Эффект пешки. Книга первая. Долгая дорога домой (СИ) - Софроний Валерий Иванович

— Глянь, Серый, Леха то не наврал. Парнишка и правда из «шестой».

Коллега взял справочку для изучения и не говоря ни слова удивлённо приступил к подробному прочтению.

— Это каким же образом, у вас, Максим Фёдорович Спицын, с шестой получилось откинуться? — теперь уже пристальней изучая бывшего зека, поинтересовался ППСник.

Максим уже успел кое-что понять о стоявших перед ним персонах. И этот дяденька в погонах, несмотря на неказистый вид и пивной животик, был весьма опасным типом. Физиогномические данные полицейского выдавали не радужную картинку, перед Максимом стоял волк в овечьей шкуре. Этот с виду неказистый мужичок был весьма опасен. Ширма закона ему нужна была только для маскировки. Скверный властный характер, море терпения и работа исподтишка. Такой пырнёт ночью в подворотне, а после своих коллег будет дожидаться, дабы первому раскрыть преступление — циничная скотина без капли сочувствия и раскаяния.

Максимилиану, в силу особенности характера, сильно захотелось съязвить, но наш герой сумел себя сдержать. Нотки почтения прорезались в голосе бывшего заключённого:

— Уважаемый, меня посадили по ошибке, — контролируя интонацию, начал оправдываться Макс, — теперь, в тех давних делах разобрались. А меня, как невиновного человека отпустили на свободу.

Довольная физиономия представителя власти вновь прошлась по бывшему заключённому. Тон и учтивость пришлись к месту.

— Ладно, Серый, отдай ему его бумажку и пойдём тебе здоровьице поправим. А то ты очень хреново выглядишь. Как бы ласты ни завернул. Завязывай ты с синим.

— А с этим что? — тяжело вздохнув спросил молодой сотрудник.

— Лёха его уже три раза проверил, — довольно пояснил мордатый, — он даже в шестёрку звонил, этого супчика и в самом деле отпустили. Это я так, для истории решил тебе его показать. Когда ты такое ещё раз увидишь? Машина правосудия в действии.

Более молодой коллега философски пожал плечами, мол, бывает по-разному и вернул справку теперь уже свободному человеку. Представители правопорядка направились в сторону выхода из здания вокзала. А Максим с поскучневшей физиономией ещё раз глазами пробежался по практически опустевшему вокзалу. Намеченные потенциальные благодарители уже покинули здание, а оставшиеся ожидающие в планы нашего героя никаким образом не вписывались. Молодой человек судорожно прикидывал, как ему теперь поступить. Искать случайных «клиентов» на улице? В такой мороз — это самоубийство. Во-первых, на двадцати пятиградусном морозе случайные прохожие не располагают к изучению, и уж тем более к общению, а во-вторых, в синтетических спортивных штанах и демисезонных полутуфлях на босу ногу можно запросто оставить здоровье, если не окочуриться окончательно, так и не дождавшись подходящего человека.

— «Так, что там говорил учитель про искусство войны? — напряг память молодой человек, — «Ждать трупы неприятеля сидя у реки». Ладненько обождём!»

Максимилиан вальяжно разместил свой тощий зад на металлическом сиденье и вновь принялся изучать окружающую действительность. С позиции, которую занял наш герой зал был виден как на ладони, зато нашего героя видно почти не было. Максимилиан просто-таки слился с окружающим казённым интерьером. Привокзальная массивная дверь со скрипом отворилась и с мороза в здание вокзала зашли новые гости. Это были цыгане. Три женщины, укутанные в какие-то цветастые тряпки, и цыганёнок. Рядом с выходом на улицу у массивной батареи радиатора уселся чумазый цыганёнок, положив рядом с собой шапку для подаяний, ещё три участницы табора о чём-то громко переругивались на цыганском, стоя недалеко от камер хранения. Сейчас это были все посетители ЖД вокзала некогда процветающего города Углинск. Наш герой заскучал и уже совсем было отчаялся выполнить поставленные задачи минимум, но в этот опасный момент стали происходить довольно интересные события. Скрипнув старой вокзальной дверью к сопляку, сидящему у батареи, подошли два местных жителя. С виду парням было лет по двадцать и выглядели они весьма плачевно. Дело было даже не в вещах, в которые те были одеты, дело было в их общем состоянии. На глаза нашего героя попали два типичных, можно сказать, классических наркомана в преддверии ломки. Обоих парней потряхивало, и они с надеждой глядели на цыганёнка. Наркоман, тот, что был поздоровее, подошёл к пацану и кинул тому в шапку часы и какую-то бижутерию, то ли золотое колечко, то ли серёжку, Макс разглядеть не успел. Чумазый цыганёнок мгновенно накрыл шапку и, отвернувшись к стенке, самым тщательным образом принялся изучать дары. Провозившись с минутку, пацан мотнул головой одной из баб, и та одними глазами указала на камеру хранения. Наркоманы переглянулись и двинулись к ячейке. Взяв содержимое два парня, поспешно скрылись из здания вокзала. Несимпатичная женщина цыганской наружности порылась в мусорке, что стояла рядом, а после, подойдя всё к той же ячейке, бросила что-то внутрь и набрав код, захлопнула дверцу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— «М, да уж. Это не мой профиль, — с грустью вздохнул Максим и зябко поёжился, — неужели придётся искать кого-либо на улице? Не самый удобный вариант».

