Весна в октябре (СИ) - "Desmondd"

Наруто вновь занялся привычным занятием. Он смотрел как клон мамы плавным движением погрузил руку в грудь пациенту. Как медленно и аккуратно вытягивает из груди всё ещё бьющееся сердце, за которым тянутся верёвочки сосудов. Как она рассматривает странный чёрный ромб, со светящимся кругом с концентрическими круга в центре. Как отрицательно мотает головой, глядя на Хокаге.

— Это очень сложная печать, вряд ли её осилил бы даже Джирайя.

— Что скажешь про область действия?

— Только сердце.

— Хорошо, приступайте. Но сначала давай посмотрим, что можно сделать с его глазами.

Цунаде усмехнулась и кивнула клону. Та быстро встала, оставив трепещущее сердце безобразно биться поверх груди и через мгновение вернулась, держа в руках колбу с двумя плавающими глазными яблоками. Клон быстро достала глаза и ловкими движениями вставила их в пустые глазницы. Провела окутанными зелёным светом руками по глазницам и утвердительно кивнула оригиналу.

— Созо Сайсей! — воскликнула Цунаде, сложив руки в печати Тигра.

— Чакра но Мес! — воскликнула клон и ударила окутанной чакрой рукой прямо по сосудам, соединяющим сердце с телом.

Пациента окутало алое сияние а по лицу и телу поползли фиолетовые светящиеся полосы. На этот раз дзюцу работало очень долго, Наруто даже почувствовал, что силы быстро утекают из него. Он сцепил зубы — Наруто Узумаки никогда не подведёт свою маму и дядю Орочимару! Наконец, когда в теле образовалась позорная слабость, Наруто увидел, как мама опускает руки и дзюцу прекращает свою работу. Клон, облегчённо вздохнул и развеялся.

Цунаде тяжело помассировала виски и подошла к пациенту. Ухватив того за плечо, она помогла ему встать на подкашивающиеся ноги. Наруто смотрел с изумлением. Кожа того разгладилась и перестала напоминать печёное яблоко. Волосы сменили цвет, вместо иссиня-чёрных, превратившись в тёмно-зелёные. Кожа заметно побледнела, став схожей с человеком, год не видавшим солнца. Но не это поразило Наруто. Вместо радужек Учиха, вместо алого сияния Шарингана, глазницы его светились фиолетовым светом, а по глазам расходились концентрические круги. Это были глаза брата Нагато. Это было величайшее додзюцу. Это был Риннеган.

— Кто ты и как тебя зовут? — резко спросил Орочимару. — Рапортуй своему Хокаге!

— Меня зовут Обито Учиха, — медленно сказал незнакомец. — Когда-то я был генином Конохи и состоял в команде Минато Намиказе.

* * *

Наруто стоял и смотрел в жёлтые змеиные глаза одного из тех людей, которым доверял больше всех на свете. Он слушал медленный подробный рассказ и его мозг, закалённый нудными уроками Ируки-сенсея, которые приходилось слушать, чтобы превозмочь своего вечного соперника, понимал, но не мог принять слова, которые доносились изо рта Змеиного Саннина.

Он — Наруто Узумаки. Он — сын Йондайме Хокаге и его жены Кушины Узумаки, прошлого джинчурики Кьюби. Та женщина, которую он звал мамой — внучка Мито Узумаки, первого джинчурики Кьюби. Он — сила человеческого жертвоприношения, тот, кем отец пожертвовал ради своей деревни. Пусть этого Хокаге и не говорил, но Наруто знал, что без дяди Орочимару он видел бы вокруг только ненависть, только осуждающие или равнодушные взгляды. Он был бы как братик Гаара, чьё сердце покрыто несокрушимой песчаной бронёй. Лишь годы любви и заботы мамы Конан, сестрёнок и тёти Марики смогли превратить его из сжавшегося зверёныша в тихого и любящего вздремнуть человека. У Наруто были бы только дедуля Хирузен, возможно старик Теучи и сестрёнка Аяме, но во всей деревне больше никому не было бы до него дела.

— Скажите, дядя Орочимару, отец ненавидел меня?

— Я не могу с точностью утверждать, ведь я далёк от обычных человеческих чувств. Но если глянуть с моей точки зрения, отец дал тебе величайший дар.

— Дар?

— Ты — джинчурики. Пусть тебя не любят в деревне, но ты обладаешь великой силой. Вполне возможно, что ты станешь величайшим шиноби в мире, если не сломаешься под этим грузом.

— Но отец оставил меня одного!

