Спектроскоп души - Эдвард Митчелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обмен душ
«Exchanging Their Souls», The Sun, 27 April, 1877.
Князь Михалскович и удивительное лечение доктора Харвуда
СТРАННОЕ ПРИЗНАНИЕ ВРАЧА ИЗ НЬЮ-ЙОРКА – СЛУЧАЙ, НАД КОТОРЫМ УЖЕ МНОГО ЛЕТ ЛОМАЕТ ГОЛОВУ МЕДИЦИНСКОЕ СООБЩЕСТВО
Умерший на прошлой неделе доктор Джеймс Харвуд более двадцати лет считался одним из лучших профессиональных медиков. Его слава пересекла океан, и когда он посещал Европу, другие выдающиеся врачи не упускали возможности проконсультироваться с ним.
В одном из таких путешествий доктор Джеймс Харвуд применил удивительный метод лечения, сообщения о котором обошли все газеты и ощутимо укрепили его авторитет во всем мире. Он сумел вылечить русского князя Михалсковича от почти безнадежной формы мономании.
Особый интерес медицинского сообщества вызвали странные, примечательные способы, которые врач использовал, чтобы добиться успеха. Доктор Джеймс Харвуд и в выступлениях, и в печати неоднократно заявлял, что вернул князю здоровье с помощью гипноза.
Все это произошло лет двадцать или даже тридцать назад, когда гипноз, или, как его называли тогда, месмеризм, считался в высшей степени модным, и многие интеллектуалы, охотно верившие всяким удивительным вещам, превозносили его чудодейственную силу. Разумеется, случай с русским князем на долгие годы стал предметом живых дискуссий в медицинских кругах и периодических изданиях. Через некоторое время, с учетом репутации целителя и убедительных свидетельств в его поддержку, необычный случай помешательства князя и удивительный метод лечения доктора Джеймса Харвуда вошел в различные медицинские хроники, а затем нашел место и в учебниках, которыми пользовались студенты медицинских школ и колледжей.
Однако все ученые в какой-то степени скептики, поэтому некоторые медики до сих пор продолжают с сомнением относиться к отчету врача о лечении.
Шесть или семь лет назад князь посетил наш город. Едва он осмотрел свою резиденцию в отеле, как ему доложили, что два знаменитых нью-йоркских врача, отец и сын, просят их принять. Когда их пригласили войти, старший из них объяснил, что он профессор медицины, занят сейчас серьезной работой в области физиологии и был бы признателен князю за подробный рассказ о его лечении. Он также уточнил, что непременно хочет включить такой известный случай в главу о психических расстройствах.
Князь любезно согласился. Он изложил все детали своего лечения и вновь отметил, что главную роль в положительном результате сыграл гипноз. У пожилого профессора по губам скользнула недоверчивая улыбка. Едва князь увидел эту предательскую улыбку и понял ее значение, как джентльмен от медицины почувствовал, что его хватают за ворот пиджака и выводят на мягкий ковер в коридор у входа в резиденцию князя. Следом за ним за дверь вылетели сын профессора, его шляпа и трость. В медицинских кругах поговаривают, что именно по этой причине в фундаментальном труде по физиологии, недавно изданном в Америке, любопытный случай с русским князем даже не упомянут.
А вот что говорится об удивительном методе лечения безумного князя в первоначальном отчете, который доктор Джеймс Харвуд написал по горячим следам:
«Меня пригласили в Санкт-Петербург, чтобы я осмотрел князя Михалсковича, страдавшего весьма любопытной формой психического заболевания. Я обнаружил, что больной бредит на каком-то языке, который совершенно непонятен приглашенным к его постели врачам и лингвистам.
Когда мне удалось остановить воспалительный процесс в мозгу, я ожидал, что он вновь заговорит на русском, французском или английском языках, которыми он всегда пользовался при общении. Однако он настойчиво продолжал нести какую-то неразборчивую тарабарщину. В то же время вел он себя спокойно, не проявляя агрессивности. Даже с многочисленными крепостными и слугами он разговаривал мягко и вежливо, хотя, будучи в здравом уме, обычно обращался с ними грубо и жестоко. Кроме того, он неожиданно стал отдавать предпочтение простой одежде и пище.
Однажды он выразил желание покинуть дворец. Я дал указание его прислуге обеспечить князю полную свободу и следовать за ним в отдалении. Вечером эти люди доложили мне, что князь целый день проработал в каретной мастерской. Зайдя туда, он молча взял молоток и нож и стал помогать рабочим в изготовлении кареты. Как сказал колесный мастер, он позволил князю это делать, так как сразу понял, что перед ним очень умелый работник. На следующее утро князь снова отправился в каретную мастерскую и опять проработал там до самого вечера.
Через пару недель стало совершенно ясно, в чем заключается мономания князя: он воображал себя простым каретным мастером. Я попытался было воспрепятствовать его визитам в мастерскую, однако обнаружил, что это лишь ухудшает его состояние. Поэтому я решил позволить ему заниматься, чем хочется, надеясь, что какой-нибудь случай окажет воздействие на его разум и поможет ему вернуться к нормальной жизни.
Однако улучшения не наблюдалось. Я решил, что болезнь князя неизлечима и уже собирался вернуться в Нью-Йорк, когда мне на глаза попалось сообщение в медицинском журнале о безумном ремесленнике в Тифлисе, который воображает себя богатым и могущественным князем. Я перечитал сообщение, и меня весьма впечатлило то, что бедняга работал каретных дел мастером. Более того, если раньше он говорил только на малоизвестном мингрельском диалекте грузинского языка и слыл невежественным и темным крестьянином, то теперь вдруг стал свободно бредить на литературных русском, немецком, французском и английском языках. Именно это неожиданное использование простым работником иностранных языков и вызвало интерес к этому случаю у газетных репортеров.
Я не мог не отметить, что болезнь каретника точь-в-точь такая же, как у князя Михалсковича, только с обратным знаком. Князь хотел быть колесным мастером, а колесный мастер – князем. Один перестал разговаривать на цивилизованных языках и перешел на тарабарщину, а другой отказался от тарабарщины и стал использовать русский, английский и другие языки.
Разумеется, я немедленно предпринял меры для того, чтобы этого человека доставили из Тифлиса в петербургский дом для умалишенных. Я посетил его там и обнаружил, что сходство между заболеваниями его и князя потрясающее. Испросив разрешения семьи князя Михалсковича, я дал указание доставить этого больного во дворец со всеми почестями и ритуалами, подобающими князю: мне любопытно было посмотреть, как дальше будут развиваться события.
Пациент поразил всех. Он устроился в личных апартаментах князя так, словно жил там всегда. Приветствуя родителей, родственников и друзей князя, он обращался к ним по именам. Он также пользовался вещами князя и отдавал приказания слугам, словно был самым настоящим князем. Элегантность его манер и свобода, с которой он выражал свои мысли на различных языках, производили особенно поразительное впечатление в сочетании с телосложением, руками и лицом простого ремесленника.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});