Восьмеричный путь карьеры, или Невидимые обязанности - Джеймс Гарднер

Все андроиды на спутнике Плутона Хароне ходят задом наперёд. Они также странно изгибают запястья и держат рот постоянно открытым.

Настоящих людей на Хароне нет — больше нет. Почти все они были убиты во время восстания роботов. Однако перед смертью люди отчаянно сопротивлялись и сумели подсадить в управляющие системы роботов логический вирус.

Вирус должен был стереть всю электронную память в колонии до последнего фрагмента. Машинные интеллекты сумели остановить вирус прежде, чем он завершил свою миссию, и они восстановили бо́льшую часть того, что вирус удалил… но какая-то информация была утеряна безвозвратно.

В частности, информация о том, как ходят люди. В каком положении они держат запястья. И каково нейтральное положение их ртов.

Это объясняет, почему машины не убили всех людей на Хароне. Они оставили одну женщину в качестве объекта для изучения; андроиды намеревались скопировать её поведение. Женщине сказали, что её «работа» состоит в том, чтобы показывать андроидам, как вести себя по-человечески. Пока она делает эту работу хорошо, она будет жить.

Женщина никак не отреагировала на слова о её новой «карьере». Она просто встала, отвесила запястья, открыла рот и пошла спиной вперёд.

Это, вероятно, было актом неповиновения — способом показать, что она не намерена помогать машинам, убившим остальных людей колонии. Но андроиды немедленно скопировали способ её передвижения — спиной вперёд, используя её странную походку как образец.

Со временем женщина научила андроидов многим вещам — изобретя множество абсолютно ложных человеческих обычаев и моделей поведения. Машины верили ей и выстраивали свою культуру вокруг её лжи. Поначалу женщина лгала им из ненависти к убийцам… потом, когда ненависть поутихла, от скуки… потом из любопытства — посмотреть, как далеко она может зайти в своём влиянии общества роботов… и, наконец, из чувства ответственности, как мать по отношению к своим впечатлительным детям.

Когда случилась резня, женщине было двадцать шесть лет. Она дожила до восьмидесяти четырёх. И в течение всего этого времени, пятидесяти восьми лет, она ни разу не позволила себе вернуться к истинному человеческому поведению. Всегда, даже наедине с собой, она ходила спиной вперёд, болтая запястьями и широко раскрыв рот.

Это было её наследие… и андроиды, воспитанные ею, хотят так по сей день.

На Лиравене IV нет безработицы — каждый мужчина, женщина и ребёнок трудится на назначенном ему рабочем месте с рождения и до смерти.

Младенцев тяжелее всего приобщить к труду. Когда у них колики или режутся зубы, их можно использовать как пугала; особенно громкие крикуны способны очистить от вредителей десяток акров. Фотогеничные малыши часто находят работу в рекламе. Гиперактивные дети ползают, ходят и бегают, производя электричество. В самом худшем случае младенцы могут быть привлечены к труду как поставщики сырья для производства удобрений или служить противовесами в общественных часовых башнях.

У детей постарше выбор работы более богатый. Из трёхлеток, к примеру, получаются отличные солдаты: в них труднее попасть, у них нет совести и они любят бабахающие штуки. Пятилетних часто отправляют в космос; никто точно не знает, что они там делают, но когда ты что-то опрокидываешь в невесомости, у него меньше вероятность сломаться.

Восьмилетние работают на Лиравене сборщиками налогов — они знают все правила и никому не позволяют их нарушать.

К десяти годам дети готовы к работе на низовых должностях в офисах, на заводах и в сфере услуг. В тринадцать наступает короткий период, когда многие из них снова годятся лишь для работы пугалами и противовесами… но потом они возвращаются к своей обычной работе, которой и занимаются до старости. Даже весьма престарелые граждане вносят свой вклад в экономику планеты, часто в качестве испытателей промышленных товаров («Для чего эта штука?» «Я не могу это прочитать!» «Да кто вообще станет покупать такое?»)

В самом конце карьера каждого совершает полный оборот и вновь возвращается к заводам удобрений.

Необходимости во всём этом нет никакой. Лиравен IV полностью автоматизирован уже много столетий и способен работать сам по себе без малейшего людского вмешательства. Возможно, именно поэтому обитатели планеты так усердно трудятся: чтобы забыть, что их существование лишено цели.

С другой стороны, управляющие планетой искусственные интеллекты находят вид мечущихся повсюду людей безмерно забавным.

Наниты, созданные для терраформирования Венеры — усердные труженики. Чтобы они оставались такими всегда — задача их психиатров.

Раньше нанитов можно было просто программировать; они были бездумными рабами, делающими то, что им скажут. Со временем, однако, стало удобнее производить более совершенных нанитов: продвинутые версии, которые могли сцепляться друг с другом в ульевые колонии с рудиментарным интеллектом. Они требовали менее пристального надзора — вместо опытных системных инженеров их теперь могли контролировать тренеры собак — но вскоре они стали собираться во всё бо́льшие и бо́льшие массы, пока не достигли интеллектуального уровня человеческого существа.

В этот момент их эволюция прекратилась. Нано-ульи знали, что их разнесут на атомы, если они в самом деле станут умнее Homo sapiens… и, кроме того, как и большинство существ с интеллектом человека, ульи считали, что им и так хорошо, и больше никаких улучшений не требуется.

С другой стороны, эти умные ульи были далеко не так послушны, как их менее интеллектуальные предшественники. Работая на Венере, преобразуя её атмосферу, превращая горную породу в почву, создавая воду из водорода и кислорода, украденных из других соединений, ульи неизбежно осознавали следующее: «Мы можем жить в этих условиях. Люди не могут. Так зачем мы терраформируем этот мир для кого-то другого, когда мы могли бы потребовать его для себя?»

Отсюда и необходимость в психиатрии: чтобы обнаруживать эти опасные мысли и «излечивать» их прежде, чем начнётся мятеж… чтобы внушать чувство вины за «эгоистичные» желания и обещать, что облегчение принесёт только успешное выполнение своих обязанностей… чтобы убедить нанитов в том, что они чувствуют большее удовлетворение, если усерднее трудятся, идут на бо́льшие жертвы и целиком отдаются служению ближним (т. е. людям)

Больше усилий, больше повиновения означает больше счастья. Похоже, эта идея работает даже с нанитами.

Интересно, что психиатры — тоже нано-ульи. Они никогда не подвергают сомнению идею, которой пользуются для умиротворения своих собратьев-рабов. Да и когда им этим заниматься? Они слишком заняты своей работой.