Золотые пески Шейсары. Трилогия (СИ) - Лайм Сильвия

– Почему? – бесцветно спросила я, опасаясь, что прекрасно знаю, к чему клонит преподавательница.

– Потому что увы, моя хорошая, но люди не способны потянуть обучение на таком магическом факультете, как Черный гематит. Я бы хотела посоветовать тебе как можно быстрее подать документы на перевод в Желтый агат. На людской факультет, где тебе будет самое место  .

Ее голос звучал все так же мягко, как и прежде, вот только я прекрасно видела, что вся эта сладость наигранная. Как сладость сурьмы, которой пару веков назад у нас на окраине было принято травить мужей, злоупотребляющих вином. Повадится такой бить жену да целыми днями с друзьями напиваться до беспамятства, так жена ему в вино – р‑р‑раз! И ложечку сурьмы положит. Прозрачные кристаллы сладковаты и вкус вина не слишком меняют. Не проходило и месяца, как незаметно такой нерадивый муженек отправлялся к праотцам от мучительного отравления. И никто не мог определить причину смерти!

Пока я размышляла над ядовитостью предложений преподавательницы, та продолжала:

– Пойми, мне бы не хотелось, чтобы ты тратила свое время, чтобы думала, что способна потянуть обучение здесь, – убеждала она меня так, словно и впрямь беспокоилась. И я все никак не могла понять: какая же истинная цель у всех этих витиеватых просьб?.. – Когда ты будешь исключена, придется потерять год, прежде чем появится новая попытка поступить. Не лучше ли сразу перевестись туда, где ты сможешь учиться?

Сирена направила на меня острый взгляд голубых глаз, с завидным упорством продолжая улыбаться.

Даже удивительно, как у нее еще мышцы лица не свело.

– Не думаю, что мне это интересно, мильера Савардия, – ответила я, не отводя взгляда, хотя смотреть в ледяные глубины ее глаз мне вовсе не хотелось.

– Подумай хорошенько, – проговорила она на этот раз с нажимом, и голос ее стал холоднее. – Потому что даже индивидуальные занятия   вряд ли спасут тебя от отчисления. Я тебе это гарантирую  .

Присыпав меня этими словами, словно гроб на погосте – последней земелькой, сирена отвернулась и направилась к своему столу, потеряв ко мне всякий интерес.

– Всего хорошего, гематит Шиарис, – махнула она рукой, не глядя на меня. – Где дверь, вы знаете.

И мне не оставалось ничего другого, кроме как уйти прочь.

Впрочем, все закончилось даже лучше, чем я думала. Сирена не пыталась на меня кричать, мои барабанные перепонки в целости, и я даже поняла, за что она меня возненавидела.

Судя по всему, мастер Астариен обмолвился своей любовнице о том, что будет проводить у некой академистки по имени Фиана Шиарис индивидуальные занятия. И любовнице это очень не понравилось.

Что ж… Ничего страшного!

Только грустно и очень обидно. Ведь я‑то подобного отношения ничем не заслужила…

В таком состоянии я и оказалась в коридоре академии. Шла по нему в толпе академистов, не замечая дороги. Кажется, меня даже кто‑то пытался окликнуть, да я не слышала. Ничего не слышала, пока буквально носом не уперлась в чью‑то широкую и твердую, как камень, грудь.

В глазах немного щипало, и я не видела ничего вокруг. Однако стоило случиться этому неожиданному столкновению, а знакомому тонкому аромату – проникнуть в легкие, как все мысли вылетели из головы. В глазах мигом просохло, как и во рту. Меня мгновенно бросило в жар, и, еще не подняв головы, я уже знала, в чью мантию, расшитую красной вышивкой и украшенную золотыми пуговицами, я уперлась.

– Гематит Шиарис? – прозвучал над ухом мягкий, почти бархатный голос мастера ядов, и меня бросило в дрожь. Я зажмурилась, боясь поднять глаза. – Вы долго будете дышать мне в мантию?..

– А почему вы сами не отойдете на шаг назад? – ахнула я от такого вопроса, поднимая голову и тут же встречаясь с ослепительно‑горящим алым взглядом.

В нем словно перетекало красное золото, горело яркое закатное солнце. И в этом огненном мареве можно было сгорать бесконечно.

