Умница Марина - Дарья Лаврова

Я не отказалась только от Димки. Более родного и близкого друга у меня не было. Узнав обо всем, он обозвал меня козой, а потом предложил перевестись в его школу с математическим уклоном. Я сама забрала документы и с нового года уже училась там.

Сложнее всего было отказаться от мыслей и воспоминаний о Сереже. Забыть эти пять недель, будто их никогда не было. Никому не рассказывать, не думать, не вспоминать. Но я думала о нем постоянно. Я помнила наизусть номер его мобильного, адрес его электронной почты, номер ICQ. Я могла сорваться и позвонить ему в любой момент… расплакаться, попросить прощения, во всем признаться и надеяться, что он меня поймет, простит, и мы снова будем вместе.

Мои дни стали пустыми и серыми, похожими один на другой. Они и раньше были похожи, только тогда я была счастлива своими примитивными радостями, а теперь у меня осталась только новая школа, уроки и воспоминания о Сереже.

Я впервые почувствовала одиночество. Тотальное, серое и бесконечное, о котором мы когда-то с ним говорили. Стоило только остаться наедине с собой и отказаться от всего, что раньше доставляло радость. А был ли в этом смысл? Зачем был нужен этот непонятный беспросветный опыт? Все, что я любила прежде, все, что мы делали вместе, напоминало мне о Сереже. Нужно было избавиться от этого…

Потом я придумала способ, с помощью которого мне все-таки удалось перестать думать о нем. Каждый раз, когда всплывало любое приятное воспоминание, я хватала сборник задач по алгебре, открывала на первой попавшейся странице и начинала решать…

С тех пор я всегда носила с собой этот сборник, большую толстую тетрадь в клеточку, куда записывала все решения, и десяток черных гелевых ручек про запас. Иногда я решала по шесть часов в день. Иногда больше. Я прибегала из школы, делала уроки, потом доставала свой задачник и решала, решала, решала до двенадцати ночи или пока отец и Юля не вернутся домой с работы.

Числа, графики, функции, производные, интегралы… они успокаивали меня. Казалось, они появляются в клеточках сами собой. Будто это не я, а сама ручка их выводит быстрыми неспокойными черными линиями.

В выходные я могла просиживать над учебником с десяти утра до двенадцати ночи, изредка наливая себе чай или прерываясь на обед и звонки Димки.

Однажды ночью мне снилось, что Сережа умер. Улетел на каникулы в Египет и утонул. Его не успели спасти, поздно вытащили из воды. Снилось, что я не верю в это. И все так же пишу ему эсэмэс, что люблю, и отправляю, отключив уведомление о доставке…

В ту ночь мне стало действительно по-настоящему страшно. Что, если я внезапно останусь совсем одна и не смогу о себе позаботиться?

В то утро я не пошла в школу. Я бродила по квартире, словно тень, потом тихо вышла на лестничную клетку и поднялась на один пролет. Снизу был слышен женский смех и низкий мужской голос.

Я села на ступеньки и обняла колени. Впервые в жизни мне было невыносимо плохо, больно до тошноты и колик, а поговорить не с кем. Мама в Майами, отец и Юля – на работе, а друзей, кроме Димки, у меня не осталось… Сама виновата.

На лестнице было холодно. Я встала на ноги и снова подошла к окну, которое сама же и открыла несколько минут назад; повеяло холодным зимним воздухом.

В потайном кармане куртки, в баночке, лежали таблетки. Не читая названия, открыла ее и высыпала на ладонь горсть, внимательно посмотрела на них. Не могла решить: пить, не пить или подождать еще немного?

Я не знала, сколько времени сидела так, рассматривая их. Очнулась лишь в тот момент, когда чья-то большая рука ударила меня по ладони и разноцветные таблетки, как в замедленной съемке, покатились вниз по ступенькам…

Я подняла глаза. Рядом стоял Димка. В домашних шлепанцах на босу ногу, в длинных серых шортах с ядовито-оранжевой надписью сбоку, с мусорным ведром в левой руке и деревянным браслетом из Египта – на правой.

– Что же ты наделал, бро? – сказал Дима, садясь на ступеньку рядом со мной и крепко обнимая. – Вот ведь дурочка. Сама накосячила, а теперь сидишь, плачешь, на таблетки смотришь. Ну, кто тебе сказал, что он тебя бросит?

– Подруги, – всхлипывала я. – Бывшие.

– Потому и бывшие. Надо познакомить тебя с кое-кем.

– С парнем?

– С девушкой.

– У тебя новая девушка?

– Нет, знакомая просто, – пожал плечами Димка. – Странная немного, но у вас с ней много общего. Мне кажется, вы друг другу понравитесь.

