Всегда только ты (ЛП) - Лиезе Хлоя

Словно прочитав мои мысли, Рен пригвождает меня взглядом этих неестественно пронизывающих глаз — кошачьих и светлых как лёд, по которому он катается.

— Я тогда просто пойду за ними…

— Отличная идея, — я делаю шаг в сторону, и Рен сдвигается в ту же сторону. Мы оба неловко смеёмся. Затем Рен пробует отойти в другую сторону, и я делаю то же самое. — Иисусе, — бормочу я. Как же стыдно. Если земля разверзлась и проглотила меня целиком, то этот момент значительно улучшился бы.

— Давай так, — тёплые ладони Рена снова опускаются на мои плечи; его прикосновение нежное, в отличие от большинства членов команды, которые как будто не в состоянии не врезаться в меня подобно Халку. Перед контактом с ними я вздрагиваю, но в Рене есть нечто грациозное и контролируемое.

— Я иду сюда, — говорит он. — Ты идёшь туда.

Нам наконец-то удаётся разминуться, выполнив движение сродни вращающейся двери. Мне хотелось бы сказать, что когда Рен уходит, я не оборачиваюсь через плечо и не пялюсь на очертания его задницы под полотенцем… но у меня нет привычки врать.

— Фрээээээээнки, — вопит беспардонный голос.

Это Мэтт Мэддокс. Злобное инь, контрастирующее с чистой ян-добротой Рена.

— Господи, дай мне сил, — бормочу я.

Продолжим нашу природную метафору, где я — грозовая туча, а Рен — солнце. Так вот, Мэтт — вонючий серный гейзер, от которого все бегут прочь. Тогда как Рен тёплый и всегда джентльмен, Мэтт, если вкратце, природная катастрофа первоклассного мудачества.

Мэтт пересекает раздевалку и нацеливается на меня не в первый раз. Далеко не в первый раз.

Приготовившись к столкновению, я убираю телефон в карман и начинаю дышать ртом. Я привыкла к вони нашей раздевалки, но после игры некоторые парни воняют особенно смачно, а у меня чувствительное обоняние. У меня тут регулярно случаются рвотные позывы.

Обхватив меня вонючей рукой, Мэтт трясёт всё моё тело. Я стискиваю зубы и стараюсь не вздрагивать.

— Где твой телефон? — спрашивает он. — Я думаю, нам надо сделать селфи, Фрэнк.

Я пригибаюсь и пячусь назад, подальше от него.

— А я думаю, что тебе надо принять душ. Ты делай свою работу, Мэддокс. Я сделаю свою.

Он убирает свои мокрые от пота волосы с лица и вздыхает.

— Однажды я тебя сломаю.

— Я крепкий орешек, чемпион, — повернувшись, я достаю телефон, открываю камеру и поднимаю её над головой так, чтобы в кадр попали парни позади меня, но не Мэтт. Все уже не слишком раздетые — несколько обнажённых грудей, но большинство уже надело костюмы. Фанаты обожают такие штуки. — Улыбнитесь, мальчики!

Они все резко поворачивают головы в мою сторону и натягивают на лица исправные улыбочки, говоря:

— Сыр!

Вот как хорошо я их выдрессировала.

— Спасибо, — убрав телефон в карман, я направляюсь к выходу. — Не забудьте, сегодня собираемся выпить (умеренно!) и поесть бургеров в «Луи». Возьмите такси, если всё равно планируете надраться.

Пока позади меня раздается хор «Да, Фрэнки», я толкаю дверь, движимая довольной целеустремлённостью женщины, чья жизнь упорядочена и предсказуема. Всё, как я люблю.

***

В «Луи» я скидываю блейзер и закатываю рукава, готовясь к еде, которую я заказала. Костюмы и жирная барная еда — не лучшее сочетание, но мне вечно не хватает времени переодеться после выполнения своей части работы после игры, так что приходится торчать в рабочем костюме.

Как и остальной персонал и игроки, в день игры я надеваю костюм. Один и тот же на каждую игру. Чёрный блейзер с баской, чёрные слаксы до лодыжек и белая блуза с чёрными пуговицами. Мои укороченные слаксы демонстрируют кеды Nike Cortez в наших фирменных чёрно-серебристых тонах, а мои ногти, конечно же, накрашены чёрным глянцевым лаком с серебристым шиммером на среднем пальце — от этого показывать «фак» людям получается более нарядно. Весь образ весьма напоминает Уэнсдей Адамс, со схожим и намеренным отталкивающим эффектом. Люди оставляют меня в покое. И мне это нравится.

