Ричард Длинные Руки – маркграф - Гай Орловский

Она улыбалась и смотрела обезоруживающим взглядом чистейшей невинности.

– Как только маг перестает нуждаться в покровителе, – ответила она, – он его покидает.

– И куда девается?

Она пожала плечиками, сдвинув лямку ниже.

– У них свой мир, свои проблемы, свои войны, свой дележ…

– Чего?

Она снова пожала плечиками.

– Откуда мне знать? Говорят, перед старшими магами открывается такая дорога к власти и наслаждениям, что просто брезгают оглядываться на наш мир. Не знаю, насколько это правда, люди выдумывать любят, но это объясняет, почему такие маги не захватывают власть в королевствах.

– Возможно, – предположил я, – между магами существует договоренность не лезть в дела королевств. А нарушителя карают совместно. Так, часть ваших заданий ясна… И даже примерно понятно, где вы прилагаете наибольшие усилия… гм… Я бы сказал вам, почему у вас это не получится, но не поверите.

Она спросила заинтересованно:

– Почему? Конечно, я спрашиваю чисто из любопытства…

– Вы не были по ту сторону Хребта, – сказал я.

Она хитро сощурилась.

– Откуда вы знаете?

– Теперь знаю, – ответил я, – вы сами сказали.

– Я?

– Точно-точно, – ответил я и ухмыльнулся, – признания получают не только под пытками, леди Бабетта!.. Более того, под пытками как раз проще лгать.

– Женщина, – заверила она с живостью, – может сохранить лишь ту тайну, которой не знает. Сэр Ричард, кто бы мне доверил какие секреты?

Я сказал хмуро:

– А вы точно женщина?

Она кокетливо повела плечиком.

– А вы проверьте, сэр Ричард! Я уже томлюсь в неге сладкой.

Я покачал головой.

– Там, в Брабанте, вы вроде бы мне отказали.

Она ахнула:

– Я? Да не может быть!.. Вам? Сэр Ричард, не шутите так жестоко! Или это была у нас такая игра? Если я вам и отказала, то не наотрез же… Сэр Ричард, вы вот так и поверили женщине? Нам нельзя верить, даже если говорим чистую правду!

Я сжал челюсти. Она играет глазками, двигает плечиком, лямка в самом деле сползла и скользнула вниз по атласной коже, обнажая грудь. Я невольно засмотрелся, но ткань снова умело зацепилась за отвердевший кончик. Бабетта, словно не замечая, влюбленно смотрит мне в глаза, но я чувствую, как веселится, для нее такая игра круче секса, а со мной еще интереснее, такого упрямого самца еще не встречала, ишь, принципы, и хотя, конечно же, поддастся, но на неких своих условиях…

– Постоянство в любви, – сказала она неожиданно рассудительно, – это леность сердца. Надеюсь, вы не один из безнадежных влюбленных в некую даму?

– Уже нет, – ответил я.

Она умолкла, потом сказала с сочувствием:

– Ах, сэр Ричард, простите! Я не думала, что коснусь раны.

– Ничего, – ответил я с горечью. – Уже зажило. Я такая скотина, все на мне заживает быстро. Даже шрамы рассасываются.

– Но все равно, – сказала она горячо, – у того, кто любил, а потом разлюбил… или его разлюбили, остается больше, чем у того, кто не любил вовсе… Ах, сэр Ричард, ну как я могла подумать, что тот скромный и местами даже застенчивый молодой рыцарь, который въехал в крепость герцога Готфрида и назвался его незаконнорожденным сыном, станет таким великим завоевателем?

– Что-то изменилось бы? – спросил я.

По ее глазам видел, что да, многое бы изменилось, но она сладко улыбнулась и еще слаще промурлыкала:

– Наверное, постаралась бы настойчивее тащить вас в постель. Понимая, что потом у вас времени будет все меньше и меньше.

Она вскинула руки исконно женским жестом, поднимая волосы на затылке. Почему-то это движение в самом деле красиво, признаю, хоть и не разумею, повертелась перед зеркалом, рассматривая себя так и эдак, а я во все глаза рассматривал ее, копию Мерилин Монро, женственную и сладкую, но в то же время сильную и волевую, что идет по жизни так, как считает нужным, и если мораль в чем-то против, то тем хуже для морали.

Я поднялся и церемонно поклонился.

– Леди Бабетта, беседа с вами доставила мне удовольствие.

Она покачала головой.

– Ох, сэр Ричард! Когда мужчина говорит, что женщина доставила ему удовольствие, он не имеет в виду беседу.

Двери распахнулись, стражи перешагнули порог, гремя железом. Бабетта пошла к выходу, но там оглянулась, в ее взгляде я прочел, что потерял, дурак, какую-то возможность.

Дверь захлопнулась, а я все думал, что же я потерял, на этот раз Бабетта намекала явно не на постель.

Велико ли, мало ли зло, его не надо делать. Но если оно на пользу Отечеству, а Отечество у нас переносное, оно в наших знаменах, то это уже и не зло, потому что зло бывает только в отношениях между людьми, а между народами называется иначе.

Я формулировал для себя эту мораль политика и общественного деятеля, когда из стены появился Логирд.

– Готовы, сэр Ричард?

– Давно, – ответил я сварливо. – Последний посетитель ушел еще полчаса назад! Зря время теряем!

– Она ушла пять минут тому, – смиренно напомнил Логирд, – но это неважно, я принес формулу заклятия. Длинновата, но уж постарайтесь выучить… Кстати, сможете усвоить еще один прием. Я могу… мог зеркально отражать магическую атаку… Вам это не очень понравится…

– Почему?

– Защитная магия, – пробормотал он, – а вы свирепый боец наступательного типа, честь и слава, все вперед, мечи наголо… Вам, скорее всего, это и не надо, позорит достоинство неустрашимого…

– Я что, дурак? – спросил я. – Давай! Все давай. И побольше. Когда пойду в миротворцы, и защитная магия понадобится.

Он спросил с удивлением:

– Разве вы уже не миротворец, как я наслышан?

– Вообще-то да, – согласился я. – Миротворю, так миротворю.

– А что не домиротворите, – сказал он недобро, – отец Дитрих с его кострами окончательно умиротворит… Как вы с ним хорошо говорите о высокой культуре и духовности! И о неотвратимой поступи цивилизации… Так и чувствую, что камня на камне после вас…

– Чтобы строить новое, – сказал я с усилием, – нужно расчистить стройплощадку. Ты мне зубы не заговаривай высокой культурой и цивилизацией, мне свои личные интересы общечеловека важнее. Говори, как превращаться туда-сюда, чтобы штаны не рвать?

– Придется выучить очень длинное и сложное заклятие, – повторил он с сомнением. – Это чтобы помимо простой трансформации, которой вы так рады, подключилась еще и магия. И сказать нужно быстро и без запинки, не перевирая ни единого звука, слога или даже интонации. Потом, правда, достаточно будет одного слова.

– Понятно, – сказал я бодро, – кодовое слово, это мы проходили.

– В магической школе? – спросил он с уважением. – Не думаю, что вы были усердным учеником, уж простите.

– Да, – согласился я, – усердных у нас называют ботаниками. Хотя именно ботаники потом меняют мир, а крутые им коней чистят. Так какое заклятие?