Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Светлана Дильдина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И щемило, щемило сердце… давно уже. Девушка предпочитала думать, что виной тому — поначалу дорога, теперь — разлитое в воздухе молоко. А брат… он молчал. И даже во сне не отвечал на призыв. Новостей же из Асталы в Уми не знали.
Если что плохое, я бы почуяла, утешала себя северянка. Он просто закрылся, в далеком детстве порой делали так — пытались понять, насколько сильна их связь. Нить, которая трепетала не ветру, теперь надежно была придавлена камнем к земле… почему? Ведь у близнецов и секретов, почитай, не было друг от друга.
Этле поджидали слуги — удивленные, немногословные; они лишь переглядывались, готовя девушке теплую ванну, расставляя перед ней на столе кушанья. Девушка не сомневалась — заранее предупредили. Но не было ни Лачи, ни других родственников, ни даже отца — только безмолвно сновавшие слуги, казавшиеся частью тумана, что окутывал Тейит снаружи.
Девушка пила сладкий мятный настой, по которому скучала в Астале, и едва заставляла себя глотать кусочки медовой лепешки. Почему никто не спешит хотя бы поговорить с недавней заложницей? Она не ждала бурной радости, знала, что виновата — но и пустоты вокруг не ждала.
Пустота была не только вокруг — в сердце тоже.
Немолодая служанка расчесала Этле волосы после ванны, распущенные, оставила сохнуть. Сунула девушке под нос серебряное зеркало — Этле не хотела смотреть на себя, но все же случайно увидела собственное отражение. Запавшие глаза, обтянутые кожей скулы… дорого дался путь. А ведь там, с помощью Чиньи, почти начала себе нравиться…
Оттолкнула зеркало. Какая, в сущности, разница!
Туман понемногу развеялся, открывая закат. Когда небо стало малиновым, Этле уверилась, что никому не нужна, и собралась идти самостоятельно разыскивать родственников. В груди закипало очень неприятное чувство, и слишком сильным было ее беспокойство — ведь какие-то вести наверняка получены! Просто отвратительно держать ее в неведении.
На пороге она столкнулась с той же служанкой, которая явилась ответом на пожелания Этле.
— Мне велено проводить тебя…
Против ожидания, девушку повели не в покои кого-нибудь из родных; напротив, скоро идущие покинули жилую часть каменного сооружения и стали спускаться вниз, в галерею, где сама Этле бывала от силы раза два. Стены галереи обильно были украшены каменными изображениями — штрихами намеченными в стенах или выпуклыми. И все это были птицы. Из драгоценного зеленого нефрита, черного обсидиана и белого кахолонга, самые разные птицы. Этле шла, невольно рассматривая барельефы — многие из них казались красивыми, многие устрашали, как например, полный злобы стервятник, терзающий добычу. Взгляд стервятника ощущался спиной, когда Этле уже миновала неприятное место. Наконец служанка отступила назад, указывая на ступеньки, ведущие вниз, в просторную комнату. Этле шагнула на первую из них, не обращая более внимания на провожатую.
Комната с Кругом Птиц… та, где на стенах и потолке высечены десять воплощений будущего и прошлого. Они спят, но порой оживают и предсказывают грядущее.
В комнате стоял маленький табурет, и на нем сидела старая женщина — Белая Цапля, еще более высохшая и острая. Сине-белое платье, сине-белая же накидка с прихотливым узором — странно, зачем бабушка одевается в цвета, больше подходящие для молодых? — подумала Этле. Уж с молодостью в ее представлении Белая Цапля не сочеталась никак — будто и родилась она уже пожилой, сухой и суровой. И половину времени проводит в этой комнате, ожидая знамения. Понятно, почему она и встречу назначила здесь — под взглядами барельефов Этле тяжко было даже дышать.
— Ну, здравствуй, любимая внучка, — проскрежетала женщина.
— Аньу… — девушка хотела вежливо поклониться, но вышел судорожный кивок.
— Если мне не изменяет память, мы направили вас на юг не для того, чтобы некая девица разыгрывала из себя сбежавшую героиню?
— Я просто… — Этле много слов заготовила, чтобы обосновать необходимость побега, но теперь понимала, что ей нечего сказать в свое оправдание. Все же щемящая тоска заглушила страх перед двоюродной бабушкой:
— Скажи, Айтли…
— А, ты думала, его оставят в живых? — протянула Белая Цапля. — Что же, я потрясена твоей наивностью.
— Ты… хочешь сказать… — похолодела Этле.
— Я ничего не хочу сказать, даже не имею особого желания разговаривать с тобой вообще. Я разочарована. Поначалу тебе изменяет преданность Тейит, потом связь близнецов, которой вы так гордились! Пожалуй, ты и в самом деле никто.
— Что они сделали с Айтли? — осипшим голосом произнесла девушка.
— Почем я знаю? О подробностях, — Белая Цапля прищурилась, — мне не докладывали. Южане разозлились на твой побег и гибель своих остолопов — рабочих в Долине Сиван…
Она привстала, подалась вперед:
— Постой, может быть, ты попросту потеряла рассудок? Или тебя сами южане вышвырнули из Асталы, а нам все наврали?
— Нет, — непослушным голосом произнесла Этле. Именно в этот миг она поверила окончательно — будто ветерок прошелестел под каменными сводами, коснулся лица, принес прощальное слово.
Этле стояла, прислоняясь к стене, будто став высеченной в камне фигурой, и не слышала больше, как распекала ее Белая Цапля. О, пожилая северянка умела это делать — недаром еще в раннем детстве близнецы боялись ее больше, чем сказочных чудищ. Но не сейчас. Голос щелкал, размеренный и хлесткий, а Этле бездумно рассматривала барельефы на стенах и потолке. Круг Птиц… Раскинувшие крылья, кружатся каменные летуны, с виду свободные, а на деле навсегда скованные волей изобразившего их мастера. Но ведомо им гораздо больше, чем обычным людям — кто знает, может, и не сознают каменные птицы своей несвободы? Ведь там, где они душой, нет ни стен, ни границ…
А голос все щелкал по ушам, негромкий и неприятный.
— Ты должна была понимать, что подобные выходки…
— Аньу! — вскрикнула девушка и указала на потолок.
— Как ты смеешь перебивать! — вспыхнула Белая Цапля.
— Глаза… — растерянно произнесла Этле, не глядя на бабушку. Над головой мерцали глаза Орла и Грифа — Охрана противостояла Раздору, протянутая рука — разбитым черепкам. И не понять было, чьи глаза вспыхнули первыми.
— Это всего лишь… случайность, — Белая Цапля пожевала губами, стараясь не выказать беспокойства. Ей почудилось нечто… но толком и не понять было, что. Некий отблеск… верно, девчонка говорила о нем. Но
