Властелин Колец: Две Крепости - Джон Толкин

А теперь, — глаза его стали очень яркими и внимательными, — скажите мне, что происходит? Что вы здесь делаете? Я слышу и замечаю, а к тому же чую и ощущаю очень многое из того, из этого, из этого а-лалла-лалла-румба-каманда-линд-ор-буруме. Прошу прощения, это часть моего имени; не знаю, какое слово есть в других языках. Вы знаете, что я имею в виду. Я стоял и смотрел на прекрасное утро и думал о солнце, и о траве под деревьями, и о лошадях, и об облаках, и о мире. Что происходит? Что делает Гэндальф? И эти — бурарум, — он издал глухой рокочущий звук, похожий на звук большого органа, — эти орки и молодой Саруман в Изенгарде. Я люблю новости. Но не очень торопитесь.

— Происходит многое, — начал Мерри, — и даже если мы поспешим, то придется рассказывать очень долго. Вы сами велите не торопиться. Должны ли мы рассказывать все? Не будет ли с нашей стороны грубостью, если мы сначала спросим, что вы хотите сделать с нами и на чьей вы стороне. И знаете ли вы Гэндальфа?

— Да, я знаю его — это единственный маг, который по-настоящему заботится о деревьях, — оживился Древобрад. — А вы его знаете?

— Да, — печально ответил Пиппин, — мы его знали. Он был нашим большим другом и предводителем.

— Тогда я могу ответить на другие ваши вопросы, — предложил Древобрад. — Я не собираюсь ничего с вами делать без вашего позволения. Но мы должны кое-что сделать с вами вместе. Я ничего не знаю о разных сторонах и иду своим путем, но вы можете идти со мной хотя бы временно. Но почему вы говорите о господине Гэндальфе так, будто его история пришла к концу?

— Да, — вздохнул Пиппин, — история продолжается, но Гэндальф в ней больше не участвует.

— Ху, давайте говорите! — заинтересовался Древобрад. — Хум, хм, хм, ну, я не знаю, что сказать. Давайте!

— Если вы хотите знать больше, мы расскажем вам, — ответил Мерри, — но это займет много времени. Не отпустите ли вы нас? Может, мы лучше посидим здесь вместе на солнышке. Вы скоро устанете держать нас.

— Хм, устану? Нет, я не устану. Я нелегко устаю и никогда не сижу. И очень нелегко сгибаюсь. Но здесь слишком жарко. Давайте оставим… Ну, как вы это называете?

— Холм? — предположил Пиппин. — Углубление? Лестницу?

Древобрад задумчиво повторял его слова:

— Холм? Да, это оно. Но это слишком торопливое слово для того, что стоит здесь от начала мира. Ну, не важно. Давайте оставим его и пойдем.

— Куда мы пойдем? — спросил Мерри.

— Ко мне домой, в один из моих домов, — ответил Древобрад.

— А это далеко?

— Не знаю. Вы, может быть, решите, что далеко. Но какое это имеет значение?

— Видите ли, мы потеряли все свои вещи, — объяснил Мерри. — У нас мало еды.

— О! Хм! Не беспокойтесь об этом. Я дам вам напиток, который позволит вам зеленеть и расти долго, очень долго. И если вы решите расстаться со мной, я могу вас доставить в любое место моей страны, куда захотите. Идемте!

Мягко, но крепко держа хоббитов на сгибах своих рук, Древобрад поднял и опустил сначала одну большую ногу, потом другую и двинулся к краю углубления. Пальцы его ног, похожие на корни, цеплялись за землю. Осторожно и важно опускался он со ступеньки на ступеньку.

Оказавшись среди деревьев, он зашагал в глубину Леса, не слишком отдаляясь, впрочем, от ручья. Большинство деревьев, казалось, спало и не обращало на него внимания; но некоторые вздрагивали, а другие поднимали ветви над его головой, когда он приближался. Он шел и все время разговаривал сам с собой длинными словами, струящимися мелодичными потоками звуков.

Хоббиты некоторое время молчали. Они, как ни странно, чувствовали себя в безопасности, им было удобно, было о чем подумать и чему удивиться. Но наконец Пиппин решился заговорить снова.

