Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита - Андрей Анисимов

— Нет, я местный, но много лет не был в городе.

— Чего один сидишь, бабы не нашлось для такого молодца?

— Не искал пока.

— Найди меня. Я такая бедовая…

— По-моему, это ты меня нашла…

Она громко засмеялась и прижала к нему свою богатырскую грудь:

— Да, я находчивая.

— Пошли.

— Куда?

— Ко мне в номер.

Она остановилась, вскинув бровь:

— Прямо так сразу?

— А чего тянуть?

— Неудобно как-то перед бабами…

— Переживут. Ты же сегодня именинница. Тебе все можно. — Он взял ее за руку и, подмигнув Сидоркину, вывел из ресторана. В номере бойкость ей изменила:

— К нам никто не придет?

— Не придет. Раздевайся. — Олег уселся на кровать и откинул одеяло. Она продолжала стесняться.

— Тебе помочь?

— Ладно, я сама. А ты всегда так сразу?

— Времени мало. Тебя ждут, да и я еще не закончил ужин.

Она задрала платье, пытаясь стянуть его через голову, и запуталась. Голенев подошел к ней, подвел к тахте, пихнул на видавшее виды ложе, сдернул огромные розовые трусы, поставил ее на колени и принялся за дело. Наконец, ей удалось избавиться от платья. Он, не прекращая любовной работы, расстегнул сложную систему крюков и застежек. Розовый, в цвет трусов, бюстгальтер плавно спланировал на постель, освободив огромные покачивающиеся в такт его напора груди.

— Ну и здорова ты, баба! — Не то с восхищением, не то с удивлением заметил случайный любовник.

— Да, я большая. — Прошептала именинница.

— Помолчи. Ты когда молчишь, лучше.

В ресторане их возвращение было встречено громким восторженным визгом. Она, раскрасневшаяся и довольная, вернулась к подругам, а он уселся за свой столик. Сидоркин успел сменить приборы и тут же принес жареную на вертеле осетрину.

— Они с тобой расплатились? — Спросил Олег у официанта, и кивнул на притихших дам.

— Нет. Они же еще гуляют.

— Счет принесешь мне. — Приказал Голенев.

— За всех? — Переспросил Сидоркин.

— Ты чего, не понял?

— Понял, но вы зря. Зинка баба не бедная, а такой парень как вы ей и не снился…

— Так она еще и Зинка! — Усмехнулся Голенев. Познакомиться они не успели. — Делай, что тебе говорят.

— Как скажете. — Ответил Сидоркин, и больше советами странному клиенту не докучал.

Спал Олег долго. Вечером он забыл задвинуть шторы, и яркое солнце высветило все убожество лучших апартаментов отеля Глухарь. Потертые полы, пыль на тумбочке, надорванные обои в углу спальни. В одиннадцать зазвонил телефон. Голенев босиком дошлепал до аппарата.

— Слушаю. — Голос его звучал сонно и Постников понял, что разбудил друга:

— Прости, что помешал спать, но сейчас, так сказать, уже начало двенадцатого…

— Ничего, все в порядке, Тиша.

— Не передумал насчет Вороньего холма?

— А почему я должен передумать?

— Стеколкин тебя ждет.

Олег долго и с удовольствием мылся. Некоторая неловкость от вчерашнего приключения компенсировалась прекрасным крепким сном. Он, наконец, отоспался и чувствовал себя отменно.

Вячеслав Антонович Стеколкин, небольшой лысоватый чиновник отдела по делам недвижимости и частной застройки, обладал двойным подбородком и тихим вкрадчивым голосом:

— Мэр распорядился насчет вашего запроса. Бумаги я подготовил.

Олег просмотрел акт об отводе ему под строительство частного дома пятидесяти соток на Вороньем холме.

— Что значит «отводе»?

— Это значит, что данный участок передается вам в бессрочную аренду. — Пояснил чиновник.

— Я намерен не получить, а выкупить этот участок.

— Закона о продажи земли в России пока нет. — Улыбнулся Стеколкин: — Я могу продать вам фундамент бывшей церкви, которого в наличии не существует, но по бумагам имеется.

Голенев согласился и через полчаса заделался владельцем несуществующей недвижимости. Закончив со Стеколкиным, он заглянул к мэру:

— Тиша, приходите сегодня ко мне всей семьей ужинать, и тетю Галю не забудь захватить.

Постников удивился:

— Куда к тебе? В «Глухарь»? Я, так сказать, в рестораны не хожу. Людям платят гроши, и шиковать на их глазах стыдно…

— Зачем в «Глухарь»? Ко мне на Вороний холм.

— Ты за полдня построишь дом?

— Не важно. Вы приходите, а там посмотрим….

