Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934 - Макс Галло

Все они были убиты бандами наемных убийц без каких-либо объяснений – холодно, бесстрастно и методично. Их расстреливали у дверей собственного дома, прямо на глазах у людей. Иногда пристреливали и жену, которая расплачивалась жизнью за неосторожное движение. Тела оставляли там, где они падали, – у входа в министерский кабинет, на обочине дороги – или бросали в лесное болото, где они лежали, наполовину покрытые водой. Через несколько часов приезжала полиция и увозила труп. Иные тела обнаруживали совершенно случайно несколько дней спустя. Штурмовиков убивали в Мюнхене, Берлине, Силезии. Отряды палачей работали в тюремных дворах. Сколько было убито – десятки? Сотни? Одни умирали с криком «Хайль Гитлер!» на устах, другие – с руганью. Одних приканчивали в постелях, других тащили в подвал, чтобы перерезать там горло. Неужели нацисты в эту долгую ночь начали уничтожать самих себя, как того требуют непреложные законы революции?

В Риме барон Помпео Алоизи, личный секретарь Муссолини, очень встревожился, ведь не далее как две недели назад он присутствовал на первой встрече дуче с фюрером, состоявшейся в Венеции. Тогда ничто не предвещало развернувшихся в Германии событий. Несмотря на отдельные слухи, СА по-прежнему казались одной из главных опор режима. Разве не коричневорубашечники со своим лидером капитаном Ремом помогли Гитлеру захватить власть и разве не они контролируют сейчас улицы немецких городов? 1 июля Алоизи записывает в своем дневнике: «Репрессии оказались весьма масштабными. Из тринадцати командиров корпусов СА было расстреляно семь». Но когда Алоизи получил свежие новости, он удивился еще больше. Отто Штрассер, брат Грегора, назвал события тех дней «немецкой Варфоломеевской ночью». Муссолини не скрывал своего отвращения. «Аресты, – сообщил ему Алоизи, – сопровождались омерзительными сценами». Дуче, гордясь своей мужественной латинской внешностью, уже успел подметить характерную особенность событий в Германии. «Одна из особенностей этого мятежа заключается в том, что большинство его лидеров, начиная с самого Рема, были педерастами».

Андре Франсуа-Понсе, самый элегантный и умный из послов в Берлине, чувствовал, что в Реме есть что-то «отталкивающее». Французский посол, чье чувство собственного достоинства граничило с высокомерием и чьи манеры и ум отличались изысканностью, принял приглашение отобедать с Ремом. Их встреча ни для кого не была секретом. Обед обслуживал Хоршер, управляющий одним из самых лучших ресторанов Берлина. Франсуа-Понсе явился первым и ждал, когда придет капитан Рем. «Он явился в сопровождении шести или семи юношей поразительной красоты и элегантности. Руководитель СА представил мне их как своих адъютантов». Но когда удивление посла прошло, ему стало скучно. «Еда была пресной, разговор – пустым. Рем показался мне тяжелым и апатичным человеком. Он оживился только тогда, когда начал жаловаться на свое здоровье и ревматизм, который собирался лечить в Висзее. По пути домой я проклинал нашего Амфитриона, заявляя, что по его милости я бездарно потерял вечер». Но позже, размышляя о своей встрече с Ремом и о судьбе банкира Регенданца, который пригласил его на этот обед, Франсуа-Понсе писал: «Он и я остались единственными живыми участниками этого обеда, да и то только потому, что Регенданц успел бежать в Англию».

2 декабря Гитлер вводит Рема в состав правительства в качестве министра без портфеля. Он повсюду появляется в форме штурмовика, проводя осмотр своей огромной армии, насчитывающей два с половиной миллиона человек, которую он сам же и создал. Он ходит, так и сочась наглостью и гордостью. Самые безобидные слова в его устах становятся грубыми и резкими, почти шокирующими – в этом, вероятно, виновата его уродливая внешность, которая превосходит все мыслимые пределы. Его череп всегда чисто выбрит, а жирное, грубое лицо от носа до подбородка пересекает большой шрам. Кончик его носа, результат пластической операции, выглядит карикатурно – он красный, идеально круглый и заостренный. Но на этой грубой, жестокой физиономии застыло выражение обиженного ребенка. Рем, с его лицом животного и огромным животом, от которого, кажется, вот-вот лопнет ремень, постоянно мозолит глаза людям, всегда появляясь в окружении молодых красавцев с гладкими щеками и томным взглядом. Их профили так и просятся на медаль, их ногти безукоризненно наманикюрены, а элегантная форма сшита у самых лучших портных. На всякого, кто говорит с ним, Рем глядит с открытым вызовом и спокойной наглостью, которую порождает ощущение могущества. «Я – солдат, – любит повторять он, – и смотрю на мир с точки зрения солдата, с точки зрения военного. В любой ситуации меня интересует только военный аспект».