Вечером Дима познакомил меня с Машей. Димка рассказывал, что они давно знакомы – с восьми лет учатся в одном классе, но общаться стали недавно. Каким-то образом она узнала – может, встретила когда-то, а может, одноклассники говорили, что в декабре видели Диму с Настей, высокой и нереально красивой брюнеткой.

Сама же Маша в то время встречалась с Игорем, таким же инопланетным, как та Настя. «Пятым элементом» в теле двадцатилетнего парня.

За три дня до Нового года Игорь бросил Машу. Тридцатого числа она видела его на улице: он был с брюнеткой в розовой куртке. Они выгуливали трех собак, смеялись, бегали, возились с ними в снегу на школьном дворе, кидали им палку, теряли шапки и варежки, кидались снежками… Потом вешали кормушки и сыпали свежее зерно – птицам тоже нужен праздник.

Маша видела все это из окна шестого этажа. Она даже не вытирала слезы. Смотрела и не могла отвернуться. Идеальная пара уже давно ушла со двора, а Маша все стояла и смотрела в окно, пока не увидела парня в знакомой куртке. Это был Дима. Он выгуливал собаку и полосатого кота, которого подобрал чуть больше месяца назад. Глядя на него, Маше стало так грустно, что она снова расплакалась…

Так она решила, что им с Димой нужно пообщаться. И написала ему в новогоднюю ночь, в три часа одиннадцать минут. Дима ответил через минуту. Он тоже, как и она, встречал тот год, сидя онлайн ВКонтакте.

А Дима был симпатичным. Даже красивым, иногда. Высокий и кареглазый. Волосы темные, длинные, до плеч, вьются на концах, делая его немного похожим на колокольчик. Маша рассматривала его фотки и улыбалась в ожидании ответов. Они всегда приходили в течение трех минут. Ей уже не было так грустно, как днем и три дня до этого. Это было так необычно и так предсказуемо приятно – писать сообщения и знать, что на них ответят.

Глава 14

ОК

– Ты что-нибудь знаешь о нем? – спросила Маша, выслушав весь мой рассказ.

– Ничего не знаю, – вздохнула я. – С декабря прошлого года ничего о нем не знаю. Я пообещала себе забыть его. Ни разу не зашла к нему на страницу за все это время.

– Ну ты даешь! Я бы так не смогла. Когда меня Игорь бросил, я с его страницы сутками не вылезала. Обновляла, обновляла ее. Каждую минуту. А когда у него эта Настя появилась, сразу удалила его из друзей и из закладок тоже… Я даже не смотрела все их фотографии. Мне тогда одной хватило, переживала, неделю ревела, потом месяц спать не могла.

– Наверное, ты не одна такая.

– Я знаю, – вздохнула Маша, обняв колени. – Они же идеальные. Даже больше, чем идеальные. Как будто с другой планеты оба. Совершенные, как Брэд Питт и Анжелина. Они должны были быть вместе. Настя ему подходит, а я не дотягиваю. Она просто лучше. Надо смириться с тем, что всегда будет кто-то лучше тебя. Умнее, красивее, успешнее, добрее, достойнее… просто лучше. Если не во всем, то во многом. Таких людей, как Игорь и Настя, – единицы. Все остальные далеки от идеала, но это совсем не значит, что ты не можешь любить кого-то и что тебя тоже не могут любить, и что ты не можешь быть счастливой. Этот парень, Сережа, он ведь хороший и любил тебя. Я думаю, нужно помириться с ним, если ты все еще не можешь забыть…

В дверь позвонили. Пришел Дима, принес игру «Scrubble». Я посидела с ними до девяти вечера и пошла домой. Распечатанный роман оставила у Маши; Дима обещал его забрать, когда пойдет домой.

…Натянув капюшон холодной куртки и спрятав руки в карманы, я шла домой. Пройти два квартала, свернуть – и я на месте. Моросил холодный дождь, на улице было так противно, что захотелось втянуть голову в плечи, спрятаться и не вылезать.

Домой идти не хотелось. Не хотелось ждать лифта, если его починили, идти по коридору, вечно пахнущему жареной картошкой и курицей. А если не починили? Подниматься по темной лестнице на десятый этаж, светить мобильником, поддевать пальцами снизу дверь без ручки, потом еще одну, и еще одну, и очень тяжелую, проходить мимо лифта, искать ключи, открывать дверь в квартиру, ждать разговора с Юлей.

Тяжело дышать, сбрасывая ботинки в прихожей, плестись на кухню в носках и жадно пить холодную воду. А что дальше?

Ежась от холода, я пошла к подъезду. На лавке, так же прячась в капюшон куртки, сидел парень. Он провожал глазами каждого, кто входил или выходил из подъезда.

Последней оттуда вышла женщина с собакой. Свет из подъезда мягко падал на лицо парня. Знакомое лицо, которое я помнила в мельчайших деталях, несмотря на то, что не видела его больше шести месяцев, двадцати четырех недель, ста семьдесяти с лишним дней…