Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

— Внутри рюкзаков вы найдёте самое необходимое для нашего похода.

Мне нравится, что Борис всё происходящее называет «Поход». На душе как-то сразу полегчало. Он не называет это войной, или сражением. Мы идём в поход. Лёгкая прогулка по лесу.

Повозка быстро опустела, а отряд заметно потяжелел. Помимо рюкзаков, у каждого воина поперёк груди разместился широкий ремень с подсумками. Внутри подсумков — колбы с жидкостью для разжижения кожи «Труперсов». Подсумки были очень плотными — захочешь — не раздавишь содержимое.

Когда все были собраны, я еще раз заглядываю в повозку. Она опустела. Конечно, это хорошо, но одной ОЧЕНЬ важной детали я не вижу. Я подхожу к Борису и невзначай спрашиваю:

— А где еда для волков?

— Инга, как ты себе это представляешь? Мне стадо овец за собой вести?

Он прав.

Борис говорит:

— Мы семь дней их кормили на убой. Просто так, — тут он подхватывает меня под руку, отводит в сторонку, так, чтобы никто не слышал наш разговор.

Он говорит:

— Инга, знаешь как у нас говорят: сытый зверь — это уже не зверь. А мне нужны звери! Голодные и злые!

Пробую вырвать руку, но он крепко сжал пальцы.

Он говорит:

— Когда мы вернёмся, о стае никто не забудет. Волки будут сыты. Я обещаю!

— Ты хоть представляешь, что будет в лесу, ночью, когда мы окажемся в окружении голодных волков?

— Не переживай, еда будет. В рюкзаках не только спальники и вода. Теперь, Инга, всё в твоих руках. Веди нас.

Рука Борис быстро выпустила мой локоть, затем взмыла в воздух и под хрипловатые команды, заставила всех готовиться.

Альфу я заверил, что они будут питаться вместе со всеми. Мы не рынок, прилавки которого трещат от жратвы. Волк всё понимал. И скорее всего догадался, что с сытостью пора распрощаться. А та борьба, которая не дай бог возникнет в наших головах, должна будет направлена против одного врага — нашего общего!

Я говорю Альфе:

— Мы готовы выдвигаться.

Волк отвечает:

— Мы всегда готовы.

— Мне нужно знать направление.

Волк смотрит на лес. Если пройти через поле, пройти весь лес насквозь, можно лицезреть горы. Маршрут был построен, осталось только тронуться. Тронуться умом.

— Смерть, — говорит Альфа. — Смерть — наше направление. Мы пойдём туда, где живёт смерть.

— И где живёт эта смерть?

— Везде.

Как же я ненавижу эти ебучие каламбуры! Наверное, моё лицо, исказившееся недовольной гримасой, выдало меня с потрохами. Альфа, заглянул глубоко мне в душу, пошарил там, а потом сказал:

— Но мы будем искать особенную смерть.

Испещрённая глубокими шрамами морда снова обратилась на густой зелёный лес, за которым возвышались высоченные горы, забравшись на которые можно было достать рукой до облаков.

Засмотревшись на столь дивный пейзаж, я на секунду теряю бдительность, за что был тут же наказан. У самого моего уха громко завыл Альфа. Пиздец! Я чуть со свистом не вылетел из горячих кишок на землю! Офигев от происходящего, я отскакиваю в сторону, и вот надо было так свезти. Плечом врезаюсь в Бориса. Громкий вой волной бежит по полю, заставляя каждого волка задрать морду и присоединиться к всеобщему вою.

Альфа встаёт. Мягкой походкой идёт вперёд, в сторону леса. Попадающие на его пути волки расходятся, впуская своего вожака в свои ряды. Пропуская вожака вперёд.

Борис встаёт возле меня.

— Этот огромный лес мы называем «Хоули смок». Пройдя сквозь тысячи деревьев, минуя глубокие болота, пробравшись через непроходимые кустарники малины, ежевики и черники мы выйдем к подножью горы, под названием «Число зверя».

Какие знакомы названия. И они явно не от мира сего.

— «Хоули смок»? — переспрашиваю я. — Святой дым?

— Нет. Ёлки-палки, проще говоря.

Название леса и горы крутятся на языке знакомой мелодией, текстом песни…

Хоули смок, хоули смок…

Не могу вспомнить, откуда это⁈

— Кто придумал эти названия?

Борис уловил моё любопытство, но от прямого ответа воздержался, словно что-то скрывает. Он просто сказал:

— Неважно.

Мутная тема, вскрывшаяся перед самым приключением. Но если Борис считает, что это неважно, то пусть тому и быть.

Да начнётся «Поход»!

Глава 20

Зайдя в лес, мы сразу же ощутили облегчение. Палящее солнце сгинуло, не в силах больше обжигать наши лица сквозь кроны деревьев. Тень — наш друг. Верный союзник. Ласковое прикосновение женской руки. Выдохнули все.

Мы проклинали ухабистое поле, постоянно хватающее своими травяными пальцами нас за обувь. Пользу от волком вы почувствовали сразу — наш отряд двигался по узким тропинкам примятой травы, следуя за зверями. Бой еще не начался, а мы уже им должны!

Свежий запах соснового бора быстро вскружил голову. Стало легче, свежее. Пьянящее чувство безопасности обманчиво пульсировала в голове. Я готов был горы свернуть, даже не доходя до них. Лишь руку протяни и схвати. Но дорога быстро наскучила. Не хватало тяжелой музыки, чего-то типа Дисторба или Корна. Отряд наполнял окружающий лес различными шутками и тухлыми историями, про то, как кто-то когда-то девок гоняли во дворах. Мы слегка расслабились. Наше внимание было полностью отдано зверям, принимая их за личную сигнализацию опасности.

Размазывая ягоды подошвой ботинок, мы уверенно двигались вперёд. Здесь не было кустов высотой по грудь. Не было кустов даже по колено. Единственная опасность, которая нам встретилась на пути, — раскидистые корни деревьев, подло прятавшиеся в зарослях земляники. Регулярно кто-нибудь из наших наступал в куст, цеплялся, и валился с ног, обрушиваясь на землю с гулким грохотом. Борис злился после каждой нелепой оплошности. Нам предстоит встреча с неведомыми существами, чья кожа покрыта застывшим гноем и пробить её может только специальный меч и зелье, а мы уже падает на колени перед могуществом леса.

Я видел в глазах Бориса, как у того так и чешутся руки схватить за шкирку каждого упавшего новобранца, хорошенько встряхнуть бедолагу и только потом поставить на ноги. Но он держится молодцом. Не позволяет распускать руки; еще не известно, как его агрессия может сказаться на моральном состоянии отряда. Здесь лучше не рисковать, держать эмоции под контролем. Но хороший пинок под зад никто не отменял. На третий день все шагали уверенно — смотря под ноги, а не в зубы своим товарищам.

— Запах смерти становится гуще, — говорит Альфа. Мы шли вместе, прокладываю дорогу