Клариса. По ту сторону холста - Олла Дез
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Клари, мы еле уговорили Свена тебе это показать. В прошлом году он был несколько месяцев в Лондиниуме. И в том числе побывал во многих музеях. В одном из них он сделал набросок с картины, хранящейся там. Посмотри.
Я открыла папку, и перед моими глазами предстал красивый набросок, изображающий рыцаря в доспехах, спящего под довольно тощим деревцем. А рядом с ним двух девушек. Одну в богатых одеждах, другая была одета весьма скромно. За ними простирался пейзаж. Но вот, что привлекло мое внимание — рисунок на доспехах рыцаря. Там совершенно точно проглядывалась чаша.
— Это Грааль? — спросила я у Свена. Ответить он не решился, а только кивнул и покраснел.
— Во всяком случае, очень похоже. Но рисунок Свена схематичен. Он и нарисовал то его, просто проходя мимо. Так что достоверно мы не знаем, — пояснил за друга Себ.
— Нам нужно ехать в Лондиниум? Кстати, у нас этот город называется Лондоном. А Лондиниум — это старое его название, еще со времен римлян, — задумчиво протянула я, продолжая рассматривать рисунок Свена.
— Совершенно бессмысленная информация, Клари. Давай ближе к нашему миру. У нас есть план, — заговорщицки произнес Габби.
— Видишь ли, Клари, Раффаэль да Урбино нарисовал…
— Это работа великого Рафаэля Санти? — перебила я Себа.
— Ну, да. У нас он более известен как Урбино. Не перебивай. Так вот, он нарисовал их в двух экземплярах. Один и в самом деле хранится в музее Лондиниума, а вот второй висит дома у графа Альмавитского. Эти две девушки на картине — Добродетель и Наслаждение. В классическом варианте, что висит в музее, они соперницы. И борются за внимание рыцаря. На второй картине изображены Добродетель и Любовь. И вот тут они уже не соперницы, а союзницы. И в равной степени достанутся рыцарю в награду за доблесть, — продолжил Себ.
— Всего-то и надо проникнуть в особняк графа и, пробравшись в галерею, найти картину. Ты дотронешься до нее, и мы получим следующую часть головоломки. Ерунда. — Вот у Габби все ерунда.
— А может… — Попыталась я.
— Клари. Вот сейчас не говори о том, что нужно рассказать все отцу и Арчи. Они нас не пустят. Велят сидеть дома и не совать свой нос. Они наверняка захотят договориться с графом. А это неизвестно насколько затянется, — продолжал напирать Габби, не давая мне даже договорить.
— А он дает прием завтра в своем особняке, и это идеальный вариант для нас попасть туда. Когда еще выпадет подобный шанс? Там народу будет много. Он почти полгорода пригласил. День Рождение любимой дочери. Её замуж надо выдавать, а не берет никто, — вдруг вмешался в наш спор Ги.
— Не отвлекайся. И так, что скажешь, Клари? Мы же не воровать Рафаэля идем. А проинспектировать его сохранность. Он нам еще и благодарен будет, за проверку сигнализации, — радостно возвестил еще и такую точку зрения Габби.
— Нас опять посадят в тюрьму? — обреченно спросила я.
— Не должны. Мы уже продумали варианты отступления. К тому же мы же не грабим. Со стены не снимаем. И она у него не за стеклом. Я выяснял. Все будет хорошо, вот увидишь. Так что? — не унимался Себ.
— Ладно. Давай свой план, — смирилась я с неизбежным.
И вот я стою в дурацком поварском колпаке, который надежно прячет мои волосы, ну и в остальной форме поваренка. Огромный повар то и дело покрикивает на меня, чтобы я пошевеливался (пришлось играть роль мальчишки).
Вот почему, спрашивается, меня нельзя было замаскировать под гостью, в красивом платье и в украшениях? А то я чувствую себя Золушкой, которую позвали на бал чистить котлы. Чем я и занимаюсь.
На кухне то и дело появляется кто-то из братьев. Габби изменил цвет волос на свой естественный и постригся. Он сказал, что ради такого дела ему шевелюры не жалко. Новая отрастет. За то теперь их с братом не отличишь. Они официанты на сегодняшнем вечере. По-другому попасть у нас не получалось. А вот Ги оказался приглашен в качестве поэта, и должен был читать на балу стихи. Свен ждал нас за оградой, и, если что-то пойдет не так, он тут же подгонит взятый у друга автомобиль. Который, к слову, пыхтел, сопел и грозился развалиться при первой же возможности. А его магический камень уже лет пять не подзаряжали. Так что в целом план был хороший. Провальный, правда, но хороший.
У нас было два варианта, как пробраться на второй этаж в галерею с картинами. И не один мне не нравился. Первый выпадал на то время, когда Ги будет читать свои стихи. Он обещал выбрать что-то героическое с грохотом пушек и выстрелами, чтобы максимально привлечь гостей. Мы же с Себом, именно он должен был меня забрать из кухни, пробираемся вдвоем на второй этаж. Нас не должны будут заметить из бальной залы, которая находилась на первом, потому что гости будут увлечены стихами Ги, и еще потому, что все, наверное, разом ослепнут, по какой-то неведомой мне причине. А лестница была длинной и высокой, бежать наверх по ней достаточно долго.
Второй вариант был связан со временем, когда уже когда поздним вечером запустят фейерверк в саду. Вот тогда шанс был более реален, но тогда непонятно, как нам спустится обратно. Сюжетных дыр в этих историях было много, но отступать было поздно.
Я старательно терла кастрюлю, так как мой внешний вид не внушил главному повару ни малейшего доверия, и мне было поручено только мытье посуды. Другим же поварятам даже ножи доверили.
Внезапно мне позвали:
— Эй, ты! Бесполезная мелочь, да ты. Хватай давай сковородку с плиты и вымой её тщательно. Она мне еще понадобится сегодня.
Делать было нечего и я, подбежав к раскаленной плите грязным фартуком, используя его вместо прихватки, схватила сковородку и понесла её к мойке в углу. Но мой фартук был мокрый, а сковородка жутко тяжелая, хоть и пустая. Я держала ее двумя руками, но все равно для меня этот кусок чугуна был слишком велик. К тому же мне было дико страшно, потому что она была раскалённая. И вот я почувствовала, что не дойти мне те несколько шагов, что остались. И сковородка просто выскальзывает из мокрого фартука. Я прибавила шагу. Но она все равно падала. И тогда, не знаю, с
