Категории
Самые читаемые
ChitatKnigi.com » 🟠Проза » Историческая проза » Отступление - Давид Бергельсон

Отступление - Давид Бергельсон

Читать онлайн Отступление - Давид Бергельсон
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 28
Перейти на страницу:

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать

Он весело стегнул кнутом лошадей, обогнал мужицкую телегу, быстро оставил ее далеко позади и покатил под гору. Ближе к городу стали попадаться груженые фуры. Вскоре Залкер подъехал к деревянной плотине, освещенной ярким, горячим солнцем. Тяжелые, черные телеги тянулись через нее на ярмарку.

* * *

Небо синело, раскаленная земля, как угли, обжигала босые пятки, а молодая крестьянка шла себе и шла.

Залкер что было сил натянул желтые вожжи и остановил бричку.

— Эй, ты!

У въезда на ярмарку, где возле лавок стоят распряженные поповские телеги, он заметил портного Шоелку, жуликоватого парня, который выбивает для него долги, и позвал:

— Что, оглох? Поди сюда!

Шоелка не слышал. В шапке, сдвинутой на затылок, он стоял и грыз соломинку, прислонившись спиной к телеге. Его обычно быстрые, шныряющие по сторонам глаза на этот раз задумчиво уставились куда-то в одну точку, черный цыганский чуб прилип к блестевшему от пота низкому лбу. Наконец он все же услыхал и подошел, будто нехотя. Но Залкер уже не смотрел в его сторону. Поигрывая кнутом, он с каменным лицом глядел вдаль, поверх лошадиных голов. Все утро он молчал, пока ехал, и теперь его голос прозвучал хрипло и зло:

— Михл Кравец заплатил?

— А?

Шоелка небрежно поставил ногу на ступеньку брички. Он все еще о чем-то напряженно думал и жевал соломинку.

— Заплатил, — протянул он лениво. — А то как же?

— А Йосл Киржнер?

— Уплачено.

— Американский портной?

— Давно, до субботы еще.

— Так. А попадья из Ботвиновки?

— Да, только что.

— Ну а Лейка? Чернявая?

Шоелка хитро посмотрел на Залкера одним глазом.

— А вот ее как раз и жду… Обещала… Скоро… Чтоб я так жил, пан Залкер!

Плутоватое лицо Залкера покраснело больше обычного. Серые глаза злобно впились в Шоелку.

— Когда заплатит, тогда и будешь за ней волочиться. Понял, что тебе говорят, дурья башка?

И, больше ничего не сказав, даже не взглянув на Шоелку, поехал дальше, в самую гущу ярмарки. Не останавливаясь, крикнул пару слов знакомому в лавке, где продаются крестьянские мониста, пересек площадь и выехал на дорогу к лесу.

В доме Ицхока-Бера он застал только его больную жену. Она лежала в кровати. Залкер передал женщине, что нашел покупателя на инвентарь и медикаменты из аптеки Мейлаха.

«Так, значит, как его звать-то, парня, что хочет продать лекарства? Хаим-Мойше? Ладно, значит, пусть найдет его, Залкера, он остановился в старом городе у доносчика Зайнвла, почтаря Зайнвла то есть. Целый день там пробудет».

* * *

У ворот почтаря Зайнвла сильно пахнет лошадьми и коровами, как на скотном дворе. Навес прохудился, оттого круглый год чавкает под ногами жижа. Всегда душно, мухи жужжат над кучами навоза, вонь дерет горло. Здесь тоже чувствуется ярмарка. Слышно, как совсем близко звенят стальные серпы, весело ржут лошади.

Но чуть подальше во дворе, возле закопченной кухонной двери, где стоит квашня, всё совсем по-другому. Земля чисто подметена и полита из чайника, чтобы не было пыли, поэтому там пахнет, как в синагоге после уборки. Прохладно и тихо, точно в подвале, даже клонит в сон. Хочется просто сидеть и дремать.

У двери чулана сидит за столиком высокий, плотный мужчина в широкой зеленой блузе. Он чинит клавиатуру большой разобранной гармони. У него приплюснутый, сильно вздернутый нос с треугольными черными ноздрями и толстые, мясистые губы. Они вздрагивают, когда он собирается что-то сказать. Борода — несколько бесцветных волосинок, но, похоже, он очень ими дорожит. Работая, он посматривает на распахнутые ворота, туда, где солнечные лучи падают на свежий конский навоз. Мужчина видит, как во двор въезжает агент Залкер. Он въезжает важно, точно помещик. Хромой мальчишка-сторож выпрягает лошадь, а Залкер молчит. Стягивает с себя запыленный дорожный кафтан и садится на ступеньку чердачной лестницы. Сидит и разглядывает узкие носы своих лаковых сапожек. Залкер старается не думать ни о Шоелке, ни о чернявой Лейке. Он увидит ее позже, днем, а пока он не хочет о ней думать.

Залкер орет на хромого мальчишку, мол, тот небрежно обращается с двумя новехонькими швейными машинами, выгружая их из брички:

— Ты! Куда прешь? Осторожнее, под ноги смотри…

Вдруг раздалось покашливание — кто-то пытается привлечь его внимание:

— Кхе-кхе!

Залкер повернул голову. Перед ним — приплюснутый нос и широко посаженные круглые глаза. Кажется, эти глаза смотрят из другого мира, а об этом мире им нечего сказать. Немые глаза.

— Йес, йес, — прошлепали толстые губы, — «Зингер» — это… отличный товар, так ведь, а? Первый класс исключительно!

