Нежеланная невеста, или Зимняя сказка в академии магии (СИ) - Джейн Анна

Только Джарелл и Лиам были талантливыми магами — с высокими уровнями магической силы и магического потенциала. А я — со слабыми. И я знала, сколько бы мне ни стараться, выше головы не прыгну.

Магический потенциал я сравнивала с сосудом — чем он был объемнее, тем больше магической силы мог в себе уместить, при должной работе, разумеется. Размер этого сосуда закладывался еще при рождении и не менялся. У многих наделенных магией он был совсем небольшим — стаканчик или, скажем, графин. У кого-то побольше — банка или тазик. А у кого-то совсем огромные — как бочка. Я слышала, что у архимагов, драконов, друидских шаманов, высших эльфов потенциал еще выше — как целое озеро или пруд. И это казалось мне чем-то невероятным.

Если потенциал имел предел и оставался константой с момента рождения до самой смерти, то уровень магической силы, напротив, менялся. Сила могла заполнить свой сосуд совсем чуть-чуть, а могла доходить до самого края, грозясь вот-вот выплеснуться. Все зависло от работы над этой силой и полученных знаний. Чем больше ты занимаешься, тем сильнее заполняешь свой сосуд. Но если заполнил полностью, то потом хоть головой бейся, хоть на ушах ходи, хоть демонов вызывай, могущественнее не станешь. У магии есть предел.

Уровень магического потенциала измеряли по стандартной международной шкале Пранвейла — так звали мага, который несколько столетий назад придумал специальный артефакт для измерения потенциала — пранометр. Всего в его шкале было сто двадцать делений или иначе, пран. Каждый ребенок в стране по достижению двенадцати лет должен был пройти измерение пранометром — как правило, сила начинала постепенно просыпаться к этому возрасту. Магов и магинь ставили на учет в Канцелярии силы.

От одного до пятидесяти пран — потенциал слабый. Такой был почти у половины всех владеющих магией. Но тех, у кого он был ниже двадцати пран, на учебу в средние и высшие магические заведения не брали, таким детям можно было лишь пойти в ученики к другим магам.

От пятидесяти одного до восьмидесяти пран — потенциал средний. Около сорока процентов магов и магинь имели такой уровень. Большинство адептов в академии имели такой потенциал.

От восьмидесяти одного до ста пран — магический потенциал высокий. Такой имели лишь примерно десять процентов. И, как правило, это были дети из магических династий, где сила передавалась вместе с кровью. Нечасто бывало, что такие дети рождались в обычных семьях.

От ста одного до ста двадцати пран, что случалось редко, — магический потенциал крайне высокий. Уровень тех самых архимагов, драконов, высших шаманов и прочих. Редчайшее явление. Один процент, а то и меньше.

У меня уровень магического потенциала был слабым, не дотянул до среднего. Всего лишь сорок шесть пран. Ниже, чем у многих моих одногруппников, но выше, чем у бабушки и тети, которые воспитывали меня. А вот какой был уровень у родителей, я не знала…

Мы вышли из аудитории, и одногрупнники тотчас окружили меня.

— Как ты это сделала, Белль? Как ты сдала практику? Как получила девятку? — спрашивали они наперебой, отлично зная, что с практикой у меня были проблемы. Даже посмеивались порой поначалц, пока я не запустила в особенно ярых шутников файерболлом — на них у меня силы всегда хватало. После этого шуточки прекратились. Постоять за себя я умела с детства. И за других — тоже.

— Просто я очень долго тренировалась, — заявила я, сама теряясь в догадках. Может быть, во мне проснулись силы после потрясения от встречи с его высочеством. Но не буду же я об этом рассказывать?

Мимо нас прошел магистр Бейлс — он услышал мои слова и внимательно на меня посмотрел. Что-то странное промелькнуло в его темных глазах. Удивление, насторожённость, страх?.. Я не придала этому значения. Ведь в душе все пело и плясало! Я закрыла сессию! Впереди долгожданный Зимний балл и каникулы! Впереди свобода!

