Откровение - Светлана де Роган-Левашова

Наступило утро.

Не сомкнув за ночь глаз, я чувствовала себя разбитой и опустошённой…

Неизвестность сводила с ума, не давая возможности расслабиться, не позволяя думать. На мои призывы Анна не отвечала – видимо, Караффа снова использовал свою защиту. Но в душе я точно знала – моя девочка всё ещё была жива…

Караффа появился поздним утром. К моему удивлению, он выглядел напряжённым, будто готовая к спуску стрела. Его властные глаза смотрели внимательно и колюче, будто он прямо сейчас решал мою печальную участь.

– Пойдёмте со мной, мадонна! Вам придётся смотреть весьма неприятное представление. И в этом полностью Ваша вина, знаете ли!.. Я предлагал Вам подумать – Вы думали слишком долго. У меня нет больше времени. Сожалею...

Караффа был почему-то сильно раздражённым. Что-то беспокоило его острый ум, но это не было страхом неполучения желаемого. Это было что-то другое, чего я никак не могла уловить... Но он явно злился и нервничал, не давая мне время сообразить.

Мы спустились в знакомый подвал, в котором всё было точно по-прежнему. Так же кричали люди... Также пахло смертью… И точно так же стыла от ужаса в жилах кровь.

– Перед тем, как мы туда войдём, я хочу спросить ещё раз, Изидора, не изменили ли Вы своё решение? – Впившись в меня своими чёрными глазами, прошептал Караффа. – Я не хотел бы мучить Анну. Её жизнь ценна, неужели Вам её не жаль?

Собрав в кулак всё, что оставалось от моего побитого мужества, я постаралась успокоить дрожащий голос, собираясь отвечать. Приходило состояние обморока. Тело не слушалось. Бессилие убивало... Я панически боялась увидеть то, что пряталось за тяжёлой дверью... Ибо не была уверена, что перенесу то, что уготовил мне «святейший» Папа.

– Да, Святейшество, конечно, мне жаль Анну... – В ответ прошептала я, – Так же жаль, как и те загубленные чудесные жизни, которые уже ушли. И которые ещё уйдут... Я не в состоянии понять Вас, Караффа. Да и никто, думаю, не понял бы... Но Вы можете мне поверить – за всё содеянное Вам придётся очень горько платить.

– О, милая Изидора! Это ведь будет не сегодня! – Рассмеялся Караффа. – Ну, а что будет после – об этом я буду думать тогда, когда оно придёт.

И повернув заржавевший ключ, Караффа медленно толкнул тяжёлую дверь...

Моему глазу открылась леденящая душу картина – посередине небольшой каменной комнатки, на странном железном кресле, прикованная цепью сидела Анна...

Сердце стукнуло... и застыло. Как же я могла допустить такое?!. Но воспалённый мозг твёрдо ответил – могла!!! У меня нет другого выбора.

Анна смотрела мне в глаза, не пугаясь и не умоляя. Эта девочка проявляла намного больше мужества, чем его имела в тот момент я сама.

– Не сдавайся! Только не сдавайся, мама! – услышала я.

Анна говорила со мною мысленно, стараясь меня поддержать. Она боялась (зная, насколько я её люблю), что я не выдержу. Боялась, что Караффа получит то, чего так сильно желает. И тогда всё пережитое нами окажется напрасным.

– Ваша дочь так же воинственна как Вы, мадонна. Мне пришлось заменять восьмерых палачей, чтобы связать её! Пришлось напоить её маковым отваром, чтобы усыпить... Пожалейте её, Изидора!

Грузный палач в кожаном нагруднике готовил какие-то страшные инструменты. Видимо, для пыток моей любимой дочери... Моей милой и светлой девочки.

Сердце стыло... Казалось, мир стал сплошной единой болью. Ничего больше не чувствуя, я просто перестала дышать...

– Очнитесь, мадонна! Да что с Вами такое? Очнитесь!..

Взволнованный Караффа держал передо мною пахучую соль, время от времени поднося её к ноздрям, заставляя меня поневоле вдыхать спёртый подвальный воздух. Я чувствовала, что похожа на восковую куклу. Это было плохо – Караффа прекрасно понял, что это было именно то, чем он, возможно, мог меня сломить. И платить за это, естественно, приходилось Анне....

– Неужели Вы надеетесь, что, живя долго, вам когда-то удастся выкосить всех одарённых? – Достаточно очнувшись, тихо прошептала я. – Это ведь просто желаемый бред, святейшество! Люди рождаются... И так же рождаются одарённые. Вам никогда не удастся их уничтожить! Одумайтесь, пока ещё не поздно. У Вас ведь дивный ум, почему Вы направляете его на уничтожение?

Караффа задумчиво теребил тяжёлый золотой крест, висящий на его папской груди. Казалось, он ушёл далеко из привычного мира в какие-то незнакомые дали... К сожалению только, он никуда не уходил надолго...

– Как я уже Вам говорил ранее, Изидора, в большинстве своём люди глупы. Посмотрите вокруг – множество трусов и лентяев, которые отдадут всё, лишь бы остаться в стороне, чувствуя себя безопасно и защищёно.!.. Они верят, что живут в вере и правде, целыми днями живя в безделье, наслаждаясь счастьем своего мизерного личного мирка. Они прячутся за спины мужественных и сильных, которых, использовав полностью, тут же сами и уничтожают. Чтобы делать подлость, ум не требуется, Изидора... – криво усмехнулся «святейшество», и чуть помолчав, добавил:

– Но, к сожалению, есть ещё другие... Те, кто всегда стоят впереди, жизнь которых ложится светом, указывая путь остальным... Те – невероятно опасны! Они не думают так, как желают другие. Они несут свой проклятый свет, невзирая на опасность, не жалея жизни... Вы именно из них, Изидора. Так же, как и Ваша милая дочь, Анна. Потому, если уж быть до конца откровенным, я никогда не смогу отпустить Вас, даже если Вы дадите мне то, что я у Вас прошу... Вы останетесь здесь и будете королевой... если подчинитесь мне. Или узницей, если не согласитесь. Я не могу дать Вам свободу... Несмотря на то, что Вас люблю.

Я смотрела на него онемев, полностью утонув в сумасшествии его рассуждений. Хотя в чём-то Караффа был, к сожалению, прав... На земле слишком много жило трусов и подлецов. Потребительство процветало, поглощая брошенные им «кости» личного довольства. И как раз-то это Караффу устраивало... Это была толпа, которая была неопасной. Ну, а Анна и я относились ко второй, именно опасной категории.

– Ваше святейшество, если Вы понимаете, что таких, как я не сломить, почему же Вы всё же пытаетесь? Анна ведь очень талантлива. Почему же Вы не хотите её сберечь? Она могла бы Вам во многом помочь. Зачем же Вы её убиваете?

– Потому, что Вы являетесь моей единственной надеждой при достижении желаемого, Изидора. И в таком случае, Анна – мой единственный козырь, который (Вы уж поверьте!) я без смущения пущу в оборот. Желаете ли подумать, мадонна?

У меня сильно закружилась голова – сколько раз я намеренно представляла себе это мгновение, чтобы как-то к нему приспособиться и выжить!.. Сколько раз я пыталась просто «привыкнуть» к этой мысли, чтобы (когда это случится) не сойти полностью с ума!.. Но как бы я не старалась – реальность оказалась намного страшнее...