Сделать тебя взрослой - Наташа Шкот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А давай, дичь? — смеясь и шепотом предложила Лиля, — я ее никогда не ела.
— И шампанское?
— Не знаю, а дичь надо с шампанским?
— Без понятия, но гулять, так гулять? — и он улыбнулся ей такой родной, знакомой улыбкой, что Лиля едва не пропала. Сглотнула и кивнула головой. Такой момент ни за что не захотела бы нарушить.
Они много смеялись, выпили бутылку шампанского на двоих, наелись от пуза и счастливые вышли, едва не забыв покупки.
Денис поймал такси. А когда отвез Лилю домой, смелый после шампанского позвал погулять по городу. А Лиля… опять не смогла отказаться.
Они встретились через полчаса. Лиля залюбовалась Денисом. Он надел новые джинсы, черную футболку и кеды. Гражданская одежда ему безумно шла, хоть он чувствовал себя заметно неуютно.
Им было хорошо вдвоем. Легко общаться. Лиля сама себя не узнавала. То ли от шампанского, то ли от его присутствия, восторженная улыбка не сходила с лица. Она пять лет так не улыбалась. Денис тоже преобразился не только внешне. Все реже бросал по сторонам встревоженные взгляды, чаще смеялся, шутил. Они обошли все старые места. Школу, парк, кинотеатр, заброшенную летнюю площадку, где раньше проходили дискотеки. Оба, не сговариваясь, не касались тем прошлых отношений и будущего. Было только здесь и сейчас.
Не поздним вечером он провел ее и домой и с грустной улыбкой сказав «пока», растворился в темноте.
Следующие дни Денис приходил утром и вытягивал ее куда-то. Погулять, на пляж, на пикник в лесок по соседству, в кино. Он развлекал ее как мог, а Лиля с радостью соглашалась на все предложения.
Но в душе с каждым днем рос, множился комок жгучей печали. Вроде и вел Денис себя безупречно, но от этого становилось только хуже. В самой серединке сердечка пряталось желание, чтобы он вел себя иначе. Так… как раньше… Обжигающе больно находиться возле него без возможности коснуться. Но и отказаться от этих встреч сил в себе не находила, никакие вечерние самовнушения не помогали. Как приговоренная к казни шла и медленно умирала с ним рядом.
Вечером предпоследнего дня они сидели на лавочке в парке и любовались закатом. Лиля была напряженная, прямо кожей чувствуя каждую уходящую минуту. Еще один день и все. Новая разлука, знакомая боль. Денис молчал, лишь иногда поглядывая на нее, словно собирался что-то сказать.
— Ты… такая красивая, — сказал все-таки, — очень…
— Спасибо, — Лиля повернулась к нему и грустно улыбнулась.
— Серьезно. Самая красивая из всех, кого я видел!
— Приятно… слышать, — засмущалась, но взгляда не отняла, — ты тоже…
— У тебя такая кожа белая, — он придвинулся ближе, склонился, — как у статуи мраморной из музея, — такая себе похвала, но ей понравилось.
— Это из-за того, что на Сахалине лета почти нет. Да и я мало по солнцу бегала. Зубрила сутками, — сказала с замиранием сердца, заметив, что он еще ближе придвинулся.
— Зато я загорел за нас обоих, — в его глазах что-то изменилось. Какой-то голод появился. Или ей мерещилось, чего не было?
— Ты… тоже красивый, только мне челки твоей не хватает, — то что она сказала и потом сделала, вышло непроизвольно, само собой как-то. Протянула руку и коснулась ежика волос. Денис вздрогнул. Всем телом. Прикрыл глаза и потянулся за ее рукой. И она погладила его по волосам, но лишившись сил от этого чувственного прикосновения, уронила ладонь. Та скользнула по его затылку, шее, груди. На груди Денис поймал ее и прижал к колотящемуся сердцу. Они смотрели друг другу в глаза несколько сумасшедших мгновений. А потом Лиля оказалась в стальных тисках его рук, а твердые губы впились в ее безвольные.
Это был неописуемый поцелуй. Нервный, рваный, с не то вздохами, не то всхлипами. Не красивый, не романтичный. Голодный, жадный, грубый, необходимый, вымученный.
Они одновременно слетели с катушек и целовались, как за мгновение до разлуки. Бились зубами, тяжело дышали, цепляясь друг за друга.
— Сердце сейчас разорвется! — Денис отстранил ее от себя и напряженным, перекошенным ртом, глядя в глаза произнес, — я так сильно люблю тебя, Ляль…
— Что? Нет… — пролепетала в ответ, испугавшись этого признания, самого первого.
— Да! Не могу больше в себе держать! — он приложил холодные девичьи ладошки к своим горящим щекам и повторил уже спокойнее, — я тебя люблю! Очень!
— Но… — это было… больно в общем, сильно, как раскаленной кочергой в рану, — не понимаю…
— Не надо ничего понимать! Просто знай. Хочешь — оттолкни и я уйду! — лицо парня превратилось в маску, он так сжал зубы, что Лиля расслышала их скрежет.
— Нет, не уходи… — прошептала ошеломленно, не понимая что происходит, — это… неожиданно просто…
— Почему? Разве ты не видишь? Я же дурею рядом с тобой!
— Но… мамочки, зачем это все сейчас? — из глаза покатились слезы, — я послезавтра уезжаю…
— Я… знаю! — он сжал зубы еще сильнее.
— И я не останусь… я не могу… ты понимаешь?
— Да!
— Господи, Денис, Дениска…
— Лялечка моя… маленькая… — потом была череда таких же сумасшедших поцелуев, когда всего мало, друг друга, воздуха, губ, прикосновений…
Они опьяненные, дезориентированные, пришли в себя в кромешной тьме. Оказалось, полночь. Часы пролетели, как минуты. Денис прижимал сидящую на его коленях Лилю так крепко, что не шелохнуться. Они слушали удары сердец друг друга и молчали, тяжело дыша.
— Я хочу кое-что увезти с собой, — прошептала она в его шею.
— Что же?
— Воспоминания. Сделай меня взрослой…
Глава 20
Девчонка-девчоночка, тёмные ночи
Я люблю тебя, девочка, очень
Ты прости разговоры мне эти
Я за ночь с тобой отдам всё на свете
/«Девчонка-девчоночка», Ж. Белоусов
Денис
Денис оживал с Лилей как привявший цветок после дождя. Напитывался легкостью, счастьем, спокойствием. Возвращался. Привыкал к новой старой жизни. Смаковал каждую минуту. Другим человеком себя чувствовал, почти как раньше.
И даже так, находясь на расстоянии, был по-своему счастлив. Держался жестко, не позволяя себе прикосновений, «не дружеских» взглядов, не поднимая больных тем. Жил сегодняшним. Крепился, с тоской ожидая новую разлуку.
А потом стал кое-что замечать. Ведь не слепоглухонемой и не глупец. Лиля вроде небезразлична к нему. От свиданий не отказывалась, охотно соглашаясь, куда бы не звал. Светилась особой красотой, наряжалась, часто поглядывая на него тоскливым взглядом, когда думала, что Денис не видит. Но он — то видел.
Это окрыляло, давало силы. Воспарил духом,