— Я спрашивал сенсея. Минато поставил барьер, но они видели каждое мгновение схватки. Минато пожертвовал жизнью не только ради деревни, но и ради тебя. Он хотел, чтобы его жена жила. Чтобы воспитывала его сына. Чтобы любила и баловала его. Но биджу — не то существо, с которым можно планировать сражение. Твоя мама погибла. Как погибли родители множества жителей деревни. Как погибли все родственники Цунаде-тян, к сожалению, остававшиеся в деревне.

— Зачем вообще существуют джинчурики? Если бы в маму не было запечатано чудовище, ничего бы не случилось! Обито бы не смог послушать приказа Мадары! Все были бы живы.

— Хвостатые звери — сосредоточие силы. Ты не представляешь ужасов Эпохи Воюющих Кланов. Тогда любое преимущество означало сохранённые жизни и неразрушенные дома. И молодой деревне нужно было любое преимущество. После того, как Мадара поработил Кьюби своим Шаринганом, у Мито-сама не было другого выхода. Хотя лично я считаю, что поймать всех биджу и раздать остальным деревьям — было очень глупым и наивным поступком.

— То есть я рабовладелец величайшего из биджу?

— Можно и так сказать. А можно сказать, что ты тюремщик. Если ты сможешь обуздать зверя, тебе будет подвластно что угодно.

— Но что же мне делать? Как к этому подступиться?

— Спроси у Югито. Она как-то ладит со своей Ниби.

— Сестрёнка Югито — тоже джинчурики? Так вот почему рядом с ней такое тёплое чувство?

— В нашей деревне теперь три джинчурики. Все трое вступили в твой клан. Надеюсь, ты не будешь об этом хвастать направо и налево.

— Дядя Орочимару! Я же дал тебе слово! А ты знаешь, что Наруто Узумаки...

— ... никогда не нарушает своих обещаний. Я просто хочу напомнить, вдруг ты захочешь прихвастнуть перед своей подружкой.

— Ино-тян и Хината-тян имеют право знать! Как и мой вечный соперник Шикамару! Но я дал слово!

— Наруто-кун, я обещаю, ты сможешь им рассказать, как только они станут генинами и примут присягу.

— Договорились, дядя Орочимару. И касаемо этих крутых штук, я согласен!

— Цунаде взяла с меня обещание, что всё произойдёт только с твоего полного согласия. Если ты не будешь возражать и осознаешь все риски.

— А можно просьбу?

— Я тебя слушаю, Наруто-кун.

— Дядя Орочимару, ты сказал, что в после того, как на мне проверишь эти свои опыты, сможешь сделать это и с другими?

— Да, но вероятность успеха в твоём случае наиболее высока. Другие рискуют гораздо больше. Что ты хотел?

— У нас с Шикой есть друг. Он учится в классе сестрёнок Таюи и Каруи. Скажи, если выйдет пересадить это высвобождение цветочков...

— Зря смеёшься, Мокутон — один из сильнейших кеккей-генкаев в мире.

— Ладно-ладно! Но согласись, смешно — растить деревца. Так вот, если выйдет пересадит эту штуку, сможет ли человек, неспособный к ниндзюцу, преодолеть свою слабость?

— Это ты о вашем друге Ли?

— Если ему сделать такую же штуку, сможет ли он использовать ниндзюцу?

— Некоторая вероятность есть. Но ты же знаешь.

— Знаю! Ты никогда мне не врёшь.

— Он может погибнуть. Он может получить какие-то другие способности. Он может просто стать гораздо крепче и сильнее. А может всё и получится в самом благоприятном варианте.

— Он не погибнет! Мама Цунаде не позволит! Она смогла спасти даже маму Хинаты-тян!

— Риск остаётся всё равно. Но ладно, если ты так хочешь, если Рок Ли согласится, я попробую. Результат должен быть интересным при любом исходе.

— Дядя Орочимару, а скажи, что насчёт крутых додзюцу? Ты мне сделаешь этот супер-ринне-шарин-бьякуган?

— Наруто-кун, твоя идея довольно глупа. Если разрезать додзюцу на две части и соединить, то такой глаз не будет видеть. Это тебе не налить в один стакан чая и молока.

— Ну а вдруг?

— Вдруг не бывает! Либо восстановятся твои изначальные глаза, либо одно из додзюцу возьмёт верх, либо ты останешься слепым!

— И чем я рискую?

— Хм. Знаешь, пожалуй и ничем. Ты будешь либо с додзюцу, либо ничего не изменится. В крайнем случае Цунаде вернёт тебе твои старые глаза.