Русский боевик - Владимир Романовский

— Ну, пойдемте вниз, друзья мои. Ольшевский, будьте добры, оповестите остальных.

Ольшевский издал короткий сухой смешок.

— Нет, я еще здесь побуду минут десять, — сказал он. — Очень хороший вечер. Жалко вы своим корытом заняли смотровую площадку, ну да ладно. Посижу у бассейна. А выводок с собой заберите. Я детей не люблю.

— Отшлифовались вы в своем Питере, старина, — заметил весело Демичев. — Нет чтоб сказать, мол, я тебе не мальчик на побегушках, сам оповещай. А вы интеллигентно так оскорбляете человека. Как это у вас принято — вроде бы ничего обидного не сказано, а…

— Да, мы странные в нашем Питере, — подтвердил Ольшевский, уходя к бассейну.

— Мрачный он, — Демичев широко улыбнулся. — Молодец! Ничего, оттает еще. Детишки симпатичные. Ну, пойдемте вниз, друзья мои. Там есть ящик очень хорошего вина, надеюсь, Олег его не продал из-под полы. Урожая очень лохматого года, виноградники провинции Бордо. Саня, Виталий, пойдемте. Вадим, займись детишками срочно. На втором этаже возле саун есть видео плеер и диски с мультиками. Дети — наше будущее, друзья мои.

— Мы здесь отрезаны от всего, — объясняла Марианна новому гостю, человеку в обмундировании — влажном — военного летчика. — Это просто издевательство какое-то.

— Да, вы правы, — соглашался летчик. — Этот Демичев, он много о себе мнит. Но, увы, таксист уехал, как только меня высадил. Можно, правда, пешком.

— У меня туфли очень неудобные, — призналась Марианна. — Ноги себе натерла страшно. А ведь так расхваливают нынче итальянскую продукцию. Все это — просто реклама. Надувательство. Не так уж плоха была в свое время фабрика «Скороход». Вы…

Она замолчала. Собеседник ее поднялся и пошел навстречу входящему в бар под руку с женой Трувору Демичеву. Демичев, до этого веселый и добродушный, мгновенно посерьезнел и, оставив жену посади, сделал три быстрых пружинистых шага вперед.

— Киев согласен, — быстро и тихо произнес летчик. — Я здесь проездом, — добавил он.

Демичев не сказал ничего — но только запрокинул слегка голову и улыбнулся очень довольной улыбкой, не раскрывая рта. Будто ему поведали по секрету радостную, очень важную новость. И с чувством пожал гостю руку. Священник отставил тумблер со скотчем в сторону. Кудрявцев, глядя на Демичева, облокотился о рояль. Поза его напоминала позы Александра Вертинского в лучшие годы. В этот момент в баре, и во всей гостинице, погас свет.

ГЛАВА ПЯТАЯ. МОЛНИЯ, НИКОГО НЕ РАЗБУДИВШАЯ

Стоя в углу вестибюля со свечкой в руке в четыре часа утра, Эдуард чувствовал себя глупо. Ольшевский все не выходил. Нинка, в сумерках заступившая на смену, спала за конторкой. Привратник, пришедший вместе с Нинкой, стоял на улице, у входа в гостиницу, таращась в непроглядную тьму. Авария ли, диверсия ли — неполадки на электростанции обесточили, очевидно, весь город. Ни связи, ни электричества. Интересно, подумал Эдуард, если в сиих губерниях все еще водятся волки, сколько им понадобится, чтобы придти в город и начать хозяйничать? Современный человек без электричества и связи — совершенно беспомощное существо.

Ольшевский наконец вышел в вестибюль, без свечки. И подошел к Эдуарду.

— Подъем в семь утра, господин Чехов. Спать будете у меня в номере.

— Э…

— У меня в номере всякое барахло… полезное… как бы кто не зашел, не поинтересовался. За вашей дамой присмотрит ее теперешний ухажер. В семь пятнадцать, как раз начнет светать, спуститесь снова в бар. Думаю, что команда Вадима, которую мы с вами почему-то упустили из виду, и вы и я, к этому времени соизволит включить генератор в подвале.

— Один вопрос, господин Ольшевский.

— Я слушаю.

— Кто этот… человек в летной форме?

— Телегин, отставной киевский вояка. Объявлен в розыск на Украине. Здесь, как он сам сообщил, проездом. Доставил ответ украинских властей, и поедет дальше, если ему позволят. Должны позволить. Демичев — сволочь, но он солдат, насквозь и с рождения, а такие люди как правило дорожат своим словом. Дальнейший путь Телегина лежит, очевидно, через Финляндию в Швецию.

— Он попросит там политического убежища?

— Он попросит там, чтобы ему поменяли черты лица. Затем он снимет деньги со счета в каком-нибудь из швейцарских банков, и мы никогда о нем больше не услышим. На Украине тем временем… что за глупая улыбка, господин Чехов!

— Математик вас давеча поддел с Украиной, — сказал Эдуард, сдерживая смешок.

