла, заметив, что, пока я была без сознания, стриженые волосы Имоджен стали еще более ярко-розовыми. Очевидно, она чувствовала себя здесь как дома. И Боди тоже. О недавнем сражении напоминали только перевязь, фиксирующая сломанную руку Боди, и рассеченная губа Имоджен.

– Кто-то должен констатировать очевидное, – сказал пожилой мужчина с повязкой на глазу и ястребиным носом. Он сидел на дальнем краю стола, который протянулся во всю длину огромной комнаты, высотой в два этажа. Редеющие седые волосы обрамляли его загорелое, обветренное лицо, изборожденное глубокими морщинами, а двойной подбородок низко свисал, как у антилопы гну. Он откинулся в кресле, положив ладонь на большой круглый живот.

За столом легко разместилось бы и тридцать человек, но сейчас за ним сидели только пятеро всадников, все в один ряд, и все смотрели в противоположную от двери сторону. Нас они не могли увидеть, разве что кто-то решил бы обернуться. Однако никто не решил. Бреннан расхаживал перед всадниками туда и обратно, но тоже не замечал нас.

Сердце застучало быстро и будто в самом горле, и я осознала, что мне понадобится некоторое время… чтобы привыкнуть к тому, что Бреннан жив. Каким-то образом это был одновременно мой брат, которого я знала, и абсолютно другой человек. И все же он здесь – живет, ходит, дышит и смотрит в этот самый миг на карту Континента, висящую на длинной стене и лишь немногим уступающую по размерам карте в зале инструктажа нашей академии.

А еще напротив карты, опираясь одной рукой на спинку большого кресла, стоит Ксейден и тоже смотрит на людей за столом.

Он хорошо выглядит, даже несмотря на синяки под глазами от недосыпа, ярко выделяющиеся на смуглой коже. Высокие скулы, темные глаза – которые обычно смягчаются, встречаясь с моими, – шрам, рассекающий бровь и заканчивающийся под глазом, витиеватая мерцающая метка отступника, виднеющаяся из-под воротника, и резкая линия рта, который я знаю так же хорошо, как и собственный… Все это делает его совершенным, идеальным в моих глазах, а ведь это только лицо. Что уж говорить о теле, которое в чем-то еще круче лица, а уж то, как он пользуется им, держа меня в объятиях…

Нет. Я тряхнула головой, обрывая эти сладкие мысли. Ксейден может быть сколь угодно красивым, сильным и ужасающе смертоносным – как ни странно, это ужасно меня заводит, – но я не верю, что он способен сказать мне правду о… Да о чем угодно. Это сильно ранит, учитывая, насколько фатально я в него влюблена.

– И что такое очевидное вы хотите констатировать, майор Феррис? – спросил Ксейден скучающим тоном.

– Это собрание Ассамблеи, – прошептал мне на ухо Боди. – Для голосования необходим кворум хотя бы из пяти человек, поскольку все семеро почти никогда не бывают здесь одновременно, а предложение принимается четырьмя голосами.

Я тут же отложила эту информацию куда-то на задворки памяти.

– А нам можно это слушать?

– Заседания открыты для всех, кто хочет присутствовать, – ответила Имоджен так же тихо.

– И мы присутствуем… в коридоре? – спросила я.

– Да, – отозвалась Имоджен, и дальнейших объяснений от нее не последовало.

– Возвращение – единственный выход, – продолжил Ястребиный Нос. – В противном случае мы рискуем всем, что уже сделали здесь. Вышлют поисковые патрули, а у нас недостаточно всадников, чтобы…

– Трудновато вербовать людей, оставаясь незамеченными, – перебила его маленькая женщина с блестящими черными, словно вороново крыло, волосами. Глядя на собеседника, она прищурилась, и темно-янтарную кожу возле уголков ее глаз прочертили морщинки.

– Давай не будем отклоняться от темы, Трисса, – проговорил Бреннан, потирая переносицу.

Переносицу точь-в-точь, как у нашего отца. То есть… их сходство просто поражало.

– Нет смысла увеличивать нашу численность без кузни, где мы могли бы ковать оружие. – Ястребиный Нос повысил голос. – К тому же нам до сих пор не хватает светочей, если ты не заметила.

– А как насчет наших переговоров на эту тему с виконтом Текарусом? – спокойным, звонким голосом спросил крупный мужчина с кожей цвета эбенового дерева, подергивая пальцами серебристую бороду.

Виконт Текарус? Такой дворянской фамилии я не встречала в архивах Наварры. К тому же у нашей аристократии в принципе нет такого титула – «виконт».

– Все еще работаем над дипломатическим решением, – ответил Бреннан.

– Да нет никакого решения. Текарус так и не смирился с оскорблением, которое ты нанес ему прошлым летом, – глядя на Ксейдена, хмыкнула пожилая женщина, мощью и статью напоминающая боевую секиру. У нее были светлые волосы, обрезанные ровно по подбородок – квадратный подбородок алебастрового цвета.

– Я же говорил вам, что виконт ничего так просто не отдаст, – ответил Ксейден. – Этот человек собирает вещи. А не торгует ими.

– Ну, теперь-то он уж точно не будет с нами торговать, – парировала Боевая Секира, сузив глаза. – Особенно если вы не рассмотрите его последнее предложение.

– Да пошел он на хер со своими предложениями. – Голос Ксейдена прозвучал спокойно, но взгляд его стал острым, словно клинок, так что любой бы понял: с ним лучше не спорить. Вдобавок, чтобы показать, что собравшиеся здесь не стоят и минуты его времени, он обошел массивное кресло и медленно уселся, вытянув длинные ноги и расслабленно положив руки на подлокотники. Как будто ему не было никакого дела до происходящего – как здесь, так и в целом мире.

Тишина, воцарившаяся в комнате, была весьма показательна. Похоже, Ксейдена уважали в Ассамблее не меньше чем в Басгиате. Здесь я не знала никого, кроме Бреннана, однако готова была поспорить, учитывая наступившее молчание, что Ксейден – самое влиятельное лицо в этом зале.

«Это только пока, – напомнил мне Тэйрн с таким высокомерием, которое появляется лишь тогда, когда ты добрую сотню лет считаешься самым грозным боевым драконом на Континенте. – Прикажи людям проводить тебя в долину, как только закончишь с политикой».

– Нужно решение получше. Если мы не сумеем на ближайший год снабдить стаи оружием, пригодным для борьбы с вэйнителями, то мы больше не сможем сдерживать их наступление, – заметил Серебряная Борода. – И все, что мы сделали, окажется напрасным.

Мой желудок болезненно сжался. Год? Мы так скоро проиграем в войне, о которой я узнала всего несколько дней назад?

– И как я уже сказал, я работаю над дипломатическим решением вопроса о светоче. – Тон Бреннана стал более резким. – И мы настолько далеко отошли от темы, что я уже сомневаюсь, что явился на нужную встречу.

– Голосую за то, чтобы забрать светоч Басгиата, – предложила Боевая Секира. – Если наше поражение так близко,