Мастер Астариен все еще стоял на месте, как и я. Никто из нас так и не подумал отойти. Я даже заметила боковым зрением, как где‑то в стороне мелькнула фигура Ханны, словно она меня наконец догнала, но благоразумно решила скрыться с глаз, увидев того, с кем я столкнулась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Несколько жгуче‑долгих секунд протекли в абсолютной тишине, наполненной лишь шумом крови в ушах, когда мы смотрели с мастером друг на друга и никто из нас не шевелился. Словно какая‑то магия заставляла нас обоих находиться так близко друг к другу.

Магия… или ослиное упрямство.

– Почему это я должен делать шаг назад, если это вы врезались в меня? – изогнул бровь Астариен, а затем вдруг поднял руку и… коснулся моей щеки.

По спине прокатилась настолько горячая волна, что я едва удержалась на ногах.

К счастью, мастер быстро убрал руку и приподнял бровь, взглянув на большой палец, на котором оказалась мокрая капля.

– Вы рыдали? Наконец‑то поняли, как тяжела программа Черного гематита, и захотелось домой?

От такого предположения меня настолько обуяло возмущение, что перед глазами потемнело. Я таки отошла на шаг назад, тем более на этом расстоянии мастера было гораздо лучше видно, чем когда я стояла от него в нескольких сантиметрах, задирая голову. А затем, стиснув ладони в кулаки, выдохнула:

– Рыдала? Я никогда не рыдаю! А если и расстроилась немного, то вовсе не из‑за сложности программы!

– Да что вы? А из‑за чего же? – изогнул бровь Астариен, сложив руки на груди так, что разрезы рукавов мантии распахнулись и из них показались мощные бицепсы.

У меня на миг перехватило дыхание. Так, как будто я никогда не видела красивого мужского тела.

А я видела  . Воры, которых мне доводилось встречать в катакомбах Шейсары, как правило, были в прекрасной физической форме. Однако стоило признать, никто из них не был столь же хорош, как мастер Астариен.

Проклятый Багровый змей академии Самоцветов...

– Я расстроилась из‑за того, что некоторые мастера здесь позволяют себе проявлять личное отношение к академистам, – сквозь зубы проговорила я, внимательно глядя на мирая. – Видимо, не всем преподавателям, как и вам  , нравится идея дополнительных занятий  .

С этими словами я развернулась, чтобы уйти прочь, представления не имея, что из сказанного мной Астариен Риш вообще понял. И если прежде я была просто расстроена, то сейчас я была еще и раздражена. Внутри все бурлило и клокотало оттого, что половину из испытываемых эмоций я не имела права проявлять.

Ни злость, застилающую взгляд.

Ни расстройство, тисками сжимающее сердце.

Ни отчаяние, свившееся холодными кольцами в мозгу.

Ни страсть, от которой было так горячо. До сумасшествия, до ногтей, вонзающихся в ладони. От которой в голове вспыхивали мечты о том, о чем мечтать стыдно…  

Что‑то я подхватила после укуса Багрового змея. И хотя яд уже давно выветрился из крови, сам мирай никак не покидал моей головы, напротив с каждым часом словно укореняясь там все сильнее.

Я постоянно думала о нем. Он проник в мою голову. Под кожу.

И воспоминание о том, что это не последняя наша встреча, только усугубляло ситуацию. Возможно, если бы я могла покинуть академию и забыть о случившемся как о страшном сне, все бы прошло. А теперь… я была вынуждена ждать того, что должно произойти в будущем. Совсем скоро.

Ждать.

Бояться.

Желать.  

– Не так быстро, – резко сказал Астариан, почти приказал. И одновременно схватил меня за предплечье, разворачивая к себе буквально одним движением. – Я вас не отпускал, гематит…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он снова не назвал меня по имени, но сейчас мне было не до этого. От его стального голоса мне вдруг резко захотелось молчать и стоять на месте, не двигаясь. Мастер Риш явно хорошо умел приказывать.

Затаив дыхание, я снова взглянула в его блестящие металлическо‑алые глаза, ожидая, что будет дальше.

– Я как раз хотел поговорить с вами об этом, – сказал он жестко, глядя на меня без каких‑либо эмоций.