— Математики люди, как правило, не очень вредные, но у них есть дурная манера цепляться к словам. Фарисейство в чистом виде! Ах, изволите ли видеть, я нарушил незыблемое правило. Будто если говорить не «на Украине» а «в Украине», все украинцы непременно сразу кинуться читать Золя и пить вина двадцатилетней выдержки вместо самогона! Слово Украина означает — окраина России, а по-русски говорят «на окраине» а не «в окраине». Черт, как он меня достал, этот дурак. Нашел время для буквоедства! Ну и команду себе Демичев подобрал, любо-дорого.

— Может, лучше не ложиться? — предположил Эдуард.

— Нет, вам обязательно нужно поспать, господин Чехов. Обязательно. Ничего особенно интересного в следующие четыре часа не произойдет. Кроме одного. Заработает телевизионная станция, что в пяти километрах отсюда, и такое будет на весь мир транслировать, что лет двадцать потом расхлебывать будем. В любом случае вы лично, господин Чехов, ничего не знаете, я вам ничего не говорил. Спросят потом — так и объясните.

— Зачем он нас сюда вызвал?

— Солдаты мыслят прямолинейно. Он прикинул, кто в Питере является одновременно думающим и достаточно влиятельным. Кто нынче в Питере влиятелен — не мне вам рассказывать. И выбор Демичева, к великому моему сожалению, пал на меня.

— Но ведь, согласно их теории, вы произошли от рабов и так далее…

Ольшевский поморщился.

— Все так, господин Чехов. Но, видите ли, какая закавыка, вашего командира угораздило родиться и провести значительную часть детства именно в Новгороде. Я вам это сейчас говорю, потому что очень устал. А вообще-то рекомендую вам вспомнить о субординации и идти спать, ибо дан вам, господин Чехов, недвусмысленный приказ.

— Слушаюсь, господин Ольшевский.

— Стенька?

— Да, Лин… Осторожно! Лестницы здесь узкие. И крутые.

— Как бы нам отсюда выбраться?

— Тебе не хочется здесь быть?

— Конечно нет. А тебе хочется?

— Подождем до рассвета?

— Как-то оно… И не хотелось бы у всех на виду…

— Ты права. Тогда вот что. Тогда я тебя доведу до номера… Я об этом уже подумал… Доведу, а сам схожу… тут в нескольких кварталах мужики извозом занимаются. Вот только денег у меня нет.

— У меня есть. Может, вместе пойдем?

— Нет уж, ты сиди в номере. Одному менее опасно. С дамой по улице шагать в это время — ну его. Найду кого-нибудь, подъедем ко входу.

— Правда?

— Да. Лин, ты не волнуйся так.

Стенька воспрянул духом. Рыцарство вдохновляет.

Когда они подошли к номеру, оказалось вдруг, что компьютерный замок работает только при наличии электричества и так же, как лифты, не может функционировать, когда обесточена вся гостиница.

— Да, вот еще загвоздка, — подумал Стенька вслух.

— Стень, это не мой номер. Это твой номер.

— Ты думаешь, в твоем номере замок работает?

— Нет, но я догадываюсь кое о чем. Пошли.

Они переместились к соседнему номеру. Дверь в нем оказалась приоткрытой, а замок раскурочен.

— Подсуетился Эдька, — мрачно сказала Аделина. — Проявил заботу.

— Да, действительно, — растерянно пробормотал Стенька. — Ну и славно. Приляг, подремли. Я вот пару лишних свечек из бара прихватил, вот, держи. Я скоро вернусь. Деньги…

— Там у меня в пальто, посмотри, кошелек.

— Ты достань…

— Доставай, не бойся. Нашел?

— Нашел.

— Если что, беги сразу назад, — неопределенно, но с беспокойством, сказала Аделина.

— Не волнуйся.

Вдруг он действительно найдет машину, думала она, скидывая туфли, стягивая чулки, и дрожа от холода. Отопление номеров гостиницы полностью зависело от электричества. Аделина осторожно пристроила свечу на прикроватный столик, зажгла от нее другую, и, стуча зубами, направилась в ванную. Капнув воском на край раковины, она укрепила свечу и включила душ. Подача воды оказалась не связанной — пока что — с подачей электричества. Аделина скинула с себя остальную одежду и встала под горячий душ. Стало приятно и даже как-то истерически-весело, но вскоре в голову полезли всякие дурацкие образы из фильмов-страшилок, сценаристы коих обожали смаковать зверские убийства женщин в душах, и Аделине стало казаться, что она слышит шаги, что очень скоро, в следующее мгновение, кто-нибудь войдет в ванную с огромным ножом из японской нержавеющей стали и будет ее этим ножом колоть множество раз, и резать на куски. Она выключила душ. Тихо. Снова включить душ у нее не хватило силы воли. Аделина перешагнула край ванны и потянулась за полотенцем. Несколько капель с предплечья упали на фитиль, и свеча погасла.