Лжец. Мы больше не твои - Анна Гур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рыдания рвутся из горла. Меня потряхивает, но муж не останавливается. Поцелуй. Вымораживающий, мокрый, гадкий. Вызывающий у меня рвотный позыв. Пытаюсь сопротивляться, молочу по плечам, пытаюсь оттолкнуть и мычу, когда вторая рука Петра опускается на мое бедро и пытается стянуть мои джинсы. Безрезультатно. Они узкие и застежка особая, сама повозилась, пока застегивала.
– Что за уродские штаны на тебе… – рычит мне в рот Петр, а я благодарю провидение за то, что не пришла к нему в своем платье, иначе…
Меня буквально выворачивает, тело начинает дрожать все сильнее, и в какой-то момент я с силой кусаю Станиславского и бью по щеке, и сразу же сама шиплю от боли, потому что хватка в волосах буквально искры из глаз выбивает.
Муж прикладывает меня о сиденье. Давая понять, что мои трепыхания против его грубой силы просто ничто.
Все перед глазами темнеет от боли, слез, горечи и обиды…
– От тебя выпивкой разит. Чтобы больше такого не учуял, – сам волосы свои поправляет.
Меня же трясет так, что будь в руках чашка с водой, я бы ее разболтала. Шок не уходит. Я смотрю в спокойное высокомерное лицо своего мужа и понимаю, что от насилия меня спасло только то, что он не захотел продолжения…
Поправляю на себе одежду, пытаюсь, вернее, а сама еще даже не осознаю все состояние своего ужаса…
Телефон мужа звонит. Он смотрит на экран и отвечает.
– Что с контрактом? Нет. Сделка должна быть за нами. Землю ройте, но вы должны найти доступы к образцам конкурентов. Мне плевать, как ты это сделаешь. Нужен результат.
Нужен результат…
В этом весь Петр. Не важно, что и как будет, главное, чтобы было по его желанию.
– Тогда… совсем другое дело… Хорошо утро началось… Я сейчас еду в офис. Покажешь тогда, что нарыли…
Станиславский откладывает телефон и опять смотрит на меня. Настроение у него явно повышается.
– Вот этого нам не хватало в нашей пресной супружеской жизни – огонька. Оказывается, он в тебе все же есть… Тем интереснее будет поиграть…
Отпускает меня, а меня трясет так, что зубы друг о друга ударяются.
– Так. Все. У меня дела. Как итог нашего разговора, Нина. Просто усеки одно. Как я и сказал. Станиславские не разводятся!
Говорит так спокойно, а у меня мороз по коже… Я понять не могу, что происходит. Словно аффект и шок. Петр мне сейчас открыто угрожает. Кроме того, он показал свое истинное лицо.
Становится дико холодно. Меня начинает ощутимо потряхивать. Петр загнал меня в угол и явно показывает, что не намерен давать мне и шанса на спасение.
И мне бы промолчать, но я не могу!
– То есть силой удержать жену рядом – это для тебя нормальное явление?! Нездоровая атмосфера в доме. У нас ведь малыши подрастают… Как ты это себе представляешь вообще?
Щелкает языком.
– Очень просто. Ты забудешь все. Сделаешь вид, что ничего не было.
– Память не стереть по щелчку.
Улыбается и смотрит мне в глаза.
– Сама не справишься, психотерапевты помогут.
Опять угроза, причем такая явная, пропитанная решимостью.
– Хватит, Нина. Мы с тобой взрослые люди. Вырастай уже, а то привыкла на моем хребте кататься. За роскошь приходится платить.
– Я не вынесу жизни с тобой!
– Вынесешь!
Коротко и емко.
Опять смотрит на меня, будто оценивает, глаза прищуривает.
– Ладно. Так уж и быть, пару дней, пока у тебя, как вижу, истерика, побудь в доме у родителей, а я приглашу дизайнера. Придется гостиную ремонтировать…
Вот это он произносит с отчетливой досадой. Не нравится Пете, что его домик пострадал, а я бы так хотела, чтобы там все дотла спалилось…
Не вернусь я туда. Даже под дулом пистолета…
Опять прищуривается.
– Мне не нравится выражение твоего лица. Без глупостей. Жена. Ты и твоя семья у меня в кулаке, сожму и ничего не останется…
Как бы мне ни хотелось заорать, что это ложь, но я понимаю, что не врет Петр, не врет…
– В качестве моей доброй воли. Сделаем так. Оставайся у предков своих. Соберись, чтобы я больше ни такого вида разболтанного не видел, ни истерики. Выносить себе мозг не позволю. Сейчас свободна. Скажешь родителям, что Станиславский приносит свои извинения, но у него дела.
– Как всегда, – отвечаю и смотрю на наш дом, папа как раз вышел покурить.
Сколько мама ни борется с этой его привычкой, сколько врачи ни запрещают, но он иногда тайно стреляет по одной, а ведь ему нельзя…
– Ну вот, ты же у меня хорошая девочка, все знаешь, – улыбается мой муж как ни в чем не бывало.
– Хорошая девочка, – киваю заторможенно, а самой хочется закричать, забиться в истерике.
– Вот и отлично, – разговор иссякает, оставляя во мне зияющую пустоту. Черную дыру.
Угрозы Пети заставляют коленки слабнуть.
– Автомобиль разблокируй, я выйду, – отвечаю совершенно сухо.
– У тебя несколько дней. Сгоняй по салонам, сделай себе укладку, а то волосы отрастила до жопы, ну и вообще. Мужикам в постели нужен хороший секс и умелая любовница, ты же погрязла в доме. Как я и сказал, мне не нравится твой внешний вид, не нравится домашняя клуша. Моя жена должна быть эталоном!
– Так поменяй жену! – не выдерживаю и срываюсь на крик.
– Я тебе уже сказал, дорогая моя, не заставляй повторять дважды. Ты жена Петра Станиславского, и на этом точка. Я не собираюсь с тобой разводиться. Это не вариант. Я не собираюсь от кого-то выслушивать, что кто-то мою жену дрючит, пусть даже и бывшую.
Тут меня на смех прошивает. Я запрокидываю голову и начинаю смеяться до слез.
– То есть тебе изменять можно, а вот мне…
Не успеваю даже договорить, делает резкий выпад и притягивает меня за затылок, вцепляется в волосы.
– Даже не думай в эту сторону, Нина. Не заставляй меня показать, каким я могу быть.
– Ты уже показал, – отвечаю зло.
– Не совсем. Пока я лишь подвожу определенные рубежи. Уверяю тебя, ты не захочешь того, что будет происходить с тобой, если прямо сейчас ты не одумаешься и не станешь моей податливой кошечкой.
Прикусываю щеку до