Залкер разглядывает человека в зеленой шерстяной блузе. Кто это? Гость почтаря Зайнвла, постоялец, с ярмарки? Разъезжает по городам и чинит поломанные музыкальные инструменты. Наверно, нет у него ни дома, ни родителей, а что за родители у него были, и представить невозможно.

— Т-ц!

Залкер ловко сплюнул сквозь зубы. Он все еще был зол. Спросил, дома ли заведующий Прегер, и пошел к нему в комнату.

* * *

Прегер уже распустил талмуд-тору на летние каникулы. Дней через десять он поставит с детьми спектакль; будет вечер в честь талмуд-торы. А потом свобода! Целых восемь недель свободы. На сердце легко. Отлично: евреи Ракитного ненавидят его за наглость, а он ненавидит их. Отлично, что служанка Хайка целыми днями ходит нарядная, как невеста. Добрые друзья говорят ей, что она сошла с ума:

— Прегер через год тебя бросит, дура.

А она, упрямица, отвечает:

— Лучше год с Прегером, чем всю жизнь без него.

Молодец Хайка! Прегер чувствует, что она готова стать его невестой. Он свободен, ему хорошо.

…Было жаркое субботнее утро, святой день, праздничный город, горячее солнце, чолнт[13] стоит в белых печах, и они облеплены черными мухами, мириадами черных мух.

Хорошо в тех домах, где через открытые окна падает тень. Из них доносятся девичьи голоса, праздничные, спокойные и стыдливые — будто кто-то может подсмотреть и осудить девушек за то, что они выходят к чаю в нижних белых сорочках. Нет, мужчин нет в доме, мужчины в синагоге.

Прегер шагает по мостовой. Освещенные праздничным солнцем, по левой стороне тянутся скучные закрытые лавки. Ни телег, ни прохожих. Никто не попадается навстречу. Это напоминает Прегеру его первое лето в Ракитном. Ему хорошо. У него в руке полотенце, он идет купаться. Когда он проходит мимо распахнутых окон синагоги, стоящей на холме возле узенькой речки с зеленой водой, он слышит молитву: «Благословен Тот, Кто сказал…» Старая надоевшая молитва! Она перечеркивает все новое, что происходит на свете. И Прегер чувствует досаду, услыхав упрямую молитву. Жаль, что он некурящий. Назло этим праведникам, которые провожают его взглядом, он закурил бы папиросу.

Для купания он нарочно выбирает такое место, чтобы было видно из окон синагоги. Пусть любуются, как он намыливается и долго-долго плещется в воде, пока не устанет. Узенькая речка сверкает, слепит глаза, в ушах слегка шумит, в них попала вода. Прегер тщательно вытирается, одевается и слышит из синагоги: «Новый свет на Сион…»

Вдруг он замечает, что на другом берегу что-то сверкает на солнце. Зеленая шелковая кофточка движется под розовым шелковым зонтиком. Сердце екает: «Хава Пойзнер? Нет, не она…» И через секунду: «Да, она». Тропинка на другом берегу прячется в высокой траве, ноги девушки скрыты, не видно, как они переступают, но розовый зонтик и зеленая кофточка дрожат перед глазами. Чтобы миновать синагогу, она, наверно, прошла крестьянскими садами вдоль берега и оказалась на том берегу; она идет купаться. Вот она подходит к молодому густому лесочку и исчезает за деревьями. Вновь появляется в длинной белой рубашке и бросается в воду. Она плывет, она умеет плавать. Это умение передалось ей по наследству. Вечером по пятницам ее отец проплывает вдоль всю речку, а мальчишки, на которых он ноль внимания, стоят на берегу и смотрят. Ее стройная фигура в широкой белой рубашке лежит на воде, волосы она собрала в пучок, чтобы не намочить, из-под красивых, изящных рук летят брызги, и, кажется, она улыбается.

Но что это такое? Из синагоги доносится: «К Господу…» Получается, он, Прегер, ошибся. Ему казалось, он ясно слышал: «Новый свет на Сион…» Что ж, тем лучше, значит, еще рано и он успеет прогуляться в молодом лесочке. Сколько лет Прегер здесь, в Ракитном? Лет шесть. Когда он приехал, в лесочке было много старых, высоких деревьев, но потом их спилили. Остались только пожелтевшие пни, они стоят тут и там, словно табуретки. Прегер присаживается на один из них. Машинально чертит по земле палкой, а из головы не идет стройное тело в белой рубашке, с наслаждением скользящее по воде. Он давно не видел ее так близко, как сегодня, Хаву Пойзнер. И сердце заболело, заныло. Еще пару лет назад она частенько приходила к нему на свидание в этот самый лесок, а теперь они так далеки друг от друга. Она не отвечает на его письма. Неизвестно, видела она его сегодня на противоположном берегу или нет.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 28
Перейти на страницу:
Открыть боковую панель
Комментарии
Настя
Настя 08.12.2024 - 03:18
Прочла с удовольствием. Необычный сюжет с замечательной концовкой
Марина
Марина 08.12.2024 - 02:13
Не могу понять, где продолжение... Очень интересная история, хочется прочесть далее
Мприна
Мприна 08.12.2024 - 01:05
Эх, а где же продолжение?
Анна
Анна 07.12.2024 - 00:27
Какая прелестная история! Кратко, ярко, захватывающе.
Любава
Любава 25.11.2024 - 01:44
Редко встретишь большое количество эротических сцен в одной истории. Здесь достаточно 🔥 Прочла с огромным удовольствием 😈