— Двойной чизбургер, — говорит Джо, наш бармен.

— Спасибо, — я киваю и подтаскиваю тарелку в свою сторону.

Что здорово, в «Луи» наши заказы готовят в первую очередь (куче голодных качков после игры еда нужна немедленно), так что буквально через десять минут после прихода, я с закатанными рукавами кусаю свой бургер, и жир стекает по моим запястьям. Я держу его над тарелкой и наклоняюсь, чтобы поймать губами трубочку от напитка, затем втягиваю в себя большой глоток рутбира.

«Луи» — это одна из скрытых жемчужин в сети бургерных Лос-Анджелеса, которых становится всё меньше и меньше с каждым годом массового поедания гранолы. Клянусь, буквально четыре года назад, когда я сюда переехала, Лос-Анджелес ещё был землёй жирных бургеров и лучшей уличной еды в мире. А теперь тут сплошь соковые бары и прочее дерьмо, от которого якобы у вас будет плоский животик.

Пока рутбир счастливо шипит в моём животике, я достаю из бургера ломтик маринованного огурца и с хрустом жую.

— Жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от бургеров.

Уилла хмыкает в знак согласия, сидя рядом со мной. Она встречается с братом Рена, Райдером, и каждый сезон они стараются посетить несколько игр, так что мы с Уиллой общаемся не впервые, но это первый раз, когда мы сроднились на почве печальной тенденции к здоровой еде в Южной Калифорнии. Или, точнее, я пять минут без перерыва толкаю тираду на эту тему, а она хмыкает, ест и жестами соглашается со мной. Я склонна зацикливаться на чём-либо, а потом говорить об этом дольше большинства людей — со временем я поняла, что иногда людям становится от этого скучно, но иногда это позволяет разделить с ними интересы.

К сожалению, обычно я осознаю свои тирады, только когда оглядываюсь назад. Клянусь, я это не выдумываю. Я не могу понять, когда это происходит. Все говорят, что «время летит, когда тебе весело», и это единственная фраза, которой я могу описать свою осознанность, когда я села на своего конька и говорю о том, что мне нравится… у меня буквально нет ощущения, сколько времени прошло.

Но поскольку это не первая моя встреча с Уиллой, я знаю, что нам обеим достаточно комфортно друг с другом, и она заткнёт меня или поменяет тему, если захочет. Мы лишь несколько раз проводили время вместе, так как она, будучи профессиональной футболисткой, довольно занята, но мы подружились за те несколько игр, что посетили она и Райдер.

— Изумительные бургеры, — говорит она с набитым ртом. — Я бы никогда не сумела от них отказаться. Ну то есть, тренер убьёт меня, если узнает, что я ем такое, но чёрт возьми, нет ничего лучше, чем двойной чизбургер после тяжелого дня. Мне плевать, каковы экологические последствия. Убейте эту корову и отправьте её в мой желудок.

Райдер отвлекается от разговора по соседству с нами и говорит ей:

— Я закрою глаза на этот экологически бесчувственный комментарий, потому что ты хорошо целуешься, Солнце, и 80 % времени я готовлю для нас пищу растительного происхождения.

Уилла смущённо улыбается ему.

— Иногда мне хочется, чтобы эти твои прибамбасы на ушах работали не так хорошо, Рай.

Райдер использует кохлеарные имплантаты, которые я едва вижу среди его густых светлых волос. Как и Рен, Райдер — привлекательный парень. Короткая бородка, ярко-зелёные глаза и скулы Рена.

Уилла и Райдер живут в штате Вашингтон, где Уилла играет за ФК «Рейн», и их дом примостился посреди леса. Глядя на них, с легкостью можно представить это себе. Райдер так и кажется любителем природы с его клетчатой фланелевой рубашкой, выцветшими джинсами и ботинками. Уилла вполне подходит к его стилю с её тёплой практичной одеждой — толстовка с эмблемой КУЛА1, рваные джинсы, никакого макияжа, чтобы подчеркнуть её большие янтарные глаза и пухлые губы. У неё невероятные волосы, состоящие сплошь из неукротимых волн и кудряшек, безо всяких средств для укладки. Только дикая красота.

Внутри Уилла такая же естественная, как и снаружи, и я люблю таких людей. Люди, с которыми я лажу, обычно придерживаются мировоззрения «что видишь, то и получаешь», и в этом плане Уилла очень похожа на двух моих хороших друзей в ЛА, Энни и Ло. Заводить друзей мне непросто, но мне кажется, что я подружилась с приземлённой любительницей чизбургеров Уиллой Саттер.