Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

христианин «никто» и звать его «никак». Ему вообще без толку читать Евангелие. Свеча христианина, поставленная им усопшему родителю, – это такое же «жертвоприношение» живому духу усопшего, как и «предку» в древнем Китае. Одним из главных догматов христианской веры является тот, что человек не умирает, а переходит в инобытие.

Мы хотим понять Конфуция с его уже «надоевшими» нам жертвоприношениями. Но понять это можно только «войдя в его шкуру». Чем отличается эта его «Книга знаний» – жертвоприношения – от наших сегодняшних знаний, заключенных во всевозможные «книги»? Различие принципиальное, и для нас – катастрофическое. Если Книга Конфуция обращена внутрь человека, к его сердцу, к подлинной жизни, то все наши книги – исключительно о внешней стороне нашей жизни, в том числе и о той нашей «внешней оболочке» (о физическом теле), которая может функционировать на земле стандартных 100 лет. Да, медицина и технологии могут, наверное, сделать 200, но это ровным счетом ничего не изменит: это все равно останется только смертной «оболочкой», – как и у нашей цепной собаки, которую мы кормим «жертвоприношениями». Стремиться к тому, чтобы продлить свою земную жизнь на максимально возможный срок, – это не удел мудрого человека.

Чжоуское понимание мира и человека, которое было воспринято Конфуцием, – это, наверное, самое правильное и самое адекватное религиозное представление о Бытие за всю историю существования человечества. Оно основывается на том, что не существует никаких «Богов», – это европейское понятие китайцам исторически чуждо. Есть некие универсальные Законы существования мира, и они нашли отражение в чжоуских представлениях о Небе-Тянь, которое ассоциировалось в Чжоу с равномерным вращением небосвода вокруг Полярной звезды, и с нескончаемой чередой времен года, и с постоянной сменой дня и ночи. Это – что-то высокое и нравственно неподкупное. А вместо привычных нам всевозможных «Богов» – бесчисленное количество душ умерших, – добрых и злых, сильных и слабых. Все эти духи когда-то были людьми, как и мы, и жили на земле – даже самый Верховный Первопредок Шан-ди! – но которые потом, в зависимости от своей жизни и судьбы, стали принимать различное участие в жизни живущих людей, – в первую очередь, своих близких родственников. Китайская «Книга жертвоприношений» не делает различия между миром живых и миром умерших: она призвана наладить тесный контакт между этими разумными мирами, – на радость и на пользу им обоим.

Как показал исторический опыт существования религий, – наши «жертвоприношения» очень нужны этим «душам умерших». Причем, опыт Раннего Чжоу показывает, что духам нужен вовсе не «запах» готовящегося мяса (как для богов древней Греции) или аромат жертвенного вина, или возлияние крови жертвенных животных на алтарь Бога Яхве, как в древней религии иудеев. Тайна заключается в том, что каждое такое «материальное» жертвоприношение не может не сопровождаться – по самой природе человека – нашими мыслями, устремленными к этим «предкам»: мы в чем-то раскаиваемся в своих прежних поступках по отношению к ним, жалеем, что этих людей уже нет с нами, думаем о них с добром и невольно отдаем им свое сердце.

Это и есть то «жертвоприношение», которое с благодарностью воспринимается миром усопших. И как показывает опыт Чжоу, взамен на это – но при условии нашей искренности и бескорыстности – мы невольно становимся получателями «ответной благодарности» в виде Дэ. А Дэ – это то внутреннее топливо, которое запускает в нас самих скрытый «ядерный реактор». Первый главный результат его работы – получение опыта Вэнь. И все это – прекрасно описано в Лунь юе.

В наших же сегодняшних книгах этого самого главного – того, что касается нас самих, а не одежды, мобильного телефона или эмбриона человека – ничего нет. Все наши книги – для «развитых животных», но не для подлинных людей. Все те «предки», которые когда-то жили на земле и которые знали, что́ ждет человеческую душу в пакибытие, – а это и Христос, и Конфуций, и Заратуштра, и Платон – убеждали живущих в том, что в их же интересах приложить определенные усилия, чтобы избавить себя от гораздо более страшных страданий после смерти – от «тьмы кромешной и скрежета зубов». Мы, сегодняшние, в это не верим. Мы – «верующие атеисты». Конфуций – в это не то что верил, он это знал, потому что подобное знание дает только духовный опыт, а не книга.

Итак, автор совсем неплохо исполнил роль адвоката Конфуция, а заодно и ввел читателя в мир обыденных мыслей и переживаний древнего китайца. Тот Китай, который существовал при Чжоу, и Китай более поздний, и даже сегодняшний, – для которого представление о «потере лица» а не о «потере Дэ» приобрело первостепенное значение, – это географически одна и та же территория, но населенная совершенно разными народами. Они, эти народы, – не братья друг другу, и им друг друга никогда не понять. Более враждебных друг другу по своему внутреннему миру «Китаев» придумать невозможно, потому что боязнь «потерять лицо» – это, на деле, «потеря сердца». А без сердца невозможно получить Дэ. Без сердца никакой духовный путь невозможен. И не случайно то, что из иероглифа Вэнь это сердце исчезло – его просто «вырвали» – уже очень давно. Тао-тэ сожрало сердце иероглифа Вэнь.

А теперь – о тех «жертвоприношениях», с которыми мы столкнулись в рассматриваемом суждении. Сразу скажем: ни мы, сегодняшние, ни китайцы – даже начала нашей эры – об этом толком сказать уже ничего не можем, не могли и вряд ли кто-нибудь когда-нибудь сможет. Всё давным-давно позабыто и кануло в Лету. Остались только одни обрывки названий в виде иероглифов. Но и они впечатляют воображение исследователя своим обилием. Во время Чжоу существовало около 30–40 видов жертвоприношений, и от большинства из них остался только невидимый поздний след, реализовавшийся в виде современных понятий, таких как «долг», «польза» или «служба». После эры Цинь Шихуана (а скорее всего, еще раньше) на все древние жертвоприношения стали смотреть тем «внешним» взглядом, который преобладает в мире и сегодня. Он заключается в том, что жертвоприношение – это способ «задабривания» тех сил природы, которые были древнему человеку неведомы и непокорны. И второе ложное убеждение: жертвоприношения, как один из важнейших столпов любой религии, были призваны для того, чтобы вогнать простой народ в «ярмо повиновения» государственным властям и правящей религиозной иерархии. Да, так действительно было, – отчасти в Византии, и, скорее всего, в Ханьском Китае, но не в Чжоу и не у Конфуция.

В том, что о сути и конкретике жертвоприношений, а также о различии между ними уже никто ничего не знает, можно убедиться на примере самых важных иероглифов жертвоприношений Западного Чжоу – сян