Ближе к истине - Виктор Ротов

Жуков доложил обстановку на фронте и в конце заметил, что на реке Ловать небывало ранняя оттепель, река стала почти непроходимой, а потому наступательные операции временно пришлось остановить. Сталину это не понравилось.

— Ви, товарищ Жюков, — сказал он с характерным акцентом, — не можете без острых приправ… Ну хорошё. Товарищу Соколовскому поручается командование Западным фронтом. А ви с Тимошенко приезжайте. Когда сможете виехать?

— Выезжаю немедленно, товарищ Сталин…

Утром на следующий день Жуков выехал в Ставку. В Москву прибыл поздно вечером. Устал. Однако сразу позвонил в приемную Сталина. Поскребышев сказал, что собралась большая группа руководителей и специалистов, чтобы обсудить вопрос снабжения армии топливом и боевой техникой.

Не заезжая домой, Жуков перекусил на ходу, пока ехал в Кремль, и явился в назначенный час.

В большом кабинете Верховного было необычно многолюдно. Кроме членов Политбюро — знакомые руководители ведомств и оборонных предприятий. Из их докладов стало ясно, что со снабжением армии складывается напряженное положение. Сталин внимательно слушал каждого, похаживал, как обычно, вдоль стола, покуривая трубку. Иногда останавливался против докладчика, некоторое время пристально смотрел ему в глаза и коротко осведомлялся:

— Что нужно, чтобы поправить положение?

Выслушав ответ, он взглядом поднимал руководителя,

ведомство или предприятие которого называл докладчик. Тот отвечал коротко:

— Ясно, товарищ Сталин. — Или: — Нам нужно то‑то.

Сталин переводил взгляд на следующего. И так по кругу. Под конец подытожил:

— Запишите и обеспечьте. И никаких объяснений, — помолчав, добавил, попыхивая трубкой: — Америка не выполняет обязательств по ленд — лизу…

Совещание закончилось около четырех утра. Все тотчас отправились по своим рабочим местам выполнять поручения Сталина. Каждый понимал, что малейшая шероховатость, заминка в деле может стоить жизни. Ибо у каждого были еще свежи в памяти события, происшедшие в том же кабинете, когда вопрос стоял об организации эвакуации московских оборонных предприятий и пресечении массового бегства из Москвы. Три дня Сталин безрезультатно добивался четкой организации дела, на четвертый стал выводить товарищей в соседний кабинет и расстреливать лично. В результате эвакуация заводов пошла полным ходом, а бегство из Москвы было остановлено.

Сталин подошел к Жукову.

— Ви обедали?

— Нет.

— Тогда пойдемте ко мне, пообедаем, а заодно поговорим о положении под Харьковом.

Вышли в соседнюю комнату. Там уже накрыты столы.

Из Генштаба привезли карту с обстановкой на Юго-Западном и Воронежском фронтах. Ситуация крайне тяжелая. Бронетанковые и моторизованные части противника оттеснили наши части за реку Донец. Одновременно пошли в наступление в районе Полтавы и Краснограда.

Ватутин успел оттянугь части танковой армии, и сгруппировался крепкий кулак западнее и юго — западнее Харькова. Воронежский же фронт под командованием Голикова не сделал того же и попал в крайне затруднительное положение.

— Почему Генштаб не подсказал воронежцам? — перебил Верховный докладчика — офицера из Генштаба.

— Мы им советовали, но…

— Генштаб должен был настоять на своем, — с нажимом в голосе заметил Сталин и обратился к Жукову: — Придется вам вылететь туда немедленно, — и тут же, при всех, позвонил члену Военного Совета Воронежского фронта Хрущеву и резко отчитал его за допущенную ошибку.

Хрущев знал, что Жуков стоит рядом со Сталиным, и потом, когда станет главой государства, припомнит ему этот разнос Сталина. Хотя Жуков был совершенно здесь не при чем.

Отпустив порученца Генштаба, Сталин сказал:

— Все же надо закончить обед, — и повернулся к Жукову: — По приезде доложите мне обстановку. Звоните в любое время. Я скажу Поскребышеву.

— Хорошо, товарищ Сталин. Наверняка потребуется подкрепление.

Мехлис, сидевший напротив Сталина, заметил угодливо:

— Вот так всегда, куда б ни посылали Жукова, он сразу просит подкрепление…

— А вы согласны поехать без подкрепления? — спросил его Сталин, поднимаясь с места с тарелкой в руках, чтоб пойти к судкам налить себе первое. Открыл поочередно каждый, понюхал поднявшийся парок, налил себе, вернулся к столу, сел. Все это время за столом царила мертвая тишина. Все знали, что Мехлис в немилости у Сталина и вполне может быть, что сейчас получит нагоняй. Молчал и Мехлис, встав и вытянувшись в своей полувоенной форме, которую носил с намеком на то, что тоже причастен к ратным делам; расправил под ремнем форменную рубашку, понимая, что и на этот раз неудачно «подложил язык». Но уж больно хотелось ему во что бы то ни стало вернуть расположение Хозяина.