Впрочем, вариант подвернулся сам собой. Массивная деревянная дверь вновь со скрипом растворилась, впустив внутрь морозный воздух. Следом за зябким сквозняком в зал смело шагнула барышня. С виду барышне было лет тридцать-тридцать пять. Одета она была скромно, но добротно, под правой рукой висела практичная женская сумка коричневого цвета. Черты лица наш герой разглядел недостаточно хорошо, но и увиденного хватило, чтобы понять — с этой женщиной можно было работать. Потенциальная жертва, не спеша, двинулась сквозь зал в небольшой тупичок с открытой дверью, над которой висела табличка с довольно корявой надписью «Кафе железнодорожник». Наш герой сам себе улыбнулся. Теперь у него появилась возможность, которую он искал весь день. Максимилиан довольно потёр руки в предвкушении своей первой, после освобождения, «жертвы», когда дорожку ему перегородили конкуренты, а вернее, конкурентки. Цыганки подошли к женщине с трёх сторон и приступили к психологическому прессингу.

— Красавица, давай погадаю. Всю правду тебе расскажу. Всё про твою жизнь вижу, всё знаю. Венец безбрачия на тебе. Любимого ты потеряла, — авторитетно заявила самая толстая и старая представительница вокзальных прорицательниц.

Барышня, которая всегда обходила этих шарлатанок стороной на мгновение остановилась и опешила, видимо, цыганка что-то угадала. Вообще, представительницы этого бродячего народа здорово умеют морочить людям головы. Максу его учитель про цыганок много чего рассказывал, вся суть их работы — это впечатлительная жертва, вербальный и тактильный контакты, и некоторое знание физиогномики, плюс мелкая дедуктивная работа на основе элементарных внешних данных. Максимилиан, после своего шестигодичного «университета» мог всё то же самое и даже больше. Ему не нужен был тактильный контакт, Макс научился с девяносто пятипроцентной вероятностью угадывать мысли, мотивы и желания по глазам. На привокзальных кудесниц прови́дения наш герой глядел словно на дилетантов, хотя и эти дилетанты свою работу знали. Пока старая цыганка с папиросой в зубах увлечённо рассказывала изумлённой женщине о непростом прошлом, более молодая коллега, стоя за спиной, тиснула небольшой женский кошелёк из практичной женской сумочки. И тихой сапой двинулась в сторону шкета.

— Умер твой любимый, — продолжила нараспев вещать старуха, — страшной смертью умер! И одну тебя оставил.

Цыганка затянулась, выпустила колечко дыма вверх и взяла правую руку девушки в свою, раскрыв ладонь кверху. Девушка, поражённая такими знаниями, оцепенела, не зная, что и делать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Покинул твой любимый этот мир. Но остался к тебе привязан. И теперь не будет счастья ни тебе здесь, ни ему там, пока ты не очистишься и не отпустишь его.

У женщины заблестели от слёз глаза. Ещё бы, весточка с того света вещь нешуточная, особенно когда женщина сильно любила погибшего.

— Не плачь, — многозначительно произнесла старуха, — знаю, как помочь твоему горю. Старая Сэра знает, как сделать так, чтоб он был свободен там, а ты здесь.