И снова любовь! - Бекки Баркер

Дверь за Марго захлопнулась, и Адам пристально посмотрел на свою сотрудницу. Неловкую тишину оба, казалось, ощущали физически. У Адама был тяжелый день, и то, что Конни застала их с Марго, не улучшило его настроения.

— Уже поздно, — намекнул он на то, что его рабочий день окончен.

— Это важно, — сказала Конни, выдержав его испытующий взгляд.

Не успел он ответить, как зазвонил телефон. Наградив ее натянутой улыбкой, Адам обошел стол и взял трубку.

— Здравствуй, мама, — произнес он, садясь в кресло; судя по голосу Адама, ему нелегко было делить внимание между двумя женщинами.

Конни пыталась скрыть нетерпение и сделала вид, что не замечает жеста Кэйгена, пригласившего ее присесть. Она была слишком взволнована, к тому же ей не хотелось подслушивать чужой разговор.

Родители Адама, Джон и Сара Кэйген, были чудесными людьми, умными и дружелюбными. Несмотря на то что оба принадлежали к элите Бостона, супруги держались весьма скромно, и их нельзя было уличить в снобизме, что особенно нравилось Конни.

Жаль только, что для звонка Сара выбрала столь неподходящее время. Чем позже начнется разговор, тем труднее Конни будет говорить о своих проблемах. Защищать Колдгара было так же неприятно, как просить Кэйгена освободить ее от этого дела.

Разговаривая с матерью, Адам следил за Конни. Вот она поправила картину на стене, стряхнула несуществующую пыль, а потом подошла к окну и стала смотреть невидящим взором на темнеющий горизонт. Постояв там, Конни направилась к бару и лениво проверила содержимое бутылок.

Адам ни разу не видел свою сотрудницу в таком беспокойном состоянии. Обычно она была собранной и решительной. Правда, в последние дни он замечал, что Конни сама не своя, но тут же забывал об этом. А еще Кэйген знал, что миссис Стэнтон будет недовольна, если он предложит ей рассказать о своих проблемах, которые — он не сомневался в этом — были личного характера. Разговоров о своей частной жизни Конни старательно избегала. Ее нынешнее настроение было таким же непостоянным, если не нервозным, как и его, а это могло только помешать их совместной работе.

Услышав, как Кэйген прощается с матерью, Конни подошла к столу и, заметив в глазах босса любопытство, поняла, что ее нервозность не укрылась от его внимания. Черт, он всегда так проницателен!

— Что-то ты чересчур нервничаешь сегодня, — заметил он.

— У меня был длинный день, а до него — долгая рабочая неделя, — объяснила Конни, пытаясь справиться с собой.

— Аминь! — выдохнул Адам, поглядывая на папку в ее руках.

Тут телефон зазвонил снова, и он тихо чертыхнулся.

— Кэйген! — ворчливо проговорил он в трубку, но тут же смягчился. — А-а, судья Харсон! Я надеялся, что у вас будет время ответить на мой звонок.

Застонав, Конни рухнула на стул. Ей было известно, что судья Харсон вел важное для Адама дело, а потому придется ждать.

Скрестив на груди руки, та прижала к себе папку с делом Колдгара, положила было ногу на ногу, но, заметив пристальный взгляд Адама, опустила ногу и натянула юбку на колени.

Их взгляды встретились. И снова Конни охватило какое-то странное чувство. Ее обычная холодная сдержанность в этот вечер была поставлена под угрозу, и никто не мог помочь ей.

Когда она только пришла на фирму, Кэйген пытался растопить лед их официальных отношений, несколько раз приглашал ее на обед. Но тогда Конни еще не пришла в себя после развода и отказывала Адаму. Сделав несколько неудачных попыток сойтись с ней поближе, Кэйген перестал приглашать ее куда-либо. Ей не нужен был ни он, ни любой другой мужчина. За последние годы многие пытались приударить за Конни, но она была одинаково равнодушна ко всем, настаивая на том, чтобы их отношения с Адамом не выходили за рамки служебных.

Для Кэйгена три года работы с ней бок о бок стали сущей пыткой. Ему хотелось более близких отношений, гораздо более близких, но Конни не проявляла к нему ни малейшего интереса. Неудачный брак явно разбил ее сердце, исцелить которое должно лишь время. Но похоже, их пора приближалась, и барьеры, которые она нагородила вокруг себя, начали рушиться. Адам знал, что должен действовать мягко, но нетерпение подхлестывало его, и он становился раздражительным.

— Спасибо вам, господин судья, потолкуем еще в понедельник утром. — Адам повесил трубку и обратился к Конни: — Что тебя тревожит?

— У меня проблема… — Конни ничего не успела объяснить, потому что телефон затрезвонил в третий раз, и с ее уст сорвалось совсем неженское ругательство.

Адам решил не снимать трубку, но звонки продолжались.

— Кэйген! — рявкнул он в трубку, и его тон ничуть не изменился, когда он ответил: — Привет, Клаудиа.

Конни была готова взорваться. Она знала, что Клаудиа Саммерс была одной из близких приятельниц Адама, впрочем, и эта особа волновала ее не больше, чем недавно ушедшая Марго. Похоже, у босса не было приятельниц, которые нравились бы Конни, что означало только одно: он обладает удивительной способностью выбирать неподходящих женщин.

Все они были испорченными дурочками, хотя умели держаться на людях и часто имели те же взгляды, что и Кэйген. Несколько его подружек выдавали себя за женщин, делающих карьеру, но Конни быстро определяла, что это всего лишь поза. У самой Конни не было времени на светскую жизнь, и она презирала женщин, которые не находили ничего лучшего, чем бросаться в объятия богатых мужчин.

Увы, слишком поздно Конни поняла, что все эти размышления Адам прочитал на ее лице. Его глаза прищурились, тон чуть смягчился — верный признак того, что он недоволен молчаливым порицанием сотрудницы.

Конни чуть не вспылила, когда догадалась, что босс нарочно затягивает телефонный разговор. Тогда она села на край его стола и смело посмотрела Адаму в глаза. Секунды летели одна за другой, Конни продолжала внимательно изучать его черты.

Адам не был так уж красив. У него были жестковатые и резкие черты лица, смуглая кожа, густые, темные волосы. Но голубые глаза и пушистые черные ресницы делали его необычайно привлекательным. А уж крупная спортивная фигура Адама и необыкновенная аура чувственности притягивали женщин как магнит.

Однако Конни почему-то сомневалась в том, что все эти мимолетные связи давали ему нечто более серьезное, чем физическое удовлетворение. Ей вообще казалось, что босс не в состоянии быть долго увлеченным одной и той же женщиной. Да, он был страстным человеком, но в основном его страсть была отдана закону. Ни одна женщина не могла помочь ему делать карьеру, но все они рассчитывали на брак с Кэйгеном, как и добрая старая Клаудиа.