Листья. Стихи - Надежда Ладоньщикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Не объяснить, как много изменилось…»
Не объяснить, как много изменилосьдаже за этот разнесчастный год.И не приснится то, что раньше снилось,где не везло, там скоро повезет,
Где темнота и тишина летели,вдруг выступит мозаика сквозь тьму.Еще два дня, неделя, две недели —я раскопаю, сдвинется, пойму.
я сделаю, пусть это будет стоитьдней, слез, стаканов кофе, киловатт.Я сложное расклею на простое,чтобы понять – никто не виноват.
Что раньше снилось – больше не приснится,и больше будет счастья и огня,и глянут незнакомые ресницысо странным выраженьем на меня.
1987г.«Я эту книгу за ночь проглотила…»
Я эту книгу за ночь проглотила,под лампой за ночь месяцы сожгла.Я поняла – неправильно любила,и правильной тоска моя была!
Знаком с основами добра, с азамивесь мир – но будто в свете все ином.спят фонари с открытыми глазамиперед моим сгорающим окном!
И в полутрансе недосыпа яркомслова ясней врезаются в мозги,чтобы любовь была судьбы подарком,и стали дружелюбными шаги.
Зачем иначе? Что под снегом было,Весна с водой наутро унесла.Я эту книгу за ночь проглотила,под лампой будто месяцы сожгла.
1987г.«Шаги. Шаги – значит, это…»
Шаги. Шаги – значит, этокого-то гонит забота,кто-то шагает где-то,приближаясь к чему-то,удалясь от чего-то.Уходящий из светаприближается к мраку,кто из тени идет —вдруг закроет ладонью глаза.Кто не ищет сюжета —не противится краху,кто идет не вперед,как известно, уходит назад.
Ничего не понять все равно.Только слышно, как сердце шагает.К чему каждый день все ближе оно,от чего убегает?
1987г.Сердце
Склад ли чувств, или тир,песня – или весь мир,или просто сосудов сплетенье.Для кого-то транжир,для кого-то кумир,для кого-то пустое сомненье.
Для меня ты – заслон,что мотором рожден,указатель в пути и помеха.Ненавистный наклонв тот единственный сон,беспокойное, гулкое эхо.
Ты движенье меня,отражение дня,порождая, мечту убиваешь.Никого не виня,отойди от огня,если что-то еще понимаешь.
Подожди, пока яоседлаю коня,не бросайся ему под копыта.Чтобы, злясь и любя,не жалеть мне тебя,даже если ты будешь разбито.
1987г.«В глазах напрасно ищу ответа…»
В глазах напрасно ищу ответа,напрасно слова ловлю.Снова уходишь, согнувшись от ветра.зачем я тебя люблю?
Дни – и висящее в воздухе имя.Пусть это станет лирической песней,пусть это станет слезами моими,одновременно – пусть станет местью:
Ты обернешься еще на минуту.увидишь, как я смеюсь.Ни шага навстречу. Ни дня не забуду.Не оглянусь.
1988г.«Довольно. Мне так надоели прения…»
Довольно. Мне так надоели прения.С собственным сердцем пора мириться.Сердце, твои и мои ускорениямы успокоим, не будем так биться.
В стараниях вижу зеркально обратное,мечты ненадежные – не сожалею.Теперь моя линия – боль безвозвратная.Уходишь – иди. Я уйду скорее.
Последние чувства рву, так больно.Последнее счастье не отпуская,себе повторяя: «Довольно, довольно»,последние слезы с дождем глотаю.
1988г.«Может, кто-то, как я…»
Может, кто-то, как я,пульса удары гоня,зовет среди ночи и дня:– Слышишь меня?!.
Я слышу бешеный хорна улицах и в домах.Это – не разговор.Это – животный страх.
Не слыша друг друга,друг друга кляня,в разные стороны:– Слышишь меня?..
Ты не позволишь себе стонать?Ты ловишь искры чужого огня?А кто же будет тогда кричать– Слышишь меня?!
Вот бы голос хоть раз услышатьтого, кто виски руками сжав,этой мыслью впервые дышит,но все же спросит у снега на крыше:– Слышишь меня?
1988г.«Идут года…»
Идут года.Смотри туда,красиво, да?Кругом вода.
Мой троллейбус – в дожде и во тьме.Как мелодию, слушаю счастье —оказались полезными мневсе прошедшие беды и страсти.
