Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия - Александр Костин

Кроме подарков для Кончака и его приближенных, находящихся в огромном обозе Игорева войска, хану Кончаку был приготовлен еще один, как принято нынче говорить, «виртуальный подарок» от Великого киевского князя Святослава Всеволодовича, о чем князь Игорь должен был сообщить Кончаку устно. В Киеве вот уже около 2 лет томились в плену свыше семи тысяч половецких воинов и несколько ханов, в числе которых было двое сыновей хана Кончака. Вполне естественно предположить, что в случае достижения соглашения о совместном походе русского и половецкого войска для завоевания бывшего Тмутараканского княжества, пленные половцы становятся составной частью войска, которое поведет на Юг Черниговский князь Ярослав Всеволодович наряду с его традиционными союзниками, о которых упоминает в своем «золотом слове» князь Святослав, получивший известие о крахе всех своих планов завоевания Тмутаракани и прилегающих к ней Причерноморских и Приазовских земель, принадлежащих ныне Византии:

А уже не вижду властисильнаго,и богатаго,и многовоябрата моего Ярослава,съ черниговьскими былями,съ могуты,и съ татраны,и съ шельбиры,и съ тончакы,и съ ревуты,и съ ольберы.Тии бо бес щитовь,съ засапожникыкликомъ плъкы побеждают,звонячи въ прадеднюю славу».

«Не вижу уже властисильного,и богатого,и обильного воинамибрата моего Ярославас черниговскими боярами,с воеводами,и с татранами,и с шельбирами,и с топчаками,и с ревугами,и с ольберами.Те ведь без щитов,с засапожными ножамикликом полки побеждают,звоня в прадедовскую славу[107]

И вот вся эта неуклюжая воинская громада, растянувшаяся на несколько километров, неожиданно натыкается на половецкие вежи, почти никем не охраняемые и которых на пути следования Игорева войска быть не должно. Дело в том, что Игорь двигался по своеобразному «коридору», заранее проложенному и согласованному с половецкой стороной, который проходил по территории Кончаковского юрта. Поход, естественно, был не стихийным, а маршрут по половецкой земле детально проработанный, с тем чтобы не попасть на территорию Гзаковского юрта, поскольку Кончак и старый Гзак, власть которого с возрастом влиятельного хана постепенно слабела, были не сказать чтобы врагами, но серьезными соперниками.

В Степи не может быть тайн, разведка и контрразведка у обоих ханов работала четко. Гзак уже достаточно хорошо был осведомлен о сепаратных переговорах своего «молодого» соперника с Киевским князем Святославом, в застенках которого томились пленные ханы, ожидавшие такого же исхода, какой случился с ханом Кобяком. Ничего не имея против того, что Кончак всеми возможными способами стремился вызволить из неволи своих сыновей, Гзак опасался совместного похода русских войск в союзе с Кончаком в Тмутаракань, то есть покорять земли Приазовья и Причерноморья, сопредельные со степными территориями Гзаковского юрта. Даже если он просто пропустит через контролируемые им территории совместные войска русских и хана Кончака, он потеряет возможность грабить богатые византийские поселения вдоль морей на Таманском полуострове и в Крыму. Если все эти территории войдут в состав Киевской Руси, она, как слабеющее год от года государственное образование, вновь возродится, как птица Феникс, и половецкой вольнице наступит конец. Тем более, ему была ненавистна мысль стать вассалом Киевского князя и навсегда потерять свободу кочевого племени, превратившись в оседлых «ковуев» или «Черных клобуков». О последствиях, грозящих всей Половецкой Степи в случае срыва стратегических планов Святослава и Кончака, думать не хотелось. Пожив достаточно долго в условиях степной вольницы, Гзак не желал участвовать ни в каких реформах по принципу «на наш век хватит». Конечно, Гзаку не суждено было узнать, что станется с его Степью через каких-то 38 лет, когда на нее накатят татаро-монгольские войска Субедея и Джебе после покорения народов Закавказья в 1223 году.

И «союз» русских князей и половецких ханов «состоится», но под настилом из досок, покрытых коврами, превращенный в громадный дастархан, где пировала монгольская знать после разгрома по очереди сначала половецких, а затем русских войск на реке Калке, так созвучной по имени с рекой Каялой.

И Гзак задумал помешать союзу Святослава и Кончака, а для этого прежде всего нужно было сорвать мирную миссию князя Игоря. Но просто напасть на войско русичей, то есть на союзников Кончака, он по законам степной чести не мог, а поэтому пошел на провокацию. Как уже отмечалось выше, где-то на пограничье юртов Кончака и Гзака войско Игоря неожиданно отклонилось от намеченного пути и, свернув на юго-запад, оказалось не в бассейне Дона-Донца, куда он стремился, а в низовьях Днепра. Академик Б. А. Рыбаков, автор этой версии, указал даже наиболее вероятный участок, на котором располагались первые взятые князьями половецкие вежи, а затем и поле последующего решающего сражения – междуречье рек Самары и Быка.

