Безнадега - Стивен Кинг

– Нет, очень сожалею. – Джонни так и подмывало расхохотаться, но он сдержался.

– А такой закон есть. Я собираюсь вас отпустить… – коп первый раз посмотрел на Джонни, и его глаза широко раскрылись, – …ограничившись предупреждением, но…

Он замолчал, а глаза его так и остались распахнутыми, словно у ребенка, мимо которого по улице шествует цирк с клоунами и акробатами. Такой взгляд был Джонни не в диковинку, только он никак не ожидал увидеть его в Неваде. И самое поразительное, что так смотрел на него гигантский коп со скандинавскими корнями, который мог читать разве что «Шутки с вечеринок» в «Плейбое» да журнал «Оружие и амуниция».

Поклонник, подумал Джонни. В пустыне между Эли и Остином наткнуться на почитателя своего таланта – это нечто.

Ему не терпелось поведать об этом Стиву Эмесу, с которым он намеревался встретиться вечером в Остине. Черт, да он еще днем позвонит Стиву по сотовому телефону… если здесь есть сотовая связь. Скорее всего ее нет. Кто ставит в пустыне узловые станции? Правда, батарейка в его трубке полностью заряжена, он вчера подзарядил ее, но со Стивом не разговаривал после отъезда из Солт-Лейк-Сити. По правде говоря, не любил Джонни сотовых телефонов. Он не верил, что они вызывают рак, все это вымыслы желтой прессы, но…

– Святой Боже, – пробормотал коп. Его правая рука с залитым кровью рукавом поднялась к правой щеке. – Святой Боже.

– Что случилось, патрульный? – спросил Джонни, сумев-таки подавить улыбку. В одном он ничуть не изменился: нравилось ему, знаете ли, когда его узнают. Господи, как же ему это нравилось.

– Вы… Джон Эдуард Маринвилл! – выдохнул коп. Он робко улыбнулся, и Джонни тут же мысленно произнес: О, мистер полисмен, какие у вас большие зубы. – Я хочу сказать, ведь это вы, правда? Вы написали «Радость»! И, о черт, «Песнь молота»! Я стою рядом с человеком, написавшим «Песнь молота»! – И вот тут коп особенно тронул Джонни: протянул руку и коснулся его кожаной куртки, чтобы доказать себе, что писатель действительно стоит перед ним и происходит все это наяву. – Святой Боже!

– Да, я Джонни Маринвилл, – скромно признал Джонни (к этому тону он прибегал только в подобных случаях). – Хотя должен признаться, что впервые меня узнал человек, который видел, как я справляю малую нужду у обочины дороги.

– Да забудьте вы об этом. – Коп схватил руку Джонни.

За мгновение перед тем, как их руки соприкоснулись, Джонни заметил, что ладонь копа также в крови и его линия жизни и линия любви скрыты буровато-красной пленкой. Джонни все еще улыбался, пока они жали друг другу руки, но чувствовал, что уголки его рта начинают опускаться. Кровь попадет на меня, думал он. А до Остина помыть руки негде.

– Вы же один из моих любимых писателей, – говорил коп. – Я хочу сказать, Господи, «Песнь молота» – это что-то потрясающее… Я знаю, критикам ваш роман не понравился, но что они понимают?

– Мало что, – согласился Джонни.

Ему очень хотелось, чтобы коп побыстрее отпустил его руку, но гигант, похоже, относился к тем людям, которые очень ценят непосредственный контакт. И Джонни чувствовал силищу копа. Если бы здоровяк захотел сжать ему руку, то любимый писатель копа отстукивал бы следующую книгу левой рукой, по крайней мере первые два месяца.

– Мало что, как это верно сказано! «Песнь молота» – лучшая книга о Вьетнаме, которую я когда-либо читал. Куда до нее Тиму О’Брайену, Роберту Стоуну…

– Как приятно это слышать, большое вам спасибо.

Коп ослабил хватку, и Джонни осторожно высвободил руку. Он хотел взглянуть на нее, посмотреть, много ли на ней крови, но решил, что момент неподходящий. Коп же засовывал блокнот в задний карман брюк, не отрывая от Джонни широко раскрытых глаз. Он словно боялся, что Джонни исчезнет, если он мигнет.

– А как вы здесь очутились, мистер Маринвилл? Господи! Я-то думал, вы живете далеко на Востоке!

– Да, живу, но…

– И это неподобающее транспортное средство для… э… я должен прямо сказать: для национального достояния. Вы хоть знаете, сколько мотоциклистов попадает в аварии? Я – волк и могу вам это сказать, потому что каждый месяц получаю циркуляры из Национального совета по безопасности движения. Один на каждые четыреста шестьдесят водителей транспортных средств. Звучит вроде бы обнадеживающе, но при этом надо помнить, сколько вообще водителей каждый день попадает в дорожно-транспортные происшествия. Двадцать семь тысяч. Это уже совсем другое дело. Заставляет задуматься, так ведь?

– Да, – ответил Джонни, подумав при этом: Он сказал что-то насчет волка или я ослышался? – Эта статистика очень даже… очень даже… – Очень даже что? Давай, Маринвилл, доводи фразу до конца. Если ты смог провести целый час с той сукой из женского журнала, а потом не приложиться к бутылке, уж к этому-то парню подход ты найдешь. Он лишь тревожится за твою жизнь, ничего больше. – Очень даже впечатляет.

– Так что вы поделываете в наших краях? Да еще на столь небезопасном средстве передвижения?

– Собираю материал. – Взгляд Джонни упал на запятнанный кровью правый рукав копа, но он заставил себя поднять глаза на его обожженное солнцем лицо. Едва ли у этого парня могут возникнуть какие-либо трудности с водителями или нарушителями общественного порядка. Он кого угодно переломит пополам. А вот кожа у него неподходящая для этого климата.

– Задумали написать новый роман? – оживился коп.

Джонни посмотрел на его грудь, но нашивка с фамилией там отсутствовала.

– Новую книгу, скажем так. Позвольте задать вопрос, патрульный.

– Конечно, пожалуйста, но вопросы должен задавать я, у меня их миллион. Никогда не думал, что посреди пустыни я встречу… Святой Боже!

Джонни заулыбался. Жарко, конечно, и надо бы уехать до того, как Стив сядет ему на хвост… у него нет никакого желания всякий раз видеть в зеркале заднего обзора большой грузовик, это убивает вдохновение, но коп такой искренний, так трогательно восторгается встречей, проявляет неподдельный интерес к его творчеству.

– Раз уж вы знакомы с моими предыдущими работами, что вы можете сказать о книге очерков из жизни современной Америки?

– Которую напишете вы?

– Я. Дорожные впечатления, знаете ли. Собранные под заголовком… – Джонни глубоко вздохнул. – «Путешествие с «харлеем».

Он ожидал, что на лице копа отразится недоумение, что тот расхохочется, восприняв его слова как хорошую шутку. Но коп лишь опять взглянул на номерной знак мотоцикла, потер подбородок (квадратный, раздвоенный, как у героя какой-нибудь книги комиксов Берни Райтсона), сдвинул брови и задумался. Джонни воспользовался случаем и посмотрел на свою руку. Точно, вся кисть в крови в тех местах, где к ней прикасались пальцы копа. Приятного мало.