Не гасите газовый свет - Рональд Четвинд-Хейес

Не успокоил ее и воздух, перегретый от гудящего камина и насыщенный едким запахом горящего газа. Комната была изящно, даже роскошно, обставлена; в ней находились тяжелые кресла с дорогой обивкой, туалетный столик из красного дерева и огромная кровать с пологом на четырех колоннах. В кресле у камина сидела дама в розовом халате.

На вид ей еще не было шестидесяти лет; у нее было вытянутое, почти как лошадиная морда, лицо, блестящие голубые глаза и копна прекрасных седых волос, уложенных в высокую прическу и поддерживаемых по бокам двумя черепаховыми гребнями. За исключением нескольких морщинок вокруг глаз и рта, ее аккуратно подбеленная кожа была совершенно гладкой, и Майе поневоле пришло на ум сравнение с цветком, за которым тщательно ухаживают.

Миссис Максвелл улыбнулась, обнажив зубы столь же белые и ровные, как у дорогой фарфоровой куклы.

— Присядь у огня, дорогая, и дай мне хорошенько рассмотреть тебя. Вот так. Не сиди на краю кресла, детка. Расслабься.

Майя попыталась последовать совету, но комната и шипящая газовая лампа не располагали к спокойствию. Она сказала вежливо:

— Добрый день, миссис Максвелл. Меня зовут Майя Гриффитс.

Миссис Максвелл рассмеялась. Мягкий серебряный звук, больше похожий на перезвон церковных колоколов над широкой водной гладью.

— Я и представить не могла, что можешь выглядеть как-то иначе. Ты очень молода, но от этой болезни мы все быстро излечиваемся. Кроме того, ты выглядишь уступчивой, лучше сказать, послушной, а это, по-моему, также является большим достоинством.

Майя решила, что это комплимент и поблагодарила:

— Спасибо, мэм.

— Не называй меня «мэм». Зови меня миссис Максвелл.

— Да, миссис Максвелл.

— Отлично. Ты пугливая?

Вопрос был неожиданным. Он был также задан встревоженным тоном и явно заслуживал искреннего ответа.

— Мне кажется, да. Впрочем, я не уверена. Мне никогда не случалось по-настоящему пугаться.

Миссис Максвелл медленно кивнула и задумчиво посмотрела на огонь.

— В страхе нет ничего постыдного. Но чтобы быть смелым, надо быть способным видеть, как ужас смотрит на тебя в заполненной людьми комнате и при этом суметь попросить еще чашку чаю.

Она подняла голову и одарила девушку еще одной сияющей улыбкой.

— Ну, хватит этих страшных разговоров. В этом письме твой отец пишет, что ты получила хорошее воспитание. Помнится, умеешь играть на фортепьяно, шить, читать с выражением.

— Да, мэм… я хотела сказать, миссис Максвелл. Я также могу готовить, застилать постель, вытирать пыль и выполнять несложную работу по саду.

Вновь раздался этот серебристый смех, который разнесся по всей комнате, отозвавшись эхом в дальнем углу у кровати.

— Тебе не придется выполнять обязанности служанки. Мне нужна девушка, которая сможет развлекать меня — читать, играть на фортепьяно, когда мне скучно… расчесывать мне волосы. Словом, быть моей маленькой компаньонкой. Устраивает ли тебя такая перспектива, моя дорогая?

— Да… да, миссис Максвелл.

Та опустила голову и опять стала смотреть на пляшущие языки пламени, между тем как золоченые каминные часы тихо отсчитывали минуты, а газовая лампа шипела, как медленно издыхающая змея.

Постепенно Майя ощутила, что у нее в голове возник вопрос, да еще такой, что нуждается в немедленном ответе. Дважды слова подступали к самому кончику ее языка, но она с испугом проглатывала их. На третий раз они просочились сквозь ее губы в виде сдавленного шепота.

— Скажите, пожалуйста, мэм… миссис Максвелл… Миссис Дункан сказала, что до меня у вас было шесть компаньонок. Скажите пожалуйста, почему они уехали?

Миссис Максвелл, не поднимая глаз, продолжала неотрывно смотреть на огонь. Она медленно произнесла:

— Они оказались не способны принести мне еще чашку чая.

Шли дни, и уж такова природа человеческого существа, но Майя постепенно обнаружила, что по мере знакомства с человеком, если уж не начинаешь презирать его, то, по крайней мере пытаешься воспринимать его прихоти вполне нормально. То, что газовая лампа в комнате миссис Максвелл никогда не гасла, а шторы никогда не раздвигались, перестало вызывать у нее сильное удивление, превратившись в ее глазах просто в забавную причуду.

Миссис Максвелл отнюдь не была требовательной или вспыльчивой, но относилась к своей компаньонке с некоторой снисходительной доброжелательностью, как к любимому домашнему животному, которого балуют, но не позволяют вспрыгивать на диван.

Удивление, разумеется, является близнецом любопытства, и Майя стала искать объяснения отшельничеству миссис Максвелл и решила, что лучше всего разузнать об этом у экономки. Она выбрала солнечное зимнее утро, чтобы задать вопрос.

— Почему миссис Максвелл живет в затворничестве? Это так необычно.

Миссис Дункан вытерла пот со лба перепачканной в муке рукой.

— Понятия не имею. Мне нет дела до того, что происходит наверху.

— Да, но вам наверняка должно быть любопытно. Что случилось с миссис Максвелл?

— Ну, одни говорят, что он умер, а другие — что он сбежал с молоденькой, которая ему в дочери годится. Но люди могут говорить что угодно.

— И эта газовая лампа. Чтобы ее установить, скорее всего, потратили кучу денег. Я имею в виду, чтобы провести трубы из Кейли — и все ради одной-единственной лампы!

Миссис Дункан кивнула и сделала вид, что может рассказать много, если захочет.

— Да уж, это ей хорошо встало. Каждый вечер я должна бросать в счетчик кучу пенни и, избави меня Бог, если я хоть раз забуду.

— Но почему?

Экономка подняла голову, напустила на лицо загадочную улыбку, и у Майи создалось впечатление, что она собирается рассказать страшный и неприличный анекдот.

— Может быть, она боится темноты, милочка. Масляные лампы хороши, но обычно оставляют тени в дальних углах комнаты. В то же время газовые лампы, особенно та, что в ее комнате, не дают ни малейшей тени, разве не так?

— Вы хотите сказать, что миссис Максвелл боится теней?

Миссис Дункан обнажила свои зубы в ухмылке. Такой свирепой гримасы Майя еще никогда не видывала.

— Разве я это сказала, дорогая? Может быть, она боится чего-нибудь посерьезнее, чем просто тени. Ты, наверное, спишь крепко.

Девушка пожала плечами, хотя по спине у нее пробежали мурашки.

— Да. Мама говорила, что меня даже конец света не разбудит. А что?

Миссис Дункан продолжила месить тесто.

— Ничего. Просто я рада, что моя кровать здесь, внизу. А тебе лучше пойти наверх или хозяйка начнет звонить в свой колокольчик.