Цикл - Джереми Роберт Джонсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ловушка не впереди, а позади меня.
– Да, иду.
Брюэр воспрял духом.
– Я почти в конце. Тут точно устроили еще одну тусовку. Полный отрыв.
Люси прищурилась, пытаясь не обращать внимания на узкий лаз, даже когда почувствовала, как тепло тела отражается от холодного серого камня. Она увидела граффити, о котором упоминал Брюэр, – ЗДЕСЬ БЫЛ СОТОНА! – и задалась вопросом, кто решил остановиться на таком дерьмовом участке, чтобы написать такую тупую фигню. Наверное, человек просто надышался аэрозольной краски. Он ведь мог и умереть прямо здесь. Был бы весь синюшный и в красной краске. Что бы подумали родители СОТОНЫ, когда его тело нашли бы и вытащили из пещеры? И что…
– Люси, ты тут?
– Да.
Хватит думать. Единственный выход – впереди.
Под ремешком скопился пот, и налобный фонарь соскользнул на глаза. Люси продвинулась вперед еще на фут: голова и правое плечо миновали самое узкое место прохода. Она чувствовала свое влажное дыхание – смесь дыма, жареного мяса и «Скиттлз». На секунду ее охватило смущение: а какой на вкус она была для Брюэра? Но потом вспомнила, что он ел грибы, выращенные на навозе, и решила, что у них обоих воняет изо рта.
Этот поцелуй. Брюэр.
Он добрался до конца туннеля и, казалось, не понимал, насколько она отстала.
– Твою мать, Люси. Это обалденно. Ты обязана это увидеть.
Брюэр пролез. Он больше меня. Так что я точно справлюсь.
Она двинула второе плечо вперед и почувствовала, как стена туннеля с огромным давлением прижала ее руку. Сердце зачастило. Она попыталась сделать глубокий успокаивающий вдох, но поняла, что не может расширить грудную клетку.
О боже. Я не пролезу. Не пролезу. Что он там говорил? Надо вращаться?
Она посмотрела вперед, на Брюэра, но на фоне мерцающего света костра видела только его силуэт. Его слова до нее почти не долетали, и вроде бы он говорил что-то типа «нет-нет-нет…», но это ей точно показалось. Так, отголосок. Да и какая разница, что он говорил? Ей нужно двигаться. Нужно двигаться.
Она толкнулась ногами, но ничего не вышло. Почувствовала, как грудь еще больше сжало. Давление усиливалось с каждым вдохом.
Она позвала Брюэра, но воздуха в легких хватило только на шепот.
До нее донесся его голос, какой-то неразборчивый, с нотками паники, и она едва расслышала его из-за собственного сердца, стучащего в ушах.
Что не так?
Он не смотрит на меня. Почему он не смотрит на меня? Он мне нужен.
Он не знает, что я застряла.
Я застряла.
Нет.
Я в ловушке.
Она решила повернуться и протолкнуть застрявшее плечо, но потом поняла, что тогда будет лежать на спине, лицом вверх, и смотреть на прижимающий ее огромный камень.
Лицом вверх, как после аварии. Смотреть, как покачиваются верхушки деревьев, слышать крики мужчин, колотящих по раме родительской машины.
Лицом вверх, как в гробу.
Если она закроет и откроет глаза, увидит ли СОТОНУ, сидящего на ней?
Глубоко в душе она ощутила почти забытое, старое чувство. Оно было с ней в Перу, в самые тяжелые времена, когда целью жизни было элементарное выживание. Ты должна двигаться дальше.
Поэтому, вместо того, чтобы вдохнуть, она вытолкнула весь воздух из легких. Она представила, как тело сжимается, уперла ноги в землю, толкалась и толкалась, пока плечо не дернулось и оказалось на свободе; тело наконец продвинулось вперед, ей удалось отвести нижнюю руку и вцепиться в землю перед собой. Дыхание давалось легче, поэтому Люси глубоко вдохнула, снова толкнулась и через несколько секунд вышла из узкой ловушки в центре туннеля.
Несмотря на обретенную свободу, она чувствовала, как сжимается оставшийся позади узкий проход, словно горло, что пыталось ее проглотить, и боялась, что сейчас ощутит костлявую руку СОТОНЫ на лодыжке и он утянет ее назад…
Но вместо этого ее схватила за предплечье мозолистая рука Брюэра, и тепло его кожи вдохнуло в нее жизнь. Наконец-то она в безопасности. Наконец-то. Но потом она поняла, что он лезет обратно в туннель, крепко сжимая ее за руку и шепча по-детски напуганным голосом:
– Назад! Черт, уходим!
Безопасности конец. Что-то не так.
– Ты слышишь? Люси, это, кажется, реально. Нужно уходить!
– Что реально? О чем ты? Ты опять трипуешь?
– Не думаю. Просто уходим! Вряд ли такое возможно, но… Ты это слышишь?
– Брюэр, это не смешно. Какого хрена…
А потом она услышала – и поняла, что лучше бы это было галлюцинацией, эффектом от грибов, которые он передал ей с поцелуем. Но это было невозможно, и она точно не была под кайфом. После эпизода в середине тоннеля ее тело находилось в состоянии острой осознанности, так что звук, доносившийся из пещеры впереди, не был иллюзией. Пронзительные громкие крики, очень знакомые ей по несчастному случаю с родителями – крики агонии пойманных в ловушку и раненых людей, понимающих, что скоро они умрут.
Хуже всего, что среди стенаний она услышала смех.
Кто-то был напуган и умирал. Кто-то развлекался и радовался.
Худшего сочетания Люси в жизни не слышала.
Брюэр толкнул ее плечи, отвлекая от ужасного гула. В его глазах плескалась паника.
Он тоже это слышал.
– Кажется, меня заметили, Люси. Те, у кого эти штуки. Нужно валить.
– Подожди, какие штуки?
– Я не… Да похер на штуки. Господи! Ползи уже назад.
Назад к узкому лазу. К СОТОНЕ. Они застрянут, прижавшись друг к другу, хватая воздух. Цепляясь друг за друга.
Нет.
– Я не могу.
– Надо, Люси! Их там, внизу, очень много. Видимо, есть какой-то другой вход. Так что давай!
– Я не могу. Мне надо вперед.
– Не надо. Давай назад, или я сам тебя начну толкать.
Он напуган. Твою мать. Все так серьезно?
– Хорошо, но быстро не смогу. Я застряла…
– Он увидел меня! Назад!
То, каким голосом… Он говорит правду.
Люси толкнулась руками назад, и в брюки набилась грязь.
– Кто тебя увидел?
– Джейсон.
– Джейсон Уорд? Он жив?
– Может быть. Просто двигайся, хорошо? Отлично… У него изо рта что-то лезло, Люси. Какие-то