— Наверняка Бертейл использовала какой-то артефакт, который увеличил силу, а магистр Бейлс не почувствовал его, — заявил Лиам, услышав мои слова. Он был явно уязвлен тем, что получил на балл меньше меня. И он, и Джарелл ставили себя выше остальных адептов в группе, поскольку не только обладал высокими потенциалами и силой, но и родились в богатых семьях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Верно, — кивнула я, смерив Лиама насмешливым взглядом. — Использовала артефакт под названием «мозг». Ты тоже воспользуйся, полезная штука.

— Все шутишь, Бертейл.

— Это ты, должно быть, шутишь, Дэвлин, — ответила я ангельским голоском, приметив, что магистр возвращается к аудитории, должно быть, забыл что-то. — Когда это от магистра Бейлса можно было утаить подобное?

— Думаешь, Бейлса нельзя провести? — хмыкнул Лиам, не подозревая, что он приближается к нам. — Да он полный идиот. Замечает то, что и любой дурак увидит, а на сильный артефакты со сложным плетением у него силенок не хватит.

— Сегодня в шесть. Дисциплинарный кабинет, — раздался за его спиной голос магистра Бейлса. Лиам вздрогнул и повернулся — преподаватель стоял за его спиной — спокойный и мрачный.

— Магистр Бейлс, я не то имел в виду… — Залепетал что-то было Лиам, но тот прервал его:

— Буду рад увидеться с вами.

И ничего больше не говоря магистр вернулся в аудиторию. Одногруппники захохотали. Мой обидчик побледнел от злости. Глаза его засверкали.

— Ты подставила меня, — прошипел он.

— Тебя подставил твой длинный язык, — пожала я плечами. — Говорю же, используй мозг, попытайся в следующий раз подумать, прежде чем говорить.

На этом мы распрощались. Лиам, прошипев что-то недоброе, скрылся за углом вместе с Джареллом, его верным приспешником, я и несколько девчонок убежали в деканат — закрывать сессию. А затем направились в библиотеку — сдавать последние учебники.

Библиотека в академии была шикарной и считалась настоящей достопримечательностью. Несколько огромных двухуровневых залов, разделенных арками, бесконечные полки с книгами вдоль стен, мраморные полы с замысловатыми узорами, высокие сводчатые потолки, расписанные фресками с изображением богов, императоров и сцен из легенд. Лестницы, балюстрады, скульптуры. И один из самых больших книжных фондов в мире — как обычной литературы, художественной, учебной или документальной, но и магической. В хранилищах библиотеки хранились древнейшие магические свитки и уникальнейшее книги по самым разным направлениям магии. Был и Фонд запрещенных книг, куда попасть могли лишь избранные адепты по специальному разрешению. А где-то в подвалах, поговаривают, были спрятаны книги, написанные самими богами…

Сейчас библиотека была украшена к празднику. Перилла обвивали пышные гирлянды из еловых лап, по которым то и дело пробегали золотистые искры. Под сводчатым потолком мерцали жемчужные огни — они падали вниз, словно звезды, скатывающиеся по небосклону, но растворялись в воздухе, не долетая до адептов. Бесконечные полки с книгами были украшены серебряными мерцающими нитями с бахромой. А самое главное, едва уловимо и приятно пахло имбирными пряниками — в воздухе специально распылили этот аромат, чтобы придать праздничного настроения. А вот в дни напряженной учебы в залах пахло иначе — успокаивающими травами. Хранители библиотеки были уверены, что ароматерапия помогает адептам и разрабатывали особые запахи.

В Зеленом зале, куда мы пришли, народу было немерено — но в кои-то веки адепты пришли не заниматься и корпеть над учебниками, а сдавать их. Вместо тишины в зале царил веселый гул. И сколько бы хранители библиотеки не делали адептам замечания, что вести себя нужно тише — в конце концов, это же храм науки, а не кофейня и не таверна, все всё равно продолжали болтать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы с девчонками стояли в очереди, болтали с легкой душой об оценках, о балле, о нарядах, однако что-то пошло не так, и они вдруг перешли на принца. Одна из девчонок, Аделла, видела его сегодня мельком в Большом зале, и этого ей хватило, чтобы едва не пищать от счастья.

— Принц был с охранной и целой свитой из парней-старшекурсников с факультета боевой магии. Так просто и не подойти к нему… Он такой замечательный! — выдала она и мечтательно вздохнула. — Вживую точь-в-точь такой же как на фото в газете. Я три раза перечитала его интервью… Он красивый. Добрый. Глаза словно море.