Веллоэнс. Царские игры - Андрей Шум

Лавиен успел заметить, как в эти секунды легкие руки срезали несколько подвязных кошелей. Негодуя, царевич обернулся к Цуллануру:

– Да он заодно с ворами! Отвлекает прохожих, пока босяки подчищают карманы!

Казначей как-то странно улыбнулся:

– О, нет, господин! Он просто взял дополнительную плату за особое представление. Мы еще только приближаемся к сердцу Манохи. Будьте осмотрительны царевич – это мелкие проказники. Настоящие дельцы живут при царе. Срезать кошель – несложно, а дворцовые проныры опустошают сокровищницы одним языком.

«Наверное, поэтому ты и успешен в этих краях, Цулланур», подумал Лавьен.

Обитель небта поражала своим устройством. Базарные площади и жилые дома упирались в массивную округлую стену. Глиняная ограда возвышалась на шестьдесят локтей, сверху через узенькие бойницы угрюмо наблюдали стражники. Повозка приблизилась к воротцам. Казначей отдал охраннику письмо. Тот разломил печать, бегло пробежался по тексту. Отворил ставни. Размер прохода оказался аккурат по обозу. Кучер направлял верблюда умело, ни колесо не зацепил, ни подножку не шоркнул.

Внутри, поодаль от центрального парадного пути находились постоялые дворы, базары, конюшни – купцы и послы с челядью устраивались на ночлег, развьючивали мулов, заключали сделки, отдавали животину на заботу конюхов.

Сам дворец напоминал огромный, выдолбленный в скале полукруг. Он не был так высок, как царский замок в Веллоэнсе. Но зато раздавался вширь куда хватало глаз. К центральным вратам вёл широкий подкат, по бокам выдолблены ступени и установлены перила. Среди колоннами покоились медные жаровни. Солнце скрывалось в облаках, дневной жар растаял и тепло поддерживали алеющие в этих полусферах угольки.

Лавьен поёжился и протянул руки к огню. Кучер занёс вещи в покои, служанки небта суетились, наводили порядок, застилали постели, брызгали благовония. Царевич с казначеем успели как раз к началу празднования. Три раза в год правитель Манохи отворял свои врата для торговли и заключения союзов. Праздник начинался с вечернего пира, поднесения даров и возвеличивания властителя. Следующий день посвящался служению в храмах. Во дворце отводилось несколько залов и открытых площадок для отправления ритуалов. Количество капищ, жертвенников, святилищ, пирамидок и статуй поражало. Были здесь и шигиры кеттинов и идолы Офира и тотемные столбы, возвышалось редкое лиартовое древо – символ бога плодородия Бадучены. Грозно зрела на проходящих бронзовая статуя Мокошь. Складка подола богини образовывала жертвенник, раскаленный подложенными в выемку углями. Рядом стоял невысокий каменный цибар, доверху наполненный козьей кровью, здесь же лежал ритуальный нож и оскобленый рожок. Древние последовательницы культа – кровавые жрицы – настаивали на приношении в жертву людей. За это их много преследовали в прошлом – во Второй Земле их теперь было не встретить. Но для увлекающихся этот уголок мог хотя бы потешить религиозное самолюбие. Как и для многих других верующих. Лишь адептам многочисленного пантеона Манохайских божеств было где развернуться. Просторная зала с трехметровыми статуями, многочисленные жрецы и прислужники, обилие месс и возношений – каждому гостю сразу становилось ясно, кто тут главный.

Третий день посвящался переговорам. Послы государств договаривались о ценах и товарах, обязательствах и союзах. Только после предложения небту, купцам разрешалось торговать между собой. Эти сделки были мельче и по стоимости и по объему, но споры шли жаркие, за порядком смотрела утроенная охрана. Следующие дни проходили тихо – гости собирали пожитки, закупались, оговаривали оставшиеся условия. И так до следующего совета.

Цулланур нарушил думы Лавиена:

– Все наши обозы подошли. Я проверил товары – всё на месте. Нам пора идти на празднование.

Внутри зала пылали жаровни, освещая покрытые известью стены. Купцы, послы и вельможи держали в руках чары с подогретым вином, заедали сладким инжиром, копчеными бананами и финиками. Длинные узкие столы, накрытые красными скатертями, пусты – пир начнется после ритуальной молитвы и благодарения богам. Широкие лестницы поднимаются ко второму ярусу – на нём уже толпится народ, люди подходят к окнам, вдыхают бодрящую прохладу вечера. Царевич обратил внимание на меднокожего карлика. Обритый, глаза подведены углем, на плечах алеют фигуристые начертания зверей. Запястья закрыты кожаными браслетами, душегрейка из верблюжатины распахнута, кольчужный поясок плотно держит ярко разукрашенные шаровары. Карлик скучал у таза с напитком, рассеяно смотрел на толпу.