Гипотеза академика Рыбакова весьма спорная и по сей день не принята в качестве исторического факта, тем более что в этом районе по розыскам археолога С. А. Плетневой не обнаружено следов длительного пребывания там половцев (отсутствие каменных изваяний). Действительно, зачем было Игорю отклоняться от избранного маршрута и искать себе приключений, нападая на беззащитные половецкие вежи? С. А. Плетнева объясняет этот маневр Игоря тем, что он позарился на легкую добычу, не поняв, что это была коварно подстроенная ловушка. Далее, предоставляя слово самой С. А. Плетневой, предварим его следующими замечаниями. Хотя она и указывает на то, что Кончак со своим войском в этот момент находился далеко от места стычки, но полагает, что подстроенная ловушка – это дело рук Гзака и Кончака, это во-первых. А во-вторых, она, по уже установившейся традиции, считает, что князь Игорь повел свое войско в Половецкую степь, чтобы «ополониться». «При рассмотрении этой гипотезы (академика Б. А. Рыбакова – А. К.), – пишет С. А. Плетнева, – прежде всего, возникает вопрос: зачем Игорь отклонился от своего пути, от выбранного им направления и изменил основной задаче – «преломить копье о конец поля половецкого»? Вероятно, несмотря на возвышенные речи о высокоидейной цели похода – борьбе за славу русского оружия, – князья шли в степь «ополониться». Не случайно автор «Слова» говорит о «языке», явно подосланном к ним половцами. Лазутчик врага нарочно быстро попался русским разведчикам и выдал местопребывание близких и слабо защищенных веж, связанных прекрасной ровной дорогой с Сальницей[108]. Они располагались в противоположной от владений Кончака стороне. Подтверждением того, что это были «ложные» вежи, созданные для отвлечения русских войск от основного удара, служит. во-первых, их необычайное богатство, подчеркнутое и летописью, и «Словом», во-вторых, отсутствие около них скота: в этих вежах было вино, «девки красные» и разные дорогие «паволоки» (ткани, ковры и пр.). Наконец, в-третьих, практически у этих веж бой не состоялся. Русичи подошли к ним после тяжелого перехода (хотя и по ровной дороге, но им пришлось за полдня и ночь пройти 80 км), и, несмотря на это, они легко «потопташа полки половецкие». В летописи сказано, что половецкие стрелки выпустили только по стреле и затем поскакали за вежи и ушли в степь, оставив их на разграбление.

Все это выглядит и сейчас необычайно подозрительно! Диво берет, почему ни одному князю не пришло в голову поберечься. Впрочем, надо отдать должное Игорю: он предложил все-таки после захвата веж оттянуться назад, к Донцу, на более безопасное место, но остальные князья захотели праздновать победу там, где ее одержали, под предлогом, что необходимо, мол, дать отдых войскам.

Результат осмотра местности, как нам кажется, подтвердил выдвинутую академиком Б. А. Рыбаковым гипотезу. Участок степи, выбранный для «ложных» веж, был крайне неблагоприятен для размещения русского войска. С севера – болотистый разлив Самары (видимо, его летописец называет «езером»). Впадающая в Самару речушка Гнилуша, у которой стояли вежи,– грязная, топкая, с солоноватой водой. Кругом пустота и солончаки. Характерно, что вокруг других становищ степь буквально заполнена каменными половецкими изваяниями – остатками половецких поминальных храмов предков (святилищ).

В междуречье же Самары и Быка их не было: это был гиблый, необитаемый участок, страшный мешок, в который коварно заманили удалых, но не очень дальновидных русских князей.

Русское войско захватило подставные вежи в пятницу. Ночь прошла в гульбе, а наутро в субботу русские воины увидели себя окруженными со всех сторон половецкими полками, выступавшими на горизонте «яко борове», то есть как густой лес. По развевающимся бунчукам (знаменам) Игорь узнал, что фактически на него вышла «вся половецкая рать». Помимо полков Кончака, в бою участвовал другой половецкий хан, Гзак. Подошли полки орд Токсобичей, Колобичей, Етебичей, Терьтробичей, Тарголове, Улашевичей, Бурчевичей (все они перечисляются в русской летописи). Прижатые к топкому озеру-болоту, лишенные питьевой воды, русские воины были обречены на гибель, несмотря на безусловное личное мужество их военачальников и на их благородное решение не бежать, вырвавшись из вражеского кольца, чтобы не оставлять на расправу пеших воинов.