Лицо и шрамы – визитная карточка Рема, его награды и личная печать. В 1908 году он был младшим лейтенантом. К 1914 году он был в Лорене, фронтовым офицером, который гнал своих солдат сквозь грязь и холод под пули противника. 2 июня 1916 года в чине капитана Рем отправился штурмовать Тиомон, укрепление в системе фортификаций Вердена. Он был серьезно ранен и обезображен – на его коже навсегда остались следы боевого прошлого. Он воевал на румынском и французском фронтах, пережил подписание позорного мира. Он был среди тех, кто присоединился к полковнику Риттеру фон Эппу из Добровольческого корпуса, который продолжал воевать и после заключения мира. Эпп, Рем и подобные им не могли смириться с мыслью, что жертвы четырех лет войны оказались напрасными. Как офицер сокращенной по условиям договора армии, Рем организовал Баварскую гражданскую охрану, чтобы сокрушить красных, которые верили, что в разгромленной и униженной Германии им удастся совершить революцию по русскому образцу. В двадцатых годах, туманными баварскими зимами, Рем вооружал и обучал своих добровольцев-полицейских. Как представитель армии, он вступил в Немецкую рабочую партию, будущую партию нацистов. Здесь, в атмосфере разнузданного фанатизма, он встретил ветерана франко-германского фронта, бледного, невзрачного человечка с экзальтированным взглядом, снедаемого националистическими страстями и непомерным тщеславием, человека, который произносил зажигательные речи, бросая в публику короткие, резкие, похожие на взрывы монологи, – Адольфа Гитлера.

Рем сделал его партийным пропагандистом, и вот теперь, 1 июля 1934 года, Рем погиб от руки двух офицеров СС, действовавших по приказу этого самого человека, который стал рейхсканцлером. А за шесть месяцев до этого, 31 декабря 1933 года, Рем получил от своего фюрера письмо, которое предали гласности газеты. Геринг, Геббельс, Гесс и Гиммлер и еще семь человек получили в этот день подобные письма от канцлера, которыми он хотел отметить первый год их совместного правления и выразить благодарность своим верным товарищам. Письмо Рему было наполнено самой искренней признательностью.

«Мой дорогой начальник штаба,

я смог возглавить борьбу нашего национал-социалистического движения только благодаря СА, которые сокрушили красный террор. Если задача армии – защищать страну от внешнего врага, то задача СА – обеспечить победу национал-социалистической революции на внутреннем фронте, а также существование национал-социалистического государства и единства нашего народа. Когда я призвал тебя на твой нынешний пост, мой дорогой начальник штаба, СА переживали серьезный кризис. Только благодаря тебе и твоей помощи этот политический инструмент стал в течение нескольких лет той силой, которая позволила мне начать решающую борьбу за власть и поставить наших марксистских противников на колени. Вот почему, в конце первого года национал-социалистической революции, я должен поблагодарить тебя, Эрнст Рем, за те неоценимые услуги, которые ты оказал нашему движению и всему немецкому народу. Ты должен знать, что я благодарен судьбе за то, что она дала мне возможность назвать такого человека, как ты, своим другом и соратником.

В знак моей дружбы и благодарности,

твой Адольф Гитлер».

Из двенадцати нацистских руководителей, которые получили подобные письма, только к Рему Гитлер обратился на «ты». «Я благодарен судьбе» – это слова самого Гитлера. А полгода спустя Рем будет убит по его приказу. Так что не будем говорить о судьбе.

Речь Гитлера

Эрнст Рем, казненный в конце концов. Кто же он – человек, предавший нацистов и фюрера? Или он сам был предан лицемером Гитлером, который окружил его вниманием только для того, чтобы не дать ему выскользнуть из западни, как в драмах Шекспира, где убийство, лицемерие и предательство составляют основу борьбы за власть?

Через две недели после убийства Рема, 13 июля, в пятницу, над немецкой столицей нависла удушающая жара. В тот день было назначено вечернее заседание рейхстага. К семи часам к зданию Кроль-оперы, расположенному в тихом, наполненном воздухом районе Берлина к западу от Кенигплац, между Тиргартеном и Шпрее, стали съезжаться служебные машины нацистских депутатов. Депутаты шли к зданию оперы, которое было построено в неоклассическом стиле в конце XIX века. Сюда после пожара Рейхстага 27 февраля 1933 года перенес свою работу парламент. Черные и белые мундиры перемешались, люди обмениваются партийными приветствиями. Это собрание энергичных людей, которым пошел пятый десяток. Все они коротко стрижены, разговаривают громким голосом и уверенно жестикулируют. 30 января 1933 года власть оказалась в их руках. А 30 июня 1934 года они пережили первую нацистскую чистку.