На дождь смотри —листок несет.Не говори,что знаешь все.
В окна бьет то ли снег, то ли град.Плачет девочка – грустно в больнице.Это ж я, пару жизней назад,в вестибюле боюсь заблудиться.
Нет, не я. А на улице – мрак,и троллейбус – как время, как мания,как большой вопросительный знак —отрицание отрицания.А ветер над домами рветводы большой круговорот.По крыше бьет.Он так поет.Нет, он не пьет —ни разу в год.
1988г.«Каштаны скоро зацветут…»
Каштаны скоро зацветути, может быть, ужеверхушкой тополь будет тут,на пятом этаже.
Cмотрела долго из окная в кухне у друзей.Молчала темнота одна,когда уснули все,
Мы были с фонарем одни,мы встретились для слез:с него дождем текли они,а мне ползли на нос.
Все краски дня, и смех, и вихрьтеперь смирились тут!Никто не высчитал для нихмолчания минут.
Любовь и злость, и страсть, и сонтекли из глаз и крыш,на чей-то капали балкони разрывали тишь.
И, громко в лужицах звеня,блестя под фонарем,они заставили меняуслышать этот дом.
Они заставили меняпонять, что боли нет,что утро следующего дня —счастливый мой рассвет.
Что не смогу забыть нигдея этот дождь уже,ведь невозможно быть в бедена пятом этаже!
Все краски дня, и смех, и вихрьтеперь смирились тут…А ветер лих, как чей-то стих —растрепан и разут.
1988г.Не спящие
Идет человек по ночному шоссе,шапку на уши и руки в карманы.В городе нынче уснули не все,в бессонной останутся полосестуденты, мечтатели и хулиганы.
Я знаю, сегодня не будут спатьна крыше строящегося дома,и краны будут плиты таскать,так романтично, привычно, знакомо.
И на малейший шорох ребенкакто-то пройдет в темноте босиком.дверь заскрипит одиноко и тонконезамечаемым днем голоском.
Кто-то не спал оттого, что читал,кто-то бродил – темнотой любовался,кто-то же просто автобуса ждал,а дома спросят, где он шатался.
Сколько окошек при мне угасало,часы на столе, как Фемида моя.Стрелка, зачем ты круги писала?Ты хочешь, наверно, чтоб я устала?Ты хочешь, чтобы заснула я?
1988г.«Истины уйдут опять…»
Истины уйдут опять,на параграфы рассеясь.Говорю – не потерять,на открытье не надеясь.
Романтическим, как миф,самым дальним из созвездийстал знакомый жилмассив,отзываясь темной бездне.
То проступят, то опятьистины уйдут, рассеясь.Думаю – не потерять,и открыть их не надеюсь.
1988г.«И зима, и слякоть – не в первый раз…»
И зима, и слякоть – не в первый раз,не реквием – лужи и тучи.Если жизни гимн в сентябре не угас,он вынесет все, могучий.
Впереди еще много холодных дней,сырость, лампочка вместо рассвета,и тепло души, и новых идей,и слова непонятные где-то.
Не мечтания – императив:в душу холод не допустив,и зимой разглядеть лучик,Если даже снег растает в горсти.Не реквием – лужи и тучи.
1988г.
***
Как это все-таки глупо —вдруг отвернуться от всех,когда под темною лупойтемный рождается смех,
Когда на лицах прохожихспит равнодушия тень,когда захочется тожезлую не прятать рожу,не любить этот день,
Когда не ждешь озаренийи не творишь кумиров,когда тоска и презреньезастят все краски мира.
Когда жизнь проносится вкратце,и как будто мерзнешь на льдинах.И хочется разрыдатьсяна руках у любимых.
1988г.«Не могу оторваться…»
Не могу оторватьсяот дали лица твоего.Начинает казаться,что я рисовала его.
Ненавидеть мне, вроде,причин не нашлось,и без адреса бродитскулящая злость.
Да зачем. Ты не знаешь,что зрачков твоих даль —мне сошедшая с клавишборьба и печаль,
Что казалась мне вышеанализа слов,когда ветер на крышебыл разбиться готов.
Так бывает, что рядом,и слезы, и смех.Штормовым перепадомв окна снег.
Не могу оторватьсяот дали лица твоего.начинает казаться,что я рисовала его.
1988г.Песня без смысла
