Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма - Николай Степанович Гумилев

несколько наиболее характерных выдержек из нее: «Простота стихов Ходасевича таит за собой высшую гармоническую сложность. И его почти разговорная (иногда только чуть-чуть приподнятая) речь действует неотразимо. <...> ...Эта благородная бедность, столь близкая целомудренной музе Баратынского, прекрасна и драгоценна. <...> Ирина Одоевцева тяготеет к бутафории «страшных» баллад... Ее стихи построены как рассказ, но сквозь их внешнюю эпичность всегда пробивается какой-то очень женский лиризм и затаенное, но острое чувство иронии. <...> Всеволод Рождественский находится на перепутьи. Ему предстоит сделать серьезный выбор: или <...> выйти на широкую дорогу истинной поэзии <...> или окончательно примкнуть к лагерю т. наз. «старой школы», <...> к лагерю людей, одинаково чуждых и старой, и новой, и какой бы то ни было школе, ибо само понятие «школы», т. е. дисциплины, знания и движения вперед, — им чуждо и ненавистно». Эту статью можно рассматривать как ответ на резкие выпады некоторых поэтов и критиков против Гумилева в связи с выходом первого «цехового» сборника «Дракон». Стр. 13. — В Бежецке в голодные годы «военного коммунизма» жила семья поэта — мать, жена — Анна Николаевна Энгельгардт с маленькой дочерью Леной — и сын Лев. 30 марта 1921 г. в Бежецке состоялся творческий вечер Гумилева, на котором он прочел доклад о литературе, статью К. И. Чуковского «Ахматова и Маяковской» и стихи членов третьего «Цеха поэтов». Во втором отделении он читал свои стихи. Аудитория вечера состояла из местных педагогов (см.: Труды и дни. С. 318).

182

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Из творческого наследия советских писателей. Л., 1991 (публ. В. В. Базанова).

Автограф — ИРЛИ. Ф. 720. Ед. хр. 81.

Дат.: 16 июля 1921 г. — авторская датировка.

Сутугина (в замужестве — Кюнер) Вера Александровна (1892–1969) — секретарь издательства «Всемирная литература» и делопроизводитель Всероссийского профессионального союза поэтов. Как указывает В. В. Базанов, речь в записке Гумилева «идет о делопроизводственной документации возглавляемого тогда Гумилевым петроградского отделения Всероссийского Союза поэтов, о чем свидетельствует содержащаяся на обороте этой записки расписка брата поэта Дмитрия Степановича Гумилева: «Печать, штамп, 7 (семь) билетов и все дела Союза поэтов от В. А. Сутугиной получил. 18.VII. Управдел Союза поэтов Д. Гумилев».

Сохранился в архиве В. А. Сутугиной и тогда же подаренный ей Гумилевым его сборник «Шатер. Стихи 1918 г.» (Севастополь, 1921) со следующей надписью: «Всегда бесконечно любимой Вере Александровне Сутугиной. Н. Гумилев. 22 июля 1921» (Ф. 720. Ед. хр. 43). Это, в сущности, один из самых поздних автографов поэта: буквально через несколько дней, 3 августа, он был арестован и уже больше никому не надписывал своих сборников» (Из творческого наследия советских писателей. Л., 1991. С. 322).

