Сети соблазна - Мэри Бэлоу

Есть определенные преимущества в том, чтобы миновать первый расцвет юности и при этом остаться незамужней. Конечно, есть в этом положении и недостатки. Отсутствие полной свободы, например. Если твоя семья решает уехать из Лондона еще до конца сезона, выбора у тебя нет – приходится присоединяться к кому-либо из членов семьи.

Ей хотелось бы остаться в городе. Здесь она могла бы погрузиться в светскую суету и окружить себя поклонниками. И здесь она могла бы не углубляться в размышления о себе.

Доминик с Эллен были в гостиной вместе с отцом Эллен, когда Мэдлин зашла к ним. Доминик держал на руках Оливию и забавлял ее, раскачивая перед ней свой монокль на цепочке, как маятник. Лорд Хэрроуби сидел с Чарльзом и пытался развеселить его. Эллен сидела рядом с отцом.

– Пойдемте в библиотеку, – сказал сестре Доминик, оставляя дочку заботам Эллен. – Там меньше шансов, что кто-то из младенцев обслюнявит вам платье.

– Но вы же знаете, что я пришла только из-за детей, – возразила она улыбаясь.

– В данном случае, я думаю, это не так, – сказал он, закрывая за ними дверь библиотеки. – Что вас беспокоит, Мэд? Едва вы вошли, как я понял: что-то случилось.

– На самом деле меня ничто не беспокоит, – ответила она, – кроме того что вы уезжаете послезавтра в Уилтшир, а Эдмунд – в Эмберли. И я не увижу вас бог знает сколько времени, а ведь мы всегда были близки, не так ли, Домми? Вы представить себе не можете, – продолжала Мэдлин, – каково это – быть незамужней женщиной в моем возрасте. До недавнего времени это не беспокоило меня, вероятно, потому, что вы тоже были не женаты. Но это ужасно – быть незамужней женщиной и не принадлежать себе.

Доминик усмехнулся.

– Ах, вы ужасный человек! – вскричала она, рассердившись. – Мне следовало бы знать, что в вас нет ни капли сочувствия. Мало того, что у вас есть Эллен и двое детей, появившихся за один раз, вы утопаете в семейном блаженстве, и вам дела нет до меня!

– Мэд! – воскликнул Доминик, разводя руками. – Вам хочется отдубасить меня? Ну давайте, я не стану даже защищаться.

– Глупо! – бросила она. – Мы уже не дети. Хотя иногда мне хочется вернуть эти времена. Тогда все было так просто. Можно мне поехать с вами в Уилтшир?

– Нет, – ответил он.

Мэдлин посмотрела на него так, словно он ударил ее по лицу. И болезненно вспыхнула.

– Вы знаете, что вам не стоило приходить ко мне, – продолжал Доминик. – Вы должны были бы пойти к Эллен. Я слишком хорошо вас знаю. Дело в Парнелле, не так ли?

Мэдлин нахмурилась:

– Какое отношение Джеймс имеет ко всему этому?

– Прямое, – ответил Доминик. – Он едет в Эмберли, поэтому вы, конечно же, должны избегать этого места во что бы то ни стало. Это действительно так мучительно?

Некоторое время она внимательно смотрела на него, а потом отвернулась. Подойдя к окну, Мэдлин устремила взгляд на улицу.

– Я должна покончить с этим раз и навсегда, – сказала она. – Я не хочу больше видеть его, Домми. Я не могу провести в Эмберли целый месяц рядом с ним. Пожалуйста, не отказывайте мне. Позвольте мне поехать с вами.

Когда Доминик заговорил, голос его прозвучал у самого ее плеча.

– В прошлом году, когда я вернулся из Брюсселя, Эллен не хотела иметь со мной ничего общего. Мне казалось, что выиграть битву за нее будет невозможно. И я, наверное, уехал бы, если бы не обнаружил вовремя, что она ждет ребенка. Мы все продумали, Мэдлин. И я с ужасом воображаю, во что превратилась бы моя жизнь теперь, если бы я отказался от Эллен, не приложив никаких усилий.

– Но это совершенно не похоже на мой случай, – упрямилась Мэдлин.

– Конечно, не похоже, – согласился Доминик, – в частностях. А по сути, я считаю, это почти то же самое. Вы любите Парнелла. И вам хочется избавиться от страданий теперь, пока вы все еще можете управлять ситуацией.

Мэдлин прислонилась лбом к стеклу.

– Даже если по какой-то странной случайности он сделает мне предложение и я его приму, мы не будем счастливы вместе. Я не в состоянии сделать его счастливым, потому что я ему не нравлюсь. Позвольте мне поехать с вами.

Доминик взял сестру за плечи и повернул к себе.

– Вы доверяете мне? – спросил он. – Мы всегда знали друг друга лучше, чем, пожалуй, самих себя. Разве не так, Мэд? Я не могу заглянуть в будущее. Я не могу ничего вам обещать. Очень может быть, что к концу месяца сердце ваше будет разбито, если вы поедете в Эмберли. Но если вы не поедете, вы никогда не освободитесь от того, что преследовало и мучило" вас целых четыре года.

– Джеффри женится на мне, – сказала она.

– Норт? – презрительно бросил Доминик. – Это даже нельзя назвать удачной попыткой, Мэд. Если вы желаете оказать нам честь и провести лето с нами в Уилтшире, мы с Эллен будем в восторге. Можете поехать вместе с нами послезавтра. Но ради вашего же блага я надеюсь, что вы этого не сделаете.

– Вы, Домми, превратились в очень взрослого и мудрого человека. Вы такой же плохой, как и Эдмунд.

Мэдлин вздохнула.

– На самом деле мисс Кэмерон поедет в Эмберли вместе с мамой и со мной. Невежливо будет не поехать с ними, правда?

– Без комментариев, – сказал Доминик.

– И наши сундуки уже уложены, – продолжала она. – И кое-что из моих вещей упаковано вместе с матушкиными, так что и достать нельзя. Наверное, легче будет поехать вместе с ней.

– Да, – сказал он.

– И потом, конечно, мисс Кэмерон едет туда и будет с ним все время. Скорее всего я почти не буду видеть его и не буду с ним разговаривать.

– Вы рассуждаете обо всем весьма разумно, – заметил Доминик.

Неожиданно Мэдлин хорошенько ткнула его кулаком в живот:

– Не смейте смеяться надо мной, Доминик Рейни. Вы знаете, я все могу вынести, кроме насмешек.

– Совершенно верно, – примирительно сказал он. Менее чем через неделю Мэдлин оказалась в Эмберли.

Дом из серого камня стоял в долине, и это было, разумеется, одно из самых красивых зданий, когда-либо виденных ею. А долина была мирной и зеленой, а утесы дикие и продуваемые ветром, а пляж во время отлива был золотым и ровным.

И еще там было семейство Кортни, обрадовавшееся, что она опять дома; обрадовался даже старший сын, Ховард, ее давний верный поклонник, ставший теперь одним из арендаторов Эдмунда. И Мортоны, и Картрайты, и Лэмпманы, и барышни Стэнхоуп, и пастор со своей женой. И мистер Уотсон, который недавно женился. А скоро ждали приезда дяди Уильяма и тети Виолы. Хорошо вернуться домой.

К тому же терпеть ей придется всего лишь один месяц. «Адеона» отплывает в августе.

Если Лондон привел Джин в волнение, а Ричмонд-Парк – в восторг, то Эмберли-Корт ее просто очаровал. Девушке казалось, что она никогда вдоволь не нагуляется и не наездится верхом.