Вынос дела - Дарья Донцова

И тут ее взгляд обратился в сторону «местного сумасшедшего» – Ваньки Клюкина. Даже при тотальном дефиците мужчин в инязе парня никто не воспринимал всерьез. Вечно растрепанный, в очках и с глуповатой улыбкой, он постоянно сидел в библиотеке над толстенными томами немецких литераторов эпохи движения «Буря и натиск».

Казалось, при таком усердии «золотой» диплом обеспечен. Ан нет. На экзаменах и зачетах Клюкин начинал путаться, размахивать руками, плевать слюной в лицо преподавателю и тыкать ему под нос огромные неряшливые тетради, исписанные жутким, неразборчивым почерком. Окончательно губила парня привычка заявлять профессору:

– Вы не правы, в словаре совсем иное написано. Вздернув брови, наши педагоги моментально ставили ему «неуд».

Не лучше были у бедного Ваньки и отношения со студентами. Имея маму – директора крупного промтоварного магазина, другой стал бы желанным гостем в любой компании. Но Клюкин ухитрился так себя поставить, что поход на склад за остродефицитными зимними сапогами воспринимался всеми как услуга ему, Ваньке. Впрочем, он был добрым, незлобливым, мягким и абсолютно управляемым – словом, идеальный муж, только наши девочки шарахались от него, как от прокаженного.

Раисе понадобилось совсем немного времени, чтобы окрутить парня. Гораздо трудней было справиться со свекровью. Несчастный аморфный Ванька оказался меж двух огней: с одной стороны авторитарная, властная мама, с другой – эгоистичная, капризная, упрямая жена. Кое-как он продержался до кончины маменьки. Работал в «м нтуристе» гидом-переводчиком, водил по Москве группы туристов, охотно ездил по городам и весям, стараясь пореже бывать дома, где постоянно цапались две стервы.

После смерти свекрови Раиса ненадолго вздохнула полной грудью. Затеяла ремонт, купила машину и бросила работу, намереваясь пожить в свое удовольствие. Но недолго музыка играла. Ванька начал пить. Наверное, это была его форма протеста против окружающей действительности, а может, кончина властной маменьки просто развязала мужику руки.

Из «м нтуриста» выгнали сразу. Еще пару лет Клюкин перебивался в разных конторах, потом обработанные алкоголем мозги перестали слушаться хозяина, и пришлось шагать по социальной лестнице вниз – носильщик на вокзале, заправщик на бензоколонке, грузчик, стеклопротирщик… Нигде больше трех месяцев Ванька не задерживался… Раисе пришлось самой выйти на работу. Потом Клюкин принялся пропивать нажитое рачительной матушкой добро…

– Откуда знаешь? – удивилась я.

Зоя загадочно улыбнулась.

– Поверь, что все правда. Ванька мешал на этом свете только одному человеку – Раисе. Только она его не убивала.

– А почему ты так уверена в этом?

Лазарева пожала плечами:

– Думаю, у нее кишка тонка. Человека на тот свет отправить не так легко. Вернее, решиться на такое трудно. И потом, ну не глупо ли травить ненавистного супруга на глазах большого количества народа, да еще в доме Харитонова! Намного проще втихую, в собственной квартире, да никто и разбираться не станет: подумаешь, алкоголик до смерти упился!

Зоя замолчала. Я тоже не произнесла ни слова, похоже, у нас с Лазаревой в голове одни и те же мысли. Но Ваньку все-таки отравили…

– Однако, – завела я, – кто-то подсыпал Ваньке…

– А если не Ваньке? – хитро прищурилась Зоя.

– Как это?

– Да так, – загадочно пробормотала хозяйка и поинтересовалась: – Ты деньги любишь?

Я слегка растерялась от подобного вопроса.

– Уж не знаю, как насчет любви, они мне просто нужны…

– Вот-вот, – удовлетворенно закивала Зоя, – а как нужны, очень?

– Ну, вообще-то, нам вполне хватает…

– Насколько знаю, – процедила Лазарева, окидывая меня с ног до головы оценивающим взглядом, – ты нигде не работаешь.

– Правильно.

– А собственного капитала у тебя нет. Деньги Макмайера принадлежат Наташе, Аркадию и Маше. Только тратишь чужое, можно сказать, живешь из милости, за их счет.

Сказать, что я удивилась, – это не сказать ничего.

– Вдруг они с тобой поругаются, – спокойно продолжала Зоя, – ну, обозлятся на что-нибудь и перекроют деньгопровод, что делать станешь?

Я скривилась:

– Такое вряд ли произойдет…

– А все же!

– Пойду вновь на службу, языком владею в совершенстве, без куска хлеба с маслом не останусь…

– Не понравится небось опять по утрам в метро толкаться…

Я пожала плечами:

– Жизнь полосатая. А к чему весь этот разговор, никак что-то в толк не возьму!

– Просто предлагаю задуматься о будущем, – спокойно ответила Зоя, – приятно, когда на старость отложена тугая копеечка, хорошо ни от кого не зависеть!