Стр. 3. — История Петроградского отделения Всероссийского профессионального союза поэтов, просуществовавшего восемь лет (1920–1928), является своеобразной страницей «духовного противостояния» в начале 1920-х гг. «красной» Москвы и оппозиционного ей Петрограда. Идея профессиональных объединений работников искусства (и, в частности, поэтов) была популярной в первые годы советской власти, причем если представители последней видели в таком объединении первый шаг по пути к «организации» творческой интеллигенции под центральным руководством коммунистических идеологов, то большинство самих художников трактовали его как меру, необходимую «для физического и духовного выживания тех, кто если не создавал русскую поэзию в ту пору, то, по крайней мере, ее слышал и, с большим или меньшим успехом, заявлял о себе» (см.: Блок и Союз поэтов. Блок в архиве Вс. А. Рождественского. Предисловие и публикация М. В. Рождественской. Комментарии Р. Д. Тименчика // Литературное наследство. Александр Блок. Новые материалы и исследования. Кн. 4. М., 1987. С. 684). Петроградское отделение Союза поэтов создавалось по непосредственной «инициативе Москвы» как прямое продолжение «левого» московского поэтического профессионального объединения (которое тогда возглавлял В. Я. Брюсов). В качестве «московского эмиссара» Союза в Петроград прибыла Н. А. Павлович. «У меня сохранилась, — вспоминала она, — копия Протокола № 1 от 4.VII.1920 г. Общего собрания Петроградского отделения Всероссийского профессионального союза поэтов.

«Присутствуют: Блок, Оцуп, Эрберг, Рождественский, Георгий Иванов, Нельдихен, Павлович.

Председатель Блок, секретарь Павлович.

Зачитывается протокол заседания инициативной группы по организации Петроградского отделения Всероссийского профсоюза поэтов <...> Постановляется: признав тов<арищей>, указанных в списке организационной группы, временным Президиумом, назначить вторичное общее собрание, на котором и будет разработан точный план деятельности Союза». <...> Я отвезла в Москву Брюсову протоколы наших собраний; московский Президиум Союза поэтов утвердил состав президиума Петроградского отделения. <...> Председателем был избран Блок, секретарями Рождественский и я, членами президиума были Оцуп, Лозинский, Эрберг, Зоргенфрей. Позднее в президиум вошла и М. М. Шкапская. Председателем хозяйственной комиссии была Н. Грушко» (Жизнь Николая Гумилева. С. 162). Однако «красный» Союз поэтов в Петрограде не получился: «Сам тон тогдашней петроградской литературной жизни очень отличался от московского. Если в Москве тон определялся Маяковским, Есениным, Брюсовым, Пастернаком, то здесь — Блоком, Гумилевым, Ахматовой, Лозинским, Кузминым... Чувствовались и разные традиции, уходящие корнями еще в пушкинскую эпоху, и совершенно иной ритм жизни, иной характер взаимоотношений» (Там же). Дальнейшие события в изложении И. В. Одоевцевой развивались так. «Союз поэтов, как и предполагалось по заданию, был «левым». И это, конечно, не могло нравиться большинству петербургских поэтов. К тому же стало ясно, что Блок, хотя и согласился возглавить Союз поэтов, всю свою власть передаст Надежде Павлович «с присными», настроенными более чем пробольшевистски. Выгод от такого правления петербургским поэтам ждать не приходилось. Гумилев же был полон энергии, рвался в бой, желая развить ураганную деятельность Союза на пользу поэтам. Лагерь Павлович «с присными» был силен и самоуверен. Ведь его поддерживала Москва — и все же ему пришлось потерпеть поражение. Гумилев проявил в этой борьбе чисто маккиавелистические способности. Придравшись к тому, что Правление Союза было выбрано без необходимого кворума, некоторые поэты потребовали перевыборов, на что правление легко согласилось, предполагая, что это простая формальность, и оно, конечно, останется в своем полном и неизменном составе. Но в гумилевском лагере все было рассчитано и разыграно виртуозно; на перевыборах совершенно неожиданно была выставлена кандидатура Гумилева, который и прошел большинством... одного голоса. Результат перевыборов ошеломил и возмутил прежнее правление.

— Это Пиррова победа, — горячилась Павлович, — мы этого так не оставим. Мы вас в порошок сотрем!

В Москву полетели жалобы. Но вскоре выяснилось — ничего противозаконного в действиях Гумилева «не усматривалось». Все, по заключению экспертов, было проведено так, что и «комар носа не подточит». Хотя Блок нисколько не держался за свое председательство, все же провал не мог