Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей - Брендон Сандерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В последнее время среди светлоглазых сделалось модным рассуждать о Городах зари и о том, что некоторые существующие города могли происходить от них. А что, если...
— Кто-нибудь из вас слышал о крепости под названием Жарокамень? — спросил Далинар.
Они покачали головой; даже О-нак не смог ничего сказать.
— А что? — поинтересовался Хатам.
— Да так, простое любопытство.
Беседа продолжилась, хотя Далинар позволил себе отвлечься от нее и вновь задумался об Элокаре и его окружении. Когда Садеас сделает свое объявление? Если он рассчитывает предложить арестовать великого князя Холина, этого не стоит делать на пиру, верно?
Далинар заставил себя опять сосредоточиться на разговоре. Ему и впрямь надо внимательней следить за тем, что происходит в мире. Когда-то известия о войне между какими-нибудь королевствами захватили бы его. Как много переменилось с приходом видений...
— Возможно, дело не в экономике и не в религии, — говорил Хатам, пытаясь положить конец спору. — Все знают, что племена макабаки до странности ненавидят друг друга.
— Возможно, — согласился О-нак.
— А это так важно? — спросил Далинар. Все взгляды обратились к нему. — Это просто еще одна война. Если бы они не сражались друг с другом, нашли бы кого-то третьего и напали на него сообща. Мы только этим и занимаемся. Месть, честь, богатства, религия... Какими бы ни были причины, результат всегда один и тот же.
Они молчали, и тишина быстро делалась неловкой.
— Светлорд Далинар, к какому ордену вы относитесь? — задумчиво спросил Хатам, словно пытаясь припомнить что-то.
— К ордену Таленелата.
— А-а... Тогда понятно. Они ненавидят религиозные споры. Вам, наверное, этот разговор казался ужасно скучным.
Вот и достойный выход из положения. Далинар улыбнулся и кивнул, благодаря Хатама за любезность.
— Орден Таленелата? — переспросил О-нак. — Я всегда считал, что он для простонародья.
— Сказал натанец... — сердито заметил ревнитель.
— В моей семье все были набожными воринцами.
— Разумеется, — поддакнул ревнитель, — это ведь очень удобно, семейные воринские связи можно использовать, чтобы выгодно торговать с Алеткаром. Остается лишь гадать, сохраняется ли ваша набожность, когда вы покидаете наши земли.
— Я не собираюсь выносить такие оскорбления! — прорычал О-нак.
Он повернулся и решительно двинулся прочь, вынудив Хатама вскинуть руку.
— Нак-али! — позвал великий князь и поспешно бросился вслед за гостем. — Прошу, не обращайте на него внимания!
— Невыносимый зануда... — негромко проговорил жрец и отпил из бокала — вино было оранжевым, разумеется, другого церковнику не полагалось.
Далинар хмуро посмотрел на него.
— Ты наглец, ревнитель, — резко бросил он. — Возможно, к тому же еще и глупец. Ты оскорбил человека, с которым Хатам собирается вести какие-то дела.
— Вообще-то, я принадлежу светлорду Хатаму, — ответил ревнитель. — Он сам попросил меня оскорбить гостя — светлорд Хатам пожелал, чтобы О-нак счел себя опозоренным. Теперь, когда Хатам быстро согласится со всеми требованиями О-нака, чужестранец предположит, что дело в этом происшествии, и не станет откладывать подписание договора, подозревая, что все идет слишком легко.
«А, ну да, — подумал Далинар, глядя вслед удаляющейся паре. — Они и на такое способны».
Что же он должен думать о вежливости Хатама, который позволил Далинару обосновать свою явную неприязнь к обсуждаемой войне? Неужели Хатам готовил Далинара для какой-нибудь скрытой манипуляции?
Ревнитель откашлялся:
— Буду признателен, светлорд, если сказанное останется между нами.
Далинар заметил, что Адолин вернулся на королевский остров в сопровождении шести офицеров в форме и при мечах.
— Зачем же ты мне все выложил? — Далинар вновь перевел взгляд на человека в белых одеждах.
— Хатам желает, чтобы партнер по переговорам знал о его доброжелательности, а я, светлорд, хочу, чтобы вы знали о нашей доброжелательности по отношению к вам.
Князь нахмурился. Ему нечасто приходилось иметь дело с ревнителями — его орден отличался простотой и прямолинейностью. Далинару хватало придворных интриг, он не горел желанием ввязываться в религиозные.
— Почему? Разве моя доброжелательность к вам имеет какое-то отношение?
Ревнитель улыбнулся:
— Мы еще это обсудим.
Он низко поклонился и ушел.
Далинар хотел его окликнуть, но тут прибыл Адолин, поглядывая в сторону великого князя Хатама.
— Что случилось?
Далинар лишь покачал головой. Ревнителям нельзя вмешиваться в политику, какой бы ни был их орден. Им это было официально запрещено со времен Иерократии. Но, как и с большинством вещей в жизни, слова расходились с делом. Светлоглазые не могли удержаться, чтобы не использовать ревнителей в своих интригах, и потому ордена все сильней и сильней вливались в придворную жизнь.
— Отец? — позвал Адолин. — Наши люди на месте.
— Хорошо. — Далинар стиснул зубы и пересек маленький остров. Пора отыграть свою роль до закономерного провала.
Великий князь прошел мимо очага, и от волны густого жара левая сторона его лица покрылась каплями пота, в то время как правая по-прежнему ощущала осеннюю прохладу. Адолин ускорил шаг и догнал его, держа руку на мече:
— Отец? Что мы делаем?
— Ведем себя вызывающе, — сказал великий князь Холин, решительно направляясь туда, где переговаривались Элокар и Садеас.
Толпа приспешников неохотно расступилась, пропуская его.
— ...и я думаю, что... — Король осекся, увидев Далинара. — Да, дядя?
— Садеас, — проговорил Далинар, — как далеко ты продвинулся в своем расследовании дела о подрезанной подпруге?
Садеас моргнул. Он держал в правой руке чашу с фиолетовым вином; длинное красное бархатное одеяние, открытое спереди, демонстрировало кружевное жабо белой рубашки.
— Далинар, ты...
— Садеас, расследование, — жестко повторил Далинар.
Тот со вздохом посмотрел на Элокара:
— Ваше величество, я, вообще-то, собирался сделать официальное объявление по этому самому поводу сегодня ночью. И хотел подождать еще немного, но если Далинар настаивает...
— Настаиваю, — сказал Далинар.
— Садеас, да говори уже! — воскликнул король. — Теперь и мне любопытно.
Элокар махнул слуге, и тот поспешил к флейтистке, чтобы заставить ее прекратить играть, а другой слуга в это время позвонил в колокол, призывая всех к молчанию. Через несколько секунд на острове все замерло.
Садеас посмотрел на Далинара и изобразил гримасу, которая словно говорила: «Ты сам напросился, дружище».
Далинар скрестил руки на груди, не спуская с Садеаса пристального взгляда. Шесть его кобальтовых гвардейцев приблизились, и Далинар заметил неподалеку группу похожих светлоглазых офицеров из военного лагеря Садеаса.
— Строго говоря, я не рассчитывал на столь многочисленную публику, — начал Садеас, — это в большей степени предназначалось лишь для вашего величества.
«Маловероятно», — подумал Далинар, пытаясь справиться с тревогой. Что он будет делать, если Адолин окажется прав и Садеас обвинит его в попытке убить Элокара?
Без сомнений, Алеткару пришел бы конец. Далинар не уйдет тихо, и князья начнут воевать друг с другом. Неустойчивый мир, удерживавший их вместе последние десять лет, рухнет. Элокар с подобным точно не справится.
Кроме того, если дойдет до драки, Далинару не поздоровится. Соратники достаточно далеко от него; сражаться с Садеасом будет очень нелегко, а если к тому присоединятся несколько офицеров, Далинара попросту задавят числом. Он понимал, почему Адолин считал ужасной глупостью прислушиваться к видениям. И все-таки некое сверхъестественное чутье подсказывало, что он поступил правильно. Великий князь еще ни разу не ощущал такой уверенности в этом, как в момент, когда готовился услышать приговор.
— Садеас, не утомляй меня спектаклем, — попросил Элокар. — Они слушают. Я слушаю. У Далинара, похоже, вот-вот жила на виске лопнет. Говори.
— Ну ладно. — Садеас отдал чашу с вином слуге. — Моим самым первым заданием в качестве великого князя осведомленности стало разобраться в истинной сути покушения на жизнь его величества во время охоты на большепанцирника.
Он махнул рукой одному из своих людей, и тот куда-то убежал. Другой шагнул вперед и вручил Садеасу лопнувший кожаный ремень.
— Я показал эту подпругу трем разным кожевенникам в трех разных военных лагерях. Каждый пришел к одному и тому же выводу. Ее перерезали. Кожа относительно новая, за ней хорошо ухаживали, в других местах не видно ни трещин, ни потертостей. Разрыв слишком ровный. В этом месте ремень рассекли.
Далинар ощутил укол ужаса. Сам он обнаружил почти то же самое, но из уст Садеаса все звучало хуже не придумаешь.
— И с какой целью... — начал Далинар.