— Древобрад, — сказал он, — не могу ли я спросить вас кое о чем? Почему Келеборн предупреждал нас о вашем Лесе? Он говорил нам, чтобы мы не рисковали и не входили в него.

— Хм, он так говорил? — пробормотал Древобрад. — И я сказал бы то же самое, если бы вы пришли другим путем. Не рискуйте, я сказал бы, входить в леса Лаурелиндоренана! Так называли его эльфы, но теперь они сократили название: Лотлориэн зовут они его. Возможно, они и правы; может, их Лес увядает, а не растет. Земля долины поющего золота — вот чем эта страна была когда-то. А теперь она — дремлющий цветок. Но это странное место, и никто из нас не входит туда. Я удивлен, что вы вышли оттуда, но еще больше удивлен тем, что вы вошли туда. Этого не случалось с чужеземцами уже много лет. Это странная земля.

Да, это так. Жители ее в беде. Да, в беде. Лаурелиндоренан линделорендон малинорнелион огнемалин… — бормотал он про себя. — Я думаю, они уходят из здешнего мира, — сказал он. — И сама страна, и Золотой лес уже не таковы, какими были, когда Келеборн был молод. Да: таурелиломеа-тумбалеморна тумбалетареа ломеанор, так они говорили обычно. Мир меняется, но слова эти остаются правдивы.

— Что это значит? — спросил Пиппин. — Что — правдиво?

— Деревья и энты, — сказал Древобрад. — Я сам не понимаю многого, поэтому не могу объяснить и вам. Некоторые из нас остаются истинными энтами и живут так, как у нас принято, но многие становятся сонливыми, похожими на деревья, как вы могли бы сказать. Большинство из деревьев — это просто деревья, конечно, но многие просто спят. Многих легко разбудить, а кое-кто становится похожим на энтов. Так продолжается все время.

Когда это происходит с деревом, оказывается, что у некоторых деревьев дурные сердца. С древесиной это не связано, я не это имею в виду. Я знавал добрых старых ив здесь, вниз по Энтвошу, увы, давным-давно ушедших! Они были совершенно пустые, они распадались на куски, но благоухали, как молодой лист. Но есть деревья в долинах у гор, звучат как колокол, но очень плохие внутри. И кажется, таких деревьев становится все больше. В этой стране некоторые места стали опасными.

— Как Старый лес на Севере? — спросил Мерри.

— Да, да, что-то подобное, но много хуже. Я не сомневаюсь, что какая-то Тень от Великой Тьмы легла на земли к Северу. Но в этой земле есть долины, куда никогда не проникала тьма, и там есть деревья старше меня. Мы делаем, что можем. Мы поддерживаем чужеземцев и храбрецов, мы учим и воспитываем, мы ходим и сеем. Мы пастухи деревьев, мы старые энты. И нас осталось мало. Овцы уподобляются пастухам, а пастухи овцам. Энтам нравятся эльфы, меньше интересуются они делами людей и стараются держаться в стороне от них. И однако, энты больше похожи на людей, и они больше склонны к переменам, чем эльфы, они быстрее принимают цвет окружения, так можно сказать. Некоторые из моих родичей сейчас очень похожи на деревья, и нужно что-то очень важное, чтобы разбудить их. И они говорят лишь шепотом. Но иногда мои деревья могут сгибать ветви и разговаривать со мной. Эльфы когда-то первыми начали будить деревья. Они учили их говорить и сами учились языку деревьев. Они очень хотели говорить со всеми, эти старые эльфы. Но потом пришла Великая Тьма, и они уплыли за Море или убежали в далекие долины и спрятались там, и стали петь песни о днях, которые больше не вернутся. О, когда-то давно сплошной Лес стоял отсюда до гор Луны, и это была лишь восточная окраина Леса. Что это были за дни! Было время, когда я мог целый день ходить и петь, и слышал только эхо собственного голоса в холмах. И леса были подобны лесам Лотлориэна, только гуще, сильнее, моложе. А аромат в воздухе!.. Я проводил целые недели, только вдыхая его.