– Верно!

– Вот и иди на работу!

– Да куда же?! – в сердцах воскликнула я. – Только и знаю, что французскую грамматику!

– Насколько понимаю, тяготеешь к профессии детектива, – ухмылялась Зоя.

– И что, предлагаешь идти учиться в высшую школу милиции? – обозлилась я. Лазаревой все-таки удалось вывести меня из равновесия.

– Нет, – ответила Зоя, – могли бы работать вместе.

– Преподавать у тебя в институте? – засмеялась я. – Уволь, хотя, судя по твоей квартире, дело весьма прибыльное.

– Кто сказал, что я преподаватель?

– Ты сама, на вечеринке.

Зоя расхохоталась.

– Верно, только на самом деле зарабатываю совершенно в другом месте.

Она легким танцующим шагом подошла к двери.

– И ди сюда.

Мы перешли в небольшую комнатку, обставленную офисной мебелью. На столе высился большой монитор дорогого компьютера. Хозяйка умело защелкала мышью, ввела пароль и велела:

– Смотри.

На экране возникло нечто вроде таблицы: «Харитонов Олег Андреевич, 1949 года рождения…»

Далее шли сведения о женах и Варе. Не были забыты даже домашние животные, перечислены привычки и пристрастия…

Особняком стояло: «Тщательно скрывает факт смерти первой жены от СПм ‑ а, наличие ребенка-дауна, плохое состояние здоровья – камни в желчном пузыре, перенес микроинсульт, имеет геморрой и язву желудка…»

– Зачем тебе все это? – обалдело спросила я.

– Владею агентством, – спокойно пояснила Зоя, – официально являюсь имиджмейкером и пиарщиком.

– Объясни по-русски…

– Специализируюсь на проведении избирательных кампаний, у меня имеется штат сотрудников. Помогаем человеку буквально во всем – подготавливаем депутатскую платформу, пишем речи, одеваем, обуваем, всего и не перечислишь. Морока жуткая, сплошная головная боль, но и оплачивается соответственно затратам. Впрочем, в институте я на самом деле вроде как декан, хотя появляюсь там раз в полгода. Но мало выпестовать депутата, мэра или какого-нибудь губернатора. Надо еще и утопить его противников, а для этого…

– Ты собираешь компромат!

Зоя кивнула:

– И менно. На каждого, кто представляет хоть какой-нибудь интерес. Бывает, что заказывают определенную информацию, но чаще всего моих сведений хватает.

– Где же ты их берешь?

Лазарева закурила.

– Люди рассказывают. Всегда найдется кто-нибудь, знающий тщательно спрятанный секрет. Ну вот, например, Олег Андреевич. Дочка – даун. Это узнать совсем просто. Факт наличия ребенка никто не скрывал, несколько бумажек горничным, и информация о Варе в компьютере. Правда, она никогда не пригодится.

– Почему?

– Обмазывание человека грязью – дело тонкое, – пустилась в объяснения Зоя, – тут нужно найти такое, чтобы общественность поежилась. Вот если б они бросили больную девочку, отдали в приют, тогда да. Представляешь, заголовочек в каком-нибудь «Мегаполис-экспресс»: «Депутат Харитонов выгнал из дома ребенка-инвалида». А так – ничего интересного. Ну родилась у него не совсем нормальная дочь, так ведь воспитывает, любит. После такого сообщения скорей жалеть начнут. И подобный факт лучше использовать в его избирательной кампании, характеризуя, как отличного отца и семьянина. Вот то, что Валентина умерла от СПм ‑ а, может пригодиться.

– А эти сведения откуда?

– Она в больнице скончалась, по официальной версии от инсульта, – ухмыльнулась Зоя, – дорого Олегу Андреевичу стоило всем рты заткнуть, хотя лежала Валя в спецкорпусе, ухаживали за ней всего трое… Вот через санитарку и вышли… Так, что еще имеем…

Она слегка продвинула текст вверх, возникла строка: «Последний год живет с Ниной Лузгиной, 25 лет, улица Академика Костылева, 19».

– Вот это сообщение могло здорово подгадить Олегу Андреевичу, – вздохнула Зоя, – хотя в нашей стране наличие любовницы при живой жене не слишком осуждается, не в Америке живем. Наоборот, еще скажут: «Вот, молоток, настоящий мужик – двух баб одновременно удовлетворяет, притом молодых». Русскому человеку надо подсунуть финансовый скандал. Наличие тайного счета за рубежом страшно раздражает обывателя, безотказно действуют сообщения о покупке домов, лошадей, драгоценностей… А женщины! Ну, на худой конец, парочка проституток в бане… Впрочем, этим теперь не удивишь. Надо глубоко копать, отыскивая омерзительные секреты, и следует признать, что в случае с Харитоновым мы потерпели сокрушительную неудачу. Все слишком мелко, до серьезного просто не дорылись. Хорошо спрятал, негодник, секретики.