— Як тому, товарищ Сталин…

— Нет, нет, товарищ Мехлис. Вы не ответили на мой вопрос. А вы согласны поехать, выправить дела на Воронежском фронте без подкрепления из резерва ставки?

— Я не договорил. Я хотел сказать, что со снабжением армии такое напряжение, а товарищ Жуков…

Истории известны провальные наезды Мехлиса в действующую армию. Оказалось, ни на что, кроме интриг, этот человек не был способен. Впрочем, как и многие его единокровные, шибко претенциозные сподвижники.

Глава 5

Эти свирепствовали на другом «фронте» — в ГУЛАГе. «Около 95 % лагерных начальников были лицами еврейской национальности, — пишет в своей исповеди

В. Успенский «Тайный советник вождя». — Эти должности приносили огромные доходы взятками с родственников заключенных за улучшение режима, за начисление зачетов, за досрочное освобождение и т. д. Не говоря уже о том, что сии лица выполняли истребительные обязанности, предусмотренные всемирным Сионом».

«В главном управлении лагерей и ссыльных пунктов ГПУ (НКВД) работали: начальник управления — Берман Я. М., его заместитель — Фирин С. Я. Начальник по Украине — Кацнельсон С. Б. Начальник лагерей Северной области — Финкельштейн. Начальник лагерей Соловецких островов — Серпуховский. Начальник лагерей в Казахстане — Полин. Начальники лагерей в Западной Сибири — Шабо, Гогель. Начальник спецлагеря в Ленинградской области — Заковский. Начальник лагеря в Азово — Черноморском районе — Фридберг. Начальник лагеря в Саратовской области — Пиляр. Начальник лагеря в Сталинградской области — Райский. Начальник лагеря в Горьковской области — Абрамнольский. Начальник лагеря на Северном Кавказе — Файвилович. Начальник лагеря в Башкирии — Зелигман. Начальник лагеря в Восточной Сибири — Троицкий. Начальник лагеря в Дальневосточном районе — Дерибас. Начальник лагеря на Украине — Белицкий. Начальник лагеря в Белоруссии — Леплевский (в его ведении находилось урочище Куропаты)».

За эти и другие доходные должности и вообще за власть в окружении Сталина велась жесточайшая борьба. В результате этой борьбы выкристаллизовалась могучая тройка, имевшая наибольшее влияние на Сталина: Каганович, Берия, Мехлис.

Сталин не мешал их возне вокруг него и даже тайком стимулировал ее и, «как усатый кот, внимательно следил из засады за расшалившимися мышами, выжидая момента для прыжка. И постепенно проучил каждого из нашкодивших, надолго отбив охоту объединяться в группы да группочки».

Подвернулся хороший предлог послать на передовую самых ретивых — Мехлиса и Берию. И Сталин не замедлил воспользоваться этим. Одного, Мехлиса, направил в Крым, где тот благополучно провалил все дело. Другого, Берию, — на юг. На Северо — Кавказский и Закавказский фронты.

В Ставке и Генштабе накопилось достаточно вопросов по Северо — Кавказскому фронту. Но все не было возмож

ен

ности уделить этому должное внимание. Там остановили противника под Новороссийском, держатся пока, и ладно. Даже затевают высадку десанта в тыл врага. Хорошо! Об этом однажды и обмолвился в докладе Сталину Антонов, бывший к тому времени зам. начальника Генштаба. Мол, формируются штурмовые группы основного и отвлекающего десантов. Идет комплектование отрядов…

— Штрафников туда побольше, — прервал его жестко Сталин. — Особенно из политических. Пусть покажут себя в бою. Там у нас командуют Гречко и Леселидзе? — он подумал, попыхивая трубкой. — Неплохо бы укрепить их дивизией НКВД, — Сталин кинул ястребиный взгляд на Антонова. — Пусть они хорошенько проследят за этими штрафниками…

Эта роковая фраза каким‑то образом дошла до командования Северо — Кавказским фронтом и была истолкована некоторыми слишком буквально. И в те времена было немало «понимающих с полуслова», которые из кожи лезли вон, лишь бы выслужиться.

Околосталинский службист Берия был человеком именно такого плана. Армейские кадры он не знал и, естественно, больше опирался на своих людей, из войск НКВД. «А таковых на Кавказе, — пишет В. Успенский, — оказалось непропорционально много». Во исполнение, так сказать, знаменитого приказа Верховного № 227.