Покинув озадаченного мэра, Олег отправился на автомобильный рынок. Подержанными машинами торговали на пустыре за автовокзалом. Расчищенную бульдозером площадку огородили двухметровой сеткой забора и навесили на столбы ворота. Рядом с ними установили будку. В будке сидел одноногий дед охранник, а рядом с ним за письменным столом жирный мужик в темных очках. Он и был хозяином площадки. Среди унылых рядов из «Жигулей», «Москвичиков» и «Волжанок» бродило несколько зевак. По скучному выражению лоснящегося хозяйского лица Голенев понял, что потенциальных покупателей он в них не видит. На Олега очкастый тоже внимания не обратил. Парень в китайской куртке, по его мнению, принадлежал к тем же зевакам.

— Можно посмотреть ваш автопарк? — Поинтересовался Голенев.

— Смотри, если не лень. — Ответил продавец.

— С таким настроением ты мало продашь. — Усмехнулся Олег.

— Кому надо, тот купит. — Отмахнулся жирный очкарик.

— Мне надо.

— Надо, так смотри.

— Я отсюда вижу — что ищу, у тебя нет.

— Как нет, слепой? Целая площадка. Тридцать тачек…

— Мне нужен или автобус, или домик-прицеп.

Хозяин развел руками:

— Был один, на прошлой неделе забрали. А ты путешествовать надумал?

— Нет, надумал вместо дачки временно поставить.

— Слушай, парень… — Оживился одноногий сторож: — Тебе щитовой вагончик подойдет. Их Пашка Вислоухов сбивал из вагонки. Но сам, вроде, исчез. Говорят, бандитов напужался, а жена на месте.

Голенев проявил интерес. Дед долго и бестолково объяснял, как найти мастера. Толстяку это надоело, он написал на листке адрес и вручил несостоявшемуся клиенту:

— При деньгах, слови частника. Покажешь адресок, довезет….

Магазин Вислоухова прятлся за высоким дощатым забором. На калитке, вырезанной в воротах, висело короткое объявление «закрыто». Но рядом имелась кнопка звонка. Голенев попросил частника дожидаться и позвонил. На второй звонок калитка приоткрылась. Крупная женщина с покрасневшими глазами не слишком радушно спросила:

— Чего тебе?

— Мне нужен щитовой домик.

Она подозрительно осмотрела покупателя с ног до головы, но калитку распахнула.

Голенев сразу увидел то, что искал. Три домика стояли на прицепах, весело светясь свежим деревом.

— Выбирай.

Он подошел ближе, осмотрел вокруг:

— А внутрь можно?

— Залезай.

В домике пахло струганными досками и было очень уютно. Там имелся прибитый к одной из стен стол, такой же деревянный шкафчик, а в углу стояла сложенная походная кровать. О таком теремке мечтают дети, потому что в нем можно жить по-своему, и он похож на игрушку.

— Беру! — Крикнул Голенев и спрыгнул на землю.

— Плати.

— Сколько?

— Полторы. За кровать отдельно.

— Сколько?

— Сто рублей.

Он достал деньги.

— Не здесь же. Пошли в контору. — И она широким мужским шагом двинула к одноэтажному строению. В конторе тоже пахло деревом. Хозяйка уселась за стол, вытащила из ящика квитанции и принялась заполнять. Голенев вдруг увидел, как чернила на квитке начали расплываться. Из глаз кооператорши текли слезы.

Он положил руку ей на плечо:

— Что с вами?

Плечи у нее затряслись:

— Муж…

— Что муж?

— Пропал. Убили окаянные. Только жизнь у нас заладилась…

Она вытерла слезы и торопливо, словно боясь, что он не дослушает, поведала историю своей беды.

— Я тоже кооператор. И на меня бандиты наезжали. Надо объединяться, тогда им конец. — Он выложил на стол три тысячи: — Вот тебе вдвое.

— Зачем так много?

— Пригодятся. Я тебе советую уехать на некоторое время. Им нужна лесопилка и магазин, а ты наследница.

— Что же, из своего дома бежать?

— Я к вам на неделю приехал. В сентябре вернусь, помогу, а пока беги. Скажи только, как домик на место доставить?

— А куда тебе?

— На Вороний холм. Я там участок под стройку получил.

— На Вороньем холме?

— А что такого?

— Кладбище раньше было…

— Ну и пусть.

Она неожиданно улыбнулась:

— Место там красивое. Оттуда Господь на наш городок любовался. А за доставку не бойся. Сейчас позвоню, у нашего партнера тягач. Мигом доставит. Один в доме будешь или с подругой?

— Один.

— Выходит, бобыль?

— Выходит. Как тебя зовут, коллега?

— Верой.

— Вот и верь. Найдется твой муж…

— Спасибо на добром слове. Можешь ехать. Не волнуйся, все тебе привезут.