Отрезок пути - Iris Black

– Смойте его, – говорю я, не узнавая собственный голос.

– Что сделать? – переспрашивает Энтони.

– Зелье. Его нужно смыть. Агуаменти.

На более подробные инструкции у меня не хватает сил. Я слышу журчание воды за спиной и сдавленные ругательства Майкла.

– Флакон с красной пробкой, – снова говорю я. – Пусть выпьет. Нужно поспать. Укройте чем-нибудь.

Это все? Кажется, да. Я облизываю распухшие губы – оказывается, я здорово искусал их. И даже почти не заметил. Впрочем, это меньшее, чего я заслуживаю.

Ребята вполголоса переговариваются и чем-то шелестят за моей спиной – наверное, выполняют мои указания. Я не смотрю на них. Я не могу на них смотреть. Я хочу, чтобы они ушли. Я не чувствовал себя настолько грязным, даже когда в семь лет свалился в выгребную яму…

К моему плечу прикасается чья-то рука, тянет на себя, вынуждая обернуться. Энтони…

– Невилл, как ты? – встревожено спрашивает он. – Майкл уснул…

– Хорошо, – сдавленно отвечаю я, пытаясь сфокусировать взгляд на его переносице, и неожиданно даже для себя прошу: – Ударь меня!

– Ч-что? – Энтони отшатывается.

– Ударь меня! – горячечно шепчу я. – Прошу тебя!

– Ты с ума сошел? – на его лице появляется страх.

– Черт! – восклицаю я, теряя контроль. – Сделай это, слышишь!

– Невилл…

– Ты даже этого не можешь? Чему вас учат в этом вашем Рейвенкло? Читать по слогам? – меня захлестывает ярость. – Что вы вообще можете без своих книжек?

– Невилл…

– Что? Что «Невилл»? Или я много прошу? Да на что ты вообще способен? Высшая художественная школа, ха! Да тебя там на смех поднимут с твоей мазней, и ты сам это прекрасно знаешь! Карикатуры, способные развеселить только первокурсников, – вот предел твоих возм…

Кулак впечатывается в челюсть с такой силой, что меня отбрасывает назад, и я не падаю только потому, что за спиной – стена. Больно ударяюсь головой, прикусываю язык до крови. В голове немного проясняется.

– Невилл, я… я… не хотел… – потрясенно бормочет Энтони, испуганно глядя то на свой кулак, то на меня. – Ты начал говорить, и я… не знаю, что на меня нашло…

– Ты не виноват, – заверяю я, потирая ноющую челюсть. – Это я тебя спровоцировал, мне и просить прощения. Мне… мне было нужно… – я нервно сглатываю. – В общем, прости меня. На самом деле, ты замечательный художник.

– Это ты прости меня, – вздыхает он. – Я же знаю, что на самом деле, ты ничего не смыслишь в живописи… Друзья?

Он протягивает раскрытую ладонь. Я с готовностью пожимаю ее, и в следующую секунду Энтони неожиданно крепко обнимает меня, похлопывая по спине. От этой дружеской близости мне становится легче.

Высвободившись из объятий, я усаживаюсь на пол, прислонившись к стене и обхватив руками колени. Майкл спит, закутанный в клетчатый плед, расцветкой напоминающий мантию МакГонагалл, в которой она была на Святочном балу тысячу лет назад.

Близняшки Патил подходят ко мне, садятся рядом по обе стороны и устраивают свои хорошенькие головки на моих плечах. Это милое соседство придает сил – не меньше, чем поддержка Энтони – и я невольно улыбаюсь и осторожно сжимаю их тонкие пальчики.

– Вам пора расходиться, ребята, – неохотно говорю я через несколько минут. – Отбой давно был. Если Кэрроу приспичит проверить, на месте ли мы, сами понимаете, что начнется.

– А ты? – с тревогой спрашивает Лаванда.

– Я побуду с Майклом. Он должен проснуться сам. Нехорошо, если он будет один, когда это произойдет.

– Хочешь, я останусь? – предлагает Терри.

Я качаю головой.

– Спасибо, но нет. Мне нужно будет поговорить с ним.

Ребята понимающе кивают. Улыбаются мне ободряюще и по очереди покидают Выручай-комнату. Близняшки, прежде чем подняться, целуют меня в обе щеки теплыми губами.

– Я тоже хочу! – заявляет Симус, подставляя щеку.

– А ты не заслужил, – подмигнув, сообщает Парвати и посылает ему воздушный поцелуй.

Наконец, все расходятся. Майкл спит, сжавшись в комочек, и смешно хмуря брови. Но мне сейчас не до смеха. Я не могу отвести от него взгляд. Надеюсь, что он простит меня. Надеюсь, что я сам когда-нибудь смогу себя простить. И не только за это… Мерлин, как я мог? Как я вообще мог обвинять Северуса в том, что он провоцировал меня, в том, что обманул? Ему ведь пришлось то же самое испытать со мной! А может, и еще что похуже…

Не знаю, сколько времени я сижу вот так, глядя на спящего Майкла. Может, час, может, два, а то и все три. Наконец, он начинает шевелиться. Приподнимается на локтях, подслеповато моргает и неуклюже садится, завернувшись в плед.

– Ты как? – спрашиваю я.

– Хорошо, – хриплым голосом отвечает он. – Только есть очень хочется… О! Эльфы все-таки нас не бросили!

Проследив за его взглядом, я обнаруживаю на полу тарелку с аппетитным бифштексом и мысленно ругаю себя. Как я мог забыть, что он проснется голодным?

– Это не эльфы, – лгу я. – Это я принес, пока ты спал.

– Вот как, – смущенно бормочет он. – Хм… спасибо… ты так рисковал из-за меня… Я должен сказать…

Майкл с несчастным лицом смотрит то на меня, то на бифштекс, явно не зная, чему отдать предпочтение. Усмехнувшись, я встаю и передаю ему тарелку и столовые приборы.

– Ешь давай. Потом поговорим.

– Ага! – он благодарно кивает и принимается за еду.

Я усаживаюсь на подушки наблюдаю за ним с умилением любящего папочки. Или даже мамочки. Какие бы мысли не посещали мою дурную голову, я все-таки ему помог. Выглядит он бодрым и почти здоровым. Не считая некрасивых шрамов, но постепенно и они станут почти незаметными. А если бы не это зелье, Мерлин знает, что с ним бы сейчас было. Об этом лучше даже не думать.

Ест Майкл быстро и жадно и вскоре с удовлетворенным вздохом отставляет тарелку в сторону.

– Теперь я чувствую себя человеком!

– И выглядишь, как человек, – добавляю я.

– Послушай, Невилл, – он закусывает губу и опускает глаза, – ты, правда, прости меня. Я ведь не из вредности с тобой постоянно спорю, просто…

– Просто ты считаешь, что я неправ, – заканчиваю я.

– Да… Но, на самом деле, я дурак… Я сейчас думаю… ну, вывел бы я их оттуда, и что? Что дальше? По гостиным отправил? Так Кэрроу их бы в момент обратно упрятали. В Выручай-комнату? И как бы это выглядело? В общем, дурак как есть… а еще рейвенкловец… – он со злостью ударяет кулаком по тахте.

– Ты вовсе не дурак. Просто чувствуешь ответственность. А насчет факультета… скажи, Шляпа не предлагала тебе Гриффиндор?

– Кажется, она говорила что-то такое, – припоминает Майкл, нахмурившись. – Но у меня вся семья в Рейвенкло училась…

Я даже не удивлен. История до боли знакома. Как же надоело это наследственное распределение!

– Ты тоже меня прости, Майкл, – говорю я. – За то, что пришлось… пришлось причинить тебе боль…

– Да ладно! – он отмахивается. – Я же понимаю, что ты не стал бы делать этого, если бы был другой выход. Тебе не за что извиняться, в отличие от меня. Обещаю, что впредь буду тебя слушаться.

– Не надо меня слушаться, – я качаю головой. – Я вам не папочка и уж тем более не хозяин. А вот поддержке буду рад.

– На нее ты всегда можешь рассчитывать, – серьезно говорит Майкл и спрашивает, помявшись: – Слушай, а шрамы заметные останутся?

– Не очень. Со временем почти исчезнут. Но кое-что останется, к сожалению.

– Ладно, переживу как-нибудь. Бедные девчонки – зрелище, наверное, было то еще…

– Малоприятное, – признаю я. – Но, по крайней мере, Чжоу при этом не присутствовала.

– Чжоу? – рассеянно переспрашивает он. – Ну, ее не так уж просто напугать. Хотя рассказывать ей об этом инциденте я, пожалуй, пока не буду. Не то у меня галеон взорвется от ее нравоучений. Она иногда бывает такой занудой, что я заранее сочувствую ее будущему мужу.

Эти слова меня удивляют.

– Постой, но ведь вы же с ней встречаетесь!

– Ох ты… – он смущенно косится на меня и бормочет себе под нос: – Проболтался, болван…

– Прости?

– Ты никому не скажешь? – его взгляд становится требовательным и решительным.

Я мотаю головой.

– Ладно. В общем, мы не встречаемся.

– Но…

– Мы подружились еще до школы, – Майкл не дает мне договорить. – Можно сказать, на соседних горшках о жизни размышляли. Какие уж тут отношения?

– Но зачем вы делали вид, что встречаетесь? – все-таки задаю я вопрос.

Он некоторое время подозрительно смотрит на меня, словно решая, достоин ли я того, чтобы узнать страшную тайну, и, наконец, неохотно произносит:

– Из-за Мэри.

– Мэри?

– Мариэтты Эджкомб. Она… хм… в общем, она мне нравится…

– О!.. – такого я, по правде сказать, не ожидал, поэтому выпаливаю первое, что приходит в голову: – Но ведь она предательница!

На его лицо набегает тень.

– Все вы так говорите… И хоть бы кто-нибудь поинтересовался, почему она так поступила!

– Может, расскажешь? – осторожно предлагаю я.

По правде сказать, Мариэтта мне никогда особенно не нравилась, и о причинах ее поступка я не задумывался. Но ведь люди совершают вещи и похуже! Взять, например, того же Малфоя. Да и Северус тоже, в общем, не агнец невинный. А уж до покойного предателя Петтигрю ей так же далеко, как Зубастой герани до Эфферуса.