Лавьен подошел к нему, опустил чару в таз, сделал маленький глоток. Зеленоватая жидкость слегка горчила, щеки и язык вязало, во рту оставался слабый пряный аромат.

– Тэж.

– Что?

– Тэж. Напиток моего народа.

Коротышка подошел ближе:

– Я делаю его без хмеля. Специально просушенные и измельченные листья синецвета, с медом диких пчел и вытяжки лечебных грибов. Много не пей, с непривычки разболится пузо.

Царевич кивнул, поставил чару.

– Ты торговец? Или посол?

– Я содержу местный зверинец. У небта есть редкие существа и лишь я знаю, как их охаживать.

– Потому с тобой никто не ведёт разговор?

Карлик ощерился:

– Зачем терять время на прислугу, если можно завести полезные знакомства. А ты откуда?

Лавьен посмотрел на собеседника. Выдал заученную фразу:

– Помощник господина Цулланура. Он великий торговец из Веллоэнса, соблаговолил взять меня с собой.

Чуть помолчав, продолжил:

– Как твое имя? Из какого ты народа?

– Зови меня Тэж. Мой дом в Иоппии, хотя вряд ли ты слышал об этих землях.

– Это восточнее Веллоэнса. Господин рассказывал мне про эту страну.

Глаза коротышки округлились, на лице проступило удивление:

– И что же тебе поведали?

Юноша поперхнулся, спохватившись, что сказанул лишнего:

– Ну… что там тепло, только деревьев больше, чем здесь. И еще, что там ходят огромные звери с хвостом вместо носа, под которым две костяных сабли. Так хочу увидеть эту диковинную тварь, да боюсь – вдруг сожрёт.

Тэж расхохотался:

– Да это аллий, или ани. Манохайцы кличут его пентахи, кеттины – элифэнтом. Твари эти спокойные, неповоротливые, жрут одну траву. Их можно использовать, как передвижные башни, держит эта громадина большой вес.

Иоппиец ухмыльнулся, в глазах дернулись озорные огоньки:

– Пойдём, ещё не те чудеса покажу – челюсть отвиснет.

– Но господин…

– Тут до церемонии еще час и больше. Успеем.

Тэж отворил небольшую дверцу, зажег сферу и повёл царевича по узкому проходу. Вскоре они вышли в прохладный зал. Карлик приложил палец к губам, указал на боты из шкур. Тихо провёл к клеткам. В темноте посапывали чудные животные. Зверовод с нескрываемой любовью шептал:

– Это огнистые стриги, или по-другому, буроцветы. Единственные птицы, которые умеют летать назад. Не смотри, что такие маленькие. Очень быстры, а клюв ядовит. Ещё они хорошо дрессируются. Я знаю более десяти видов стригов и знаю, как их ловить. А вот – золотистый гелиш, дитя пустыни. Может скакать десять дней без воды и пищи, жара песков не боится. Древнее имя этого рода – онзир. Больше всего я хочу поймать гелишей Азмодая. Черны как уголь, на вид – обтянутый шкурой скелет. Но такого ни стрелой, ни мечом не возьмешь. А в глазницах пылают огни преисподней.

Лавиен удивленно просипел:

– Как такого взять? Если ни стрелой, ни мечом. И арканом никак, вестимо?

Иоппиец ухмыльнулся:

– Цепь надо заговоренную и браслет. Накинешь на шею – будет тебе рабом, без слов поймет.

Царевич заговорщически взглянул на Тэжа. Лицо осклабившегося коротышки в тусклом сиянии огонька выглядело страшно. Сглотнув, юноша подошел ближе, прошептал:

– Ловил ли ты арпейнов? Хозяин бы много заплатил за такого…

– Арпейны… Я люблю этих изящных кошек. Какого именно ты хочешь?

– А они разные бывают?

Тэж скривил мину. Лавьен ощутил, что краска залила лицо – даже в зверинце посветлело. Карлик указал в темноту, мягко зашагал к затенённому вольеру. Клетка из толстых стальных прутьев была обмотана шипастой сетью, в глубине чернело логовище. Обойдя загон, отворил незаметный доселе лаз. Царевич протискивался осторожно, стараясь не порвать одеяние – ход сделан по росту маломера, ему как раз. Попав внутрь, полезли в логовище. Юноша двигался гуськом, ноги сразу же загудели. Перед лицом маячила спина, заграждала источник света. Через минуту проход расширился и мужчины оказались в просторной жаркой пещере. Потолок и стены выскоблены до блеска, в железных ваннах тлеют угли, освещая логово, дым уходит через отверстие под потолком. Другой проход, пошире, затянут воловьей шкурой. Царевич оглянулся, с хрустом потянулся, принялся разминать затекшие бедра. Карлик сложил руки трубочкой, дунул.