Вернуться из смерти - Павел Буркин

  Рассмотреть Цитадель сложно. Темно-серый камень почти сливается со свинцовым небом, он почти незаметен на фоне окрестных скал. Моррест видел общие контуры, но детали от неё ускользали, морозный туман, висевший в долине широкой реки, превращал очертания крепости в зыбкий, какой-то нереальный абрис. "Призрачная она какая-то - интересно, случайно или нет?" - удивлялась она. Потом поняла: вот так же будут ломать голову наводчики вражеских орудий. И стрелять не по целям, вгоняя снаряды чуть ли не в окна и двери, а по площади. Что, конечно, суть бесполезная трата боеприпасов. Не выцелишь самые уязвимые места, не выявишь расположение постов на стене - значит, и штурм станет бессмысленной бойней.

  Конечно, в ясную погоду Серая цитадель так же хорошо видна, как и любая другая крепость Сэрхирга. Вся проблема в том, что солнечные дни тут большая редкость, особенно летом. А зиму с полярной ночью и морозами лишь немногим слабее борэйнских, по силам выдержать только местным. Эльфер рассказывал, один раз сколенская армия зимовала под стенами осаждённого Крамара - и потеряла половину солдат от обморожений, без единого крупного боя.

  "Только алки сюда ещё не скоро сунутся, - хмуро подумала Эвинна. - А когда сунутся - их будет уже не остановить!" Тем временем открылась неприметная потайная дверца, и отряд вождей с телохранителями вступил в замок. Внутри всё оказалось устроено тоже по уму. Даже высади атакующие ворота - они окажутся на крепостном дворе под ливнем стрел и камней со стен. Развернуться там сколько-нибудь крупный отряд не сможет, а вот сами атакующие окажутся как на ладони - им не позавидуешь. Замок строился исключительно для оборонных нужд, в те времена, когда только для этого Цитадель была и нужна. И строил ее великий знаток осад, а денег панчаят не жалел. В результате уже полтысячи лет, а то и больше - с той поры, как Серая цитадель вознесла свои бастионы к небесам - ещё никому не удалось её взять.

  Эвинна уже хотела воздать должное не только уму, но и скромности неведомых строителей и нынешних хозяев города. Но внутри залы разительно отличались от внешних стен, казалось, именно там правители города отвели душу: с роскошных гобеленов на стенах смотрели боги и герои, сияющие сусальным золотом огромные люстры сияли огнём сотен свечей, крупные, искусно огранённые бриллианты искрились в стенных нишах. Преломляясь в их бесчисленных гранях, свет свечей становился будто вдвое ярче, он рассыпался по стенам разноцветными сполохами. Пол укрывали толстые, мягкие ковры, на них были вышиты замысловатые узоры; по зимнему времени высокие стрельчатые окна закрыты, свет дают лишь люстры - и огромный камин в углу. Но не от камина в тронном зале было жарко: присланные из Империи мастера вмуровали в толстые стены трубы, и в морозные зимы по ним пускали горячую воду. Эвинна знала: такая же система имелась и во дворце Императоров, только там она задействовалась порой и летом. Летом, наоборот, по трубам пускали прохладную речную воду, дабы остудить накалившиеся за день стены. После Великой Ночи нужда в охлаждении отпала: слишком коротким и прохладным стало сколенское лето.

  - Близится Большой Совет! - когда отзвучал чистый голос медных труб, произнёс герольд. - Панчаят приветствует вождей картиров и предводительницу воинства Борэйна, Артси. Мы блюдём древние клятвы.

  Эвинна хмыкнула. Оказывается, северяне любят выспренние речи и нудные ритуалы ещё больше, чем чопорный Император Кард. Хорошо хоть, слова у них не очень расходятся с делом. Что ж, дело стоит того, чтобы немного потерпеть.

  Глава 18. Большой Совет

  Вот казалось бы: где удобнее собираться на Совет, который определит жизнь всех картиров Сэрхирга на ближайшие двадцать четыре года - во дворце или на продуваемой всеми ветрами песчаной косе чуть выше устья реки? Для сколенца, алка, кетадрина, да хоть борэйна ответ очевиден.

  А у картиров всё наоборот. Именно огромные кожаные шатры, способные вместить десятки вождей племён, диковинными грибами поднялись посреди занесённого снегом островка. Вокруг шатров вождей теснились палатки помельче, на несколько человек, кибитки на повозках, фыркали и переступали копытами лошади, спокойно и величаво туда-сюда переходили вожди. Именно вожди: только они могли присутствовать на священной площадке. Ну, разве что, для пущей помпезности и безопасности могли взять с собой несколько лучших воинов - которых всё равно следовало оставить у шатров. А простые воины, не говоря уж о женщинах и детях, расположились по окраинам острова, и просто на льду Лирда. Суровые зимы замораживают реку всерьёз и надолго, лёд толщиной в поллоктя уверенно держит и людей, и лошадей, и повозки со всем небогатым скарбом картиров.

  Вряд ли девчонка Артси, простая плясунья из довольно-таки низкой касты, могла рассчитывать туда попасть. Но Артси - освободительница пленных картиров, Артси - победительница в битве и предводительница войска, такое право имела безусловно. Часовые у входа в палатку молча раздвинули копья, пропуская её внутрь.

  В шатре было почти жарко: толстая кожа отсекала холодный ветер, в раскладном железном очаге жарко пылали поленья. Небывалая расточительность на Севере, в Борэйне. Но здесь, неподалёку от горных лесов, наоборот, в цене каменный уголь.

  Вожди входили и рассаживались в строгом соответствии со своим статусом, с важностью и силой своих племён. Место на Совете передавалось по наследству, как величайшее сокровище. Занять чужое место - значит спровоцировать, как минимум, поединок, а то и растянутую на много поколений кровавую войну кланов. Если бы этим всё и ограничивалось, Эвинне пришлось бы остаться за пределами шатра. К счастью, учитывалась не только древность родов и раз навсегда установленная иерархия племён, кланов и каст, но и нынешнее соотношение сил. И уж если старейший из картирских жрецов посадил какого-то вождя ближе к изваянию Богини, чем его предков, значит, его племя сейчас на подъёме, оно растёт в числе, богатеет и крепнет.

  Жрец оказался древним, согбенным временем старцем, трясущаяся высохшая рука едва удерживала массивную, суковатую клюку. Но серые граза пристально и проницательно смотрели из-под кустистых бровей, а его уму могли позавидовать многие из молодых.

  - Где моё место, о мудрейший? - как подсказывал Моос, спросила Эвинна. Большой Совет не предусматривал новых людей - но именно верховный жрец решал любые споры из-за места, и его слово мог отменить лишь он сам.

  - Твоё место, дева, меж Игальдом Одноухим и Нибарром ван Киастом, - с ходу, будто объявил давно решённое, произнёс жрец. Голос был под стать облику - вроде бы старчески скрипучий и дребезжащий, но исполненный скрытой силы. - Так тебе подобает по той силе, которую ты привела, и по той цели, которую ставишь.