Нож сновидений - Роберт Джордан

«К реальности всегда можно применить логику», – парировала Мийаси. – «Но только послушница может решить, что реальность можно применять к логике. Первым принципом должна быть идеальность модели. Обычный мир не должен рассматриваться». Нагора с мрачным лицом закрыла рот, словно предыдущая женщина украла ее слова прямо с языка.

Слегка покраснев, Норайн встала и ушла от скамейки, направляясь к Эгвейн. Две другие проводили ее глазами, и она, кажется, чувствовала на себе их взгляды, неловко поправляя шаль сперва так, потому по другому. – «Дитя, ты выглядишь усталой. Отправляйся в кровать».

Эгвейн ничего иного и не хотела, но у нее был вопрос, на который она хотела получить ответ. Только задавать его надо было очень осторожно. Теперь все три Белых Сестры смотрели на нее. – «Лиане, Сестры, навещающие тебя, задают все те же вопросы?»

«Я сказала тебе отправляться спать», – резко повторила Норайн. Она хлопнула в ладоши, словно это могло заставить Эгвейн подчиниться.

«Да», – ответила Лиане. – «Понимаю, куда ты клонишь. Возможно, тут найдется мера для доверия».

«Крохотная мера», – добавила Эгвейн.

Норайн уперла руки в бока. На ее лице и в голосе не осталось и следа бесстрастности: «Так как ты отказываешься отправляться спать, то можешь сходить к Наставнице Послушниц и передать ей, что ты не подчинилась Сестре».

«Конечно», – ответила Эгвейн быстро, поворачиваясь и собираясь идти. Она получила ответ на свой вопрос – Беонин еще не выдала плетение Перемещения, и это означало, что вряд ли она продвинулась еще дальше, и, кроме того, в ее сторону уже шли Нагора и Мийаси. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее насильно оттащили в кабинет к Сильвиане, на что Мийаси вполне казалась способной. У нее рука была еще тяжелее, чем у Феране.

Утром девятого дня пребывания в Башне, еще до рассвета, в ее маленькую комнатку пришла Дозин, чтобы провести Исцеление. Снаружи уныло шел дождь. Двое Красных, следивших за ее сном, хмуро глядя в сторону Дозин, подали ей традиционный отвар корня вилочника, и поспешно вышли. Желтая Сестра презрительно фыркнула, когда за ними захлопнулась дверь. Она использовала старый способ Исцеления, отчего у Эгвейн перехватило дыхание, словно вас окунули в ледяной пруд, оставив после процедуры зверский аппетит. А также высвободившуюся боль ниже спины. На самом деле все ощущалась довольно своеобразно. Ко всему со временем привыкаешь, и синяки на отбитом заду вроде уже приходили в норму. Но использование всякий раз старого способа, еще раз подтвердило, что хотя бы некоторые тайны Беонин сохранила в секрете, хотя как ей это удалось до сих пор было загадкой. Сама Беонин сказала, что большинство Сестер считают рассказы о новых плетениях просто сплетнями.

«Ты не собираешься сдаваться, дитя, не так ли?» – спросила Дозин, пока Эгвейн натягивала через голову платье. Простонародный язык женщины не вязался с ее элегантной внешностью. На ней было голубое платье с золотым шитьем и сапфиры в ушах и в волосах.

«Должна ли сдаваться Престол Амерлин?» – спросила Эгвейн как только ее голова показалась из ворота. Она извернулась, чтобы достать рукой белые костяные пуговицы на спине.

Дозин фыркнула, но на сей раз не презрительно. Так решила Эгвейн. – «Храбрый путь, дитя. Однако, держу пари, очень скоро Сильвиана заставит тебя сидеть тихо и ходить по струнке». – Но она ушла, не отправив Эгвейн вниз за подобное высказывание.

У Эгвейн был назначен очередной визит к Наставнице Послушниц как раз перед завтракам – выходных дней не было – который одним махом уничтожил все усилия Дозин. Но ее слезы прекратились как только Сильвиана опустила свой ремень. Когда она оттолкнулась от края стола, к которому был приделан кожаный лежак, стертый телами Свет знает скольких женщин, и опустила на горящее тело сорочку и юбку, у нее даже не появилось желания вздрогнуть. Она приняла обжигающий жар, приветствовала его, грела им себя, как грела руки над камином холодным зимним утром. В тот момент ей показалось очень уместным такое сходство между жарко пылающим камином и ее задом. Но, посмотрев в зеркало, она увидела спокойное лицо. С розовыми щеками, однако, спокойное.

«Как могло случиться, чтобы Шимерин понизили до Принятой?», – спросила она, вытирая слезы платочком. – «Я расспрашивала, о подобной мере наказания нет упоминания в законе Башни».

«Сколько раз тебя отправляли сюда за подобные «расспросы»?» – спросила Сильвиана, вешая ремень рядом с кожаной тростью и гибким хлыстом в узкий шкаф. – «Я думала ты уже давно выбросила их из головы».

«Я любопытна. Так как, если подобной меры наказания нет?»

«Подобной меры нет, дитя», – мягко сказала Сильвиана, словно объясняя ребенку азбучную истину, – «но и запрета нет тоже. Это такая лазейка… Ладно, не будем вдаваться в подробности. Ты просто найдешь еще один повод оказаться у меня», – покачав головой, она заняла свое место за столом и положила руки на столешницу. – «Проблема в том, что Шимерин приняла это наказание. Другие Сестры советовали ей наплевать на распоряжение, но как только она поняла, что ее мольбы не смогут изменить мнение Амерлин, она переместилась к Принятым».

Живот Эгвейн громко заурчал, напоминая о завтраке, но она не двинулась с места. Она ведь смогла разговорить Сильвиану! Пусть тема покажется странной, но это была беседа. – «Но тогда почему она сбежала? Ее друзья должны были попытаться отговорить ее от глупостей».

«Некоторые пытались», – сухо подтвердила Сильвиана. – «Остальные…» – Она показала руками некое подобие чаш весов, покачав их сперва в одну, потом в другую сторону. – «Остальные пытались вынудить ее понять весь абсурд происходящего. Они отправляли ее ко мне почти так же часто, как тебя. Я рассматривала ее посещения как частное покаяние, но у нее отсутствует твое…» – Она внезапно прервалась и, откинувшись на стуле, внимательно посмотрела на Эгвейн поверх сложенных вместе пальцев. – «Отлично. Ты все-таки вынудила меня с тобой поболтать. Это, конечно, не запрещено, но вряд ли уместно в подобных обстоятельствах. Ступай на завтрак». – она взялась за перо, открывая чернильницу. – «Я жду тебя в полдень, так как знаю, что ты все равно не собираешься никому кланяться». – В ее голосе прозвучал слабый намек на безысходность.

Когда Эгвейн вошла в обеденный зал для послушниц, первая послушница, увидевшая ее вскочила с месте, и внезапно раздался общий грохот отодвигаемых скамеек по плиткам пола – все послушницы тоже встали. Они стояли в полной тишине, когда Эгвейн шла по центральному проходу по направлению к кухне. Внезапно одна из послушниц – пухленькая и симпатичная девочка из Алтары – Ашелин бросилась на кухню. Прежде чем Эгвейн успела добраться до входа, она уже вышла оттуда с подносом в руках, на котором лежал толстый ломоть хлеба, маслины и сыр, и стояла привычная кружка с чаем. Эгвейн протянула руки к подносу, но девушка с оливковым оттенком кожи поспешила к ближайшему столу и поставила его перед пустой скамейкой, совершив реверанс, перед тем как пойти обратно. К счастью для нее, никто из обычных сторожей Эгвейн не заглянул этим утром в обеденный зал. И к счастью для всех послушниц.