Череп судьбы - Анатолий Старов

Венедикт почувствовал, как приятно защемило в сердце. Если уж приглашают в отдел милиции, быть новому делу.

– Не всю ночь кувыркался, а только половину, Анатолий Дмитриевич, – отшутился Венедикт. – У меня есть время, чтобы привести себя в относительный порядок?

– Нет у тебя этого времени. Его и так уж прошло немало. Надевай штаны и топай ко мне. Я, в отличие от девушки, приму тебя в любом виде. Можешь явиться небритым, взлохмаченным, в помятой одежде. В отличие от девушек мне нужны твои мозги и ничего более.

– Хорошо, – заулыбался Венедикт, – если вам нужны только мои мозги, я сейчас буду.

– Жду, пропуск тебе я уже заказал.

Венедикт быстро оделся, проходя мимо зеркала в прихожей, пригладил взлохмаченные после сна волосы и, на ходу закурив сигарету, выскочил из квартиры. На улице шел крупными хлопьями снег, словно зима, неохотно уступая место весне, торопилась выполнить свой годовой план по осадкам.

– И когда только весна настоящая наступит? Завтра уже первое марта, а снег валит и валит. И конца этому не видно и края, – ворчал он, неспешно шагая по мокрому снегу, тщательно обходя образовавшиеся уже огромные лужи. Все-таки весна наступала со всех сторон, тесня зиму.

В отделе милиции он подошел к дежурному по отделу, пожилому сержанту милиции. Дежурный взял паспорт, открыл его и неожиданно заулыбался.

– Венедикт Струкачев! А я вас помню. Почти три года назад вы проводили расследование по исчезновению девушки в Крюкове. Когда вы с Ерохиным у него в кабинете убивали ведьму, мы все здорово волновались, как бы чего не вышло. Не каждый день сталкиваешься с таким необычным делом. Но вы блестяще с ним справились. Нам оставалось только собрать косточки и тряпье, оставшиеся от ведьмы, и сжечь всю эту пакость на заднем дворе отдела. А сейчас вы к нам по какому делу пожаловали, если не секрет, конечно?

– Пока не знаю, по какому. Старший лейтенант Ерохин пригласил меня к себе, сейчас, может, и расскажет.

– Да, видно вы давно не общались с Ерохиным? Он уже капитан давно, и недавно назначен заместителем начальника отдела. Большим человеком стал. Мы все уверены, что у него блестящее будущее.

– Отлично! Будет повод его раскрутить на ресторан, – рассмеялся Венедикт.

– Правильно, заодно и за женитьбу его раскрутите, – поддержал его шутку милиционер.

– Так он еще и женился!? Вот это новость! Застолье обещает быть знатным. Не знаю, выдержу ли я такую нагрузку?

– Ничего, вы человек молодой, здоровый, выдержите, – поддержал шутку дежурный. – Когда же и выдерживать такие застолья, как не в молодые годы. Вы проходите, он сейчас занимает кабинет 26, на втором этаже.

– Спасибо. Пойду, послушаю, что мне Анатолий Дмитриевич расскажет, – Венедикт направился к лестнице, засовывая паспорт в куртку.

На двери кабинета Ерохина висела совсем недавно изготовленная табличка, на которой было написано, что его владелец является заместителем начальника отдела милиции. Постучав в дверь и услышав разрешение, Венедикт распахнул ее и вошел. Навстречу ему, улыбаясь, поднялся с мягкого кожаного кресла слегка погрузневший с их последней встречи Ерохин с новенькими блестящими звездочками на погонах. Капитан обошел свой солидный стол и крепко пожал руку Венедикта.

– Анатолий Дмитриевич, позвольте вас поздравить со званием капитана, новой должностью, – Венедикт, не выдержав серьезного тона, заулыбался, – и с законным бракосочетанием.

– Спасибо за поздравления. Я понял твой тонкий намек. В ресторан мы с тобой сходим, обязательно. Вот только давай сначала поговорим о деле. А ты чего хромаешь, дружище?

– Вчера на занятиях по самбо неудачно приземлился после броска спарринг-партнера.

– Ты все спортом занимаешься? Когда-нибудь ты изуродуешь себя, или тебя изуродуют. Результат будет один и тот же, – проворчал осуждающе Ерохин. – Садись, Венедикт, – пригласил он гостя. – У меня к тебе есть разговор долгий, серьезный и очень важный, как я тебе и сказал по телефону. Закуривай, – Ерохин пододвинул Венедикту пепельницу. Сам полез в ящик стола, достал сигареты, закурил. Посидели немного, наслаждаясь курением и безмятежно болтая о взглядах на предстоящую весну.

– Ладно, давай перейдем к делам нашим насущным. Сегодня ночью у нас в городе произошло убийство, – Ерохин, вздохнув, затушил окурок в пепельнице. – Оперативная группа, возглавляемая мною, недавно приехала с выезда. Почти всю ночь провозились. Я не выспался, чертовски устал, но времени на отдых совсем нет, – пожаловался Ерохин и взглянул на Венедикта, словно ища сочувствия. Но встретив беспристрастный взгляд своего старого друга, вздохнул тяжело и с ноткой обиды продолжил: – Кремень ты, Венедикт. Нет в тебе ни грамма сочувствия ко мне. Так вот о деле – в своей квартире был найден убитым известный в городе антиквар Ефим Давидович Ройсман, может, слышал о таком? Впрочем, ты далек от антиквариата, поэтому мог и не слышать о нем. В данном случае это не столь и важно. Милицию вызвали соседи, обеспокоенные шумом, доносившимся с квартиры убитого.

– Произошло убийство, но причем здесь я? Я так полагаю, что в нашем большом городе изредка происходят убийства, и до сих пор почти за три года вы не обращались ко мне за помощью, – заметил Венедикт.

– Ты, Венедикт, не торопи события. Выслушай сначала мое сообщение, – Анатолий Дмитриевич достал из пачки очередную сигарету и закурил. – На первый взгляд это было рядовое преступление. Убийства, к сожалению, не редкость в нашем городе. В этом ты прав. Но это только на первый взгляд. Убийство, конечно, как убийство, но вот причина этого убийства мне кажется экзотической. Вот послушай. Когда мы приехали по вызову, квартира была закрыта на замок. Мы его, естественно, аккуратно вытащили и отправили на экспертизу. Сейчас он находится в лаборатории, но, похоже, что взлому он не подвергался, следовательно, открывали его ключом. Либо родным, либо изготовленным дубликатом. В лаборатории определят точнее, каким. Когда мы вошли в квартиру, на полу в одной из комнат у стены лежал труп Ройсмана, все вокруг было залито кровью.

– Я так полагаю, его убили ударом ножа в брюшную полость, – высказал предположение Венедикт. – Это одно их самых распространенных ранений и очень кровавое.

– Ты прав, у него была обширная и глубокая рана на животе. Орудие убийства мы пока не нашли. Похоже, что в его качестве использовался нож или другое холодное оружие. Чего-чего, а этого добра в квартире Ройсмана было предостаточно. Все-таки антиквар как ни как. Все стены увешаны холодным оружием самого разного размера и вида. Преступник то ли унес его с собой, то ли сбросил где-то в ближайшую урну. Но что странное в этом деле и на что я сразу обратил свое внимание – умер Ефим Давидович не сразу и перед кончиной он пальцем на стене кровью успел написать две буквы «су». Что это означает, не представляю?

– Может он пытался написать фамилию убийцы? – невозмутимо высказался Венедикт, нетерпеливо ожидая, когда собеседник дойдет до сути своего рассказа.

– Может быть, может быть… – задумчиво произнес Ерохин, крутя в пальцах очередную, еще не зажженную, сигарету.

– Анатолий Дмитриевич, а почему вы меня пригласили? Вроде пока самое рядовое убийство. Отдел милиции и сам может справиться с этим преступлением, – нарушил возникшую паузу Венедикт.

– Не беги впереди паровоза, я еще не закончил, – неохотно отвлекаясь от своих размышлений, изрек Ерохин. – Мы провели тщательный обыск квартиры убитого. Соседи и вызванные родственники показали, что из квартиры ничего ценного, заслуживающего особого внимания, не исчезло. А брать у антиквара было что, ты уж мне поверь. За долгие годы деятельности в этом бизнесе у Ефима Давидовича в квартире собралось много чего интересного. Его отдельным коллекциям могли бы позавидовать и некоторые музеи. Да, умеют же жить некоторые. Я обомлел, когда увидел такие богатства. Я не специалист, но даже я понимаю, что в гнездышке, оборудованном Ефимом Давидовичем, было чем поживиться грабителю. – Анатолий Дмитриевич тяжело вздохнул, оценивая, видимо, свое милицейское благосостояние. – К тому же в тумбочке на самом видном месте мы даже обнаружили толстую пачку денег. Достаточно большую сумму, чтобы соблазнить убийцу. Но она оказалась нетронутой. Из всего этого можно сделать предположение, что неизвестному преступнику материальные ценности были ни к чему.

Венедикт со скучающим видом слушал своего товарища, ожидая, когда тот перейдет к самому главному, из-за чего он его потревожил в воскресенье в такую рань. Ерохин, словно не замечая его минорного настроения, монотонно рассказывал все детали этого рядового преступления.

– А за одной из картин какого-то неизвестного мне художника мы обнаружили встроенный в стену сейф, – понизив голос до полушепота, наконец, произнес Ерохин. – Сейф оказался запертым.

– А что за сейф там был? – уже заинтересованно